Псалтирь, Глава 70, стих 17. Толкования стиха

 Чему ты меня научил? Мне следует помнить только о Твоей праведности. Обозревая свою прошлую жизнь, я вижу то, что мне было должно, и что я получил вместо того, что мне было должно. Было должное наказание, была уплачена благодать, был ад, была дана жизнь вечная. О Боже, Ты учил меня с юности. С самого начала моей веры, которой Ты обновил меня, Ты учил меня, что во мне еще ничего не предшествовало, и поэтому я мог бы сказать, что я был обязан тем, что Ты дал. Ибо кто обращается к Богу, как не от беззакония? Кто искуплен, кроме как из плена? Но кто может сказать, что несправедливым было его пленение, когда он оставил своего капитана и отдался дезертиру? Бог для нашего Капитана, черт - дезертир: Капитан дал заповедь, дезертир подсказал лукавство: где были твои уши между заповедью и обманом? Был ли дьявол лучше Бога? Лучше тот, кто восстал, чем тот, кто создал тебя? Вы поверили тому, что обещал дьявол, и нашли то, чем угрожал Бог. Итак, избавившись из плена, еще в надежде, еще не по существу, действуя верою, еще не видением, Боже, говорит: Ты учил меня от юности моей. С того времени, как я обратился к Тебе, обновленный Тобой, сотворенным Тобой, воссозданный, созданный, преобразованный, созданный: с того времени, как я обратился, я узнал, что никакие заслуги мои не предшествовали, кроме того, что благодать Твоя пришла ко мне безвозмездно, чтобы я мог помнить одну только правду Твою.

20. Что дальше после молодости? Ибо Ты учил меня, говорит, с юности моей: что после юности? Ибо в том же первом обращении твоем ты узнал, что до обращения ты был не праведен, но предшествовало беззаконие, чтобы беззаконие было изгнано, на смену могла прийти любовь: и, обновившись в нового человека, только в надежде, еще не по существу, ты узнал, что ничего из твоего блага не предшествовало, и по благодати Божией ты обратился к Богу: теперь, может быть, с того времени, как ты обратился, будешь ли ты иметь что-нибудь свое, и своими силами должен ты полагаться? Как обычно говорят люди, теперь оставь меня, тебе нужно было указать мне путь; достаточно, я пойду по пути. И тот, кто показал тебе путь, не хочешь ли, чтобы я провел тебя до места? А ты, если ты тщеславен, оставь меня в покое, довольно, я пойду по пути. Ты остался, и из-за своей слабости ты снова потеряешь путь. Хорошо было бы для тебя, что Тот, Кто первым поставил тебя на путь, провел тебя. Но если и Он не поведет тебя, то и ты опять заблудишься: итак скажи Ему: направь меня, Господи, на путь Твой, и я пойду в истине Твоей. Но вступление твое в путь — это юность, самое обновление и начало веры. Ибо прежде ты ходил своими путями своими, бродяга; блуждая по лесистым местам, по неровным местам, истерзанный во всех членах своих, вы искали дома, то есть своего рода поселения вашего духа, где, можно сказать, хорошо; и находясь в безопасности, мог сказать это, упокоившись от всякого беспокойства, от всякого испытания, словом, от всякого плена; и ты не нашел. Что скажу я? Пришёл к тебе один, чтобы показать тебе дорогу? К вам пришел сам Путь, и вы были поставлены на него не благодаря вашим предыдущим заслугам, ибо, очевидно, вы заблудились. Что же, с тех пор как ты ступил туда, ты теперь руководишь собой? Оставит ли теперь Тот, Кто научил тебя пути? Нет, говорит: Ты учил меня с юности моей; и доныне буду возвещать чудесные дела Твои. Ибо чудесно то, что Ты еще делаешь; а именно, что Ты направляешь меня, поставившего меня на путь: и это чудесные дела Твои. Что вы считаете чудесными делами Божьими? Что может быть чудеснее среди чудесных дел Божиих, чем воскрешение мертвых? Но разве я умер, говоришь ты? Если бы ты не был мертв, не было бы сказано тебе: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и Христос просветит тебя.  (Еф. 5:14)Мертвы все неверующие, все неправедные люди; телом они живут, но сердцем они угасли. Но тот, кто воскрешает человека, умершего по телу, возвращает его, чтобы он увидел этот свет и вдохнул этот воздух; но тот, кто воскрешает, сам не является для него светом и воздухом; он начинает видеть, как видел раньше. Душу так не реанимируют. Ибо душа воскрешается Богом; хотя и тело оживляет Бог: но Бог, когда оживляет тело, в мир возвращает его: когда оживляет душу, к Себе возвращает ее. Если удалить воздух этого мира, умрет тело; если удалить Бога, умрет душа. Итак, когда Бог оживляет душу, если не будет с нею Воскресшего, то она, воскресая, не живет. Ибо Он не воскрешает, а затем оставляет ее жить самой себе: так же, как Лазарь, когда он был воскрешен после четырехдневной смерти, был воскрешен телесным присутствием Господа... Господь удалился из того же города. или с того места Лазарь перестал жить? Не так оживает душа: Бог воскрешает ее, она умирает, если Бог удалился. Ибо я буду говорить смело, братия, но всё же истина. Есть две жизни: одна для тела, другая для души: как жизнь тела есть душа, так жизнь души есть Бог; подобно тому, как если душа оставит, то тело умирает; душа умрет, если Бог оставит. В этом и заключается Его благодать, а именно, что Он воскрес и пребудет с нами. Поскольку тогда Он воскрешает нас от нашей прошлой смерти и каким-то образом обновляет нашу жизнь, мы говорим Ему: Боже, Ты учил меня с юности моей. Но так как Он не удаляется от тех, кого Он воскрешает, чтобы, когда Он отступит от них, они не умерли, мы говорим Ему, и даже доныне я возвещу чудесные дела Твои: потому что, пока Ты со мной, я живу, и моей души Ты — жизнь, которая умрет, если ее предоставить самой себе. Поэтому, пока присутствует моя жизнь, то есть мой Бог, даже до сих пор, что дальше?

