Второзаконие, Глава 23, стих 20. Толкования стиха

См. Иез. 18:5

Некоторое затруднение в оправдании Моисеева законодательства, повидимому, представляет третье условие справедливости взимания процентов — именно необходимость вознаграждения за ту выгоду, которую извлек бы сам владетель при помощи отданных взаймы денег или вообще своего имущества. Но и это затруднение устраняется особенностями общественно-экономическаго устройства Моисеева государства. Большую выгоду капиталы приносят только там, где есть возможность для них быстраго оборота, именно при значительном развитии торговли и духа спекулятивных предприятий. Таких условий не было в Моисеевом земледельческом государстве. Поэтому капиталы, частью в виде серебра, а большею частью в виде сырых продуктов — хлеба, плодов и пр., должны были лежать у владетеля их без употребления, подвергаясь ржавчине, гниению и истреблению от мышей, червей и других вредных насекомых. При таком порядке вещей естественно, что капиталисту выгоднее отдать свой капитал в заем другому под верное обезпечение, чем оставлять его у себя, так как должник, обязанный возвратить долг в таком же количестве и того же качества, как он и занял, явится хранителем капитала от всякой порчи. Таким образом, в условиях общественно-экономическаго устройства Моисеева государства третье условие справедливости взимания процентов, неизбежное при наших современных европейских порядках, совершенно теряет свою силу, так как капиталист, отдавая свой лежащий без употребления капитал, ничего не теряет, а напротив выигрывает, сберегая его тем от значительной порчи. Таковы закон о долговых обязательствах и условия исполнения его в отношении к израильтянину, в области общественно-экономических порядков Моисеева государства. Другой характер принимает закон в отношении к иноземцу. Вслед за запрещением отдавать капитал в рост израильтянину, закон прибавляет: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост». При первом взгляде на такое различие в законе по отношению к израильтянину и иноземцу, — различие, клонящееся в пользу перваго и в ущерб последняго, — можно усмотреть в этом узко-национальную исключительность закона, исключающаго всякаго неизраильтянина из пользования выгодами национальнаго израильскаго учреждения. Но такой взгляд не вполне основателен. Правда, исключительности в законе нельзя вполне отрицать: она по необходимости является уже вследствие того, что Иегова царство свое, с его особенными началами, учредил только среди и для сынов израилевых; но в данном случае различие в законе о долгах, делаемое законодателем по отношению к иноземцу, вызывается не национальным себялюбием, преобладавшим у всех народов древняго мира, а естественными особенностями условий, в которыя поставляются долговыя обязательства по отношению к иноземцу. Здесь долговыя обязательства выходят из области общественно-экономическаго строя Моисеева государства, давшаго им разсмотренную нами характеристическую особенность, и вступают в область обыкновенных экономических условий, а вследствие этого опять получают законную силу те условия справедливости взимания процентов, которыя потеряли ее, благодаря особенностям общественно-экономическаго строя, в Моисеевом государстве. Такт, отдавая свой капитал иноземцу, например богатому негоцианту из Тира или Сидона (ведь в большинстве случаев только таковые могли отправляться за займом за границу), заимодавец подвергал целость его значительной опасности, во всяком случае гораздо более значительной, чем как отдавая его внутри страны под верное обезпечение. Отсюда справедливость требует вознаграждения за риск. В данном случае получает силу и второе условие, требующее взимания процентов. Если богатый спекулянт из Сидона на занятые у израильтянина 10 талантов серебра ловким оборотом приобрел еще столько же, то таким приобретением он обязан не кому иному, как израильтянину, так как без его одолжения вся ловкость и изворотливость спекулянта были бы напрасны. Будет ли несправедливо, если он вознаградит израильтянина за одолжение? Конечно, нет. Свое обычное значение получает, наконец, и третье условие справедливости взимания процентов в отношении к иноземцу. Правда, капитал, находясь у владельца, мог и не принесть ему лично выгоды, как это было показано выше, но в данном случае получает особенное значение общественный и государственный интерес. Если капитал и не находил выгоднаго употребления лично для владетеля его, то во всяком случае он мог всегда найти выгодное для общества или государства употребление в виде ссуды бедным членам общества для поправки их материальных обстоятельств. Да и помимо этого запасный капитал в государстве всегда полезен, так как он всегда мог служить гарантией против общественных бедствий, голода и пр. Поэтому вывоз капитала за границу для государства составляет если не прямой, то косвенный ущерб, за который оно имеет право получить вознаграждение, в данном случае в форме процентов в личное пользование владельца капитала. Мы предполагаем случай, когда капитал не находил выгоднаго употребления в стране лично для владельца его; если же он находил такое употребление, то справедливость взимания процентов с иноземца безспорна. Разница в законе о долговых обязательствах в отношении израильтянина и иноземца достаточно оправдывается и разностью побуждений и целей заключения долговых обязательств тем и другим. В то время как иноземец, богатый негоциант из Тира или Сидона, занимал капитал для торговых целей, в видах смелой спекуляции и, может быть, легкой наживы, для накопления к богатствам новых богатств, израильтянин занимал только по нужде, в видах поправления своих плохих экономических обстоятельств, как это и предполагает закон, всегда называя должника «бедным братом», «нищим братом», «бедным из народа» и пр. (Исх. 22:25, Втор. 15:8). Отсюда понятен нравственно·общественный мотив, требующий разницы в законе. Если для перваго заем был делом жажды приобретения, а для последняго делом необходимости, то и взимание процентов для перваго не составляет тяжести, между тем как для последняго оно было бы невыносимым бременем. Что законодатель имел в виду эту разницу в положении заключающих заем, видно из того, что тот же иноземец, но живущий в Палестине, следовательно в области общественно-экономических условий теократическаго государства, пользуется в законе о долгах теми же преимуществами пред действительным иноземцем, т.-е. случайно заезжающим в страну, какия предоставлены израильтянам. «Если брат твой обеднеет и прийдет в упадок у тебя: то поддержи его, пришлец ли он, или поселенец, чтобы жил он с тобою. Не бери с него роста и прибыли» (Лев. 25:35-36). В силу той же разницы в положении занимающих, законодатель, предоставляя заключение займа иноземцем доброму, свободному соглашению его с заимодавцем, считает нужным в деле заключения займа бедным израильтянином или пришлецом присовокупить особенное нравственное увещание к богатым, чтобы они не отказывали в просьбе о займе. «Не ожесточи сердца твоего, обра-щается законодатель к богатым, и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим. Но открой ему руку свою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается» (Втор. 15:7-8). Законодательство Моисея. Закон о долгах

Ср. Исх. 22:25; Лев. 25:35-37. Закон запрещает еврею пользоваться процентами на капитал, данный в ссуду «брату», т. е. еврею же. Разрешалось взимать проценты только с иностранца, стоявшего вне сферы отношений теократической общины.