Так как благодеяния Божии к Давиду были во всю его жизнь, то он и посвящает всю ее на прославление Господа. — Боже мой, за все, чему Ты научил меня от юности моей и доныне — до старости, за все я буду возвещать о чудесах Твоих. И до старости и престарения, Боже мой, не остави мене, — дондеже возвещу мышцу Твою роду всему грядущему, — сохрани меня, Боже, доколе я возвещу всем последующим поколениям Твою мышцу или силу Твоей руки, т. е. о тех делах, в которых открылось Твое всемогущество и победоносное одоление всех врагов Твоих. Сохрани меня, Боже, дабы я возвестил потомству о силе Твоей и о правде Твоей — даже до вышних, чтобы эта правда Твоя и сила Твоя возвысились над всем, что под небесами, именно в тех великих делах, которыя Ты сотворил для меня в моей жизни. Боже, кто подобен Тебе? — но величию Твоих дел, в которых открываются Твоя правда и Твоя сила, никто не может уподобиться Тебе ни из царей земных, ни из богов языческих. — 

Правила своей благочестивой жизни должны были устно передавать своему потомству особенно „Сыны Ионадава,» ибо они сами их получили не из книг, а из уст своих родителей. 

Сынове Ионадавовы, разумеются сынове послушания, яко тии всячески заповеди отца своего Ионадава послушаху, благовольно до конца ю сохранившее; темже вечну себе от Бога похвалу получиша (Иер. 35:18—19), во образ всем благовольнаго послушания, первии пленшиися в Вавилон греха первороднаго, разумеются, Адам и Ева, за преслушание заповеди Отца Небеснаго. Иудее же, иже первый пленены бяху в Вавилон, за неповиновение свое закону Божию, не единосущи бо иудеем пленение Вавилонское бяше. Послушатели заповеди отеческия, сынове Ионадавовы, в титле псалма сего воспоминаются, на пользу всем повинующимся благовольно закону Божию, на обличение же и на исправление преслушателей заповеди Божественныя. Но пророк во псалме сем молится Богу во всяком повиновении своем, просящ Его, да яко во юности его первее, тако и в старости будет ему Помощник и Свободитель от врагов видимых и невидимых. Наставляет же всех пророчески, пленяти всяк разум в послушание Христа Господа, в надежде свобождения от грех, и получения свободы смертию Его, еюже свободи от пленения греховнаго первых оных пленшыхся, и всех верных поработившихся Богови, в жизнь вечную (2 Кор. 10:5; Рим. 6:10) (Феодорит, Иероним).