Псалтирь, Глава 20, стих 2. Толкования стиха

 Господи, в силе Твоей, посредством которой Слово стало плотью, возрадуется Человек Христос Иисус. И весьма возрадуемся спасению Твоему. И тому, чем Ты все оживляешь, возрадуется весьма.

Девятнадцатый и двадцатый псалмы – едины по содержанию. Это заметно даже в богослужении. На утрени воскресного дня они оба читаются перед самым торжественным чином – когда хор должен пропеть: «Хвалите имя Господне!»

Во времена Российской империи поэт Василий Андреевич Жуковский написал стихи-молитву «Боже, царя храни!». Они стали гимном, звучали на всех народных и государственных торжествах.

И эти псалмы некоторые толковники называли молитвой народа о царе. У псалмов особый строй. С самого начала идёт обращение к конкретной личности: Господи, силою Твоею возвеселится царь и о спасении Твоем возрадуется зело (2).

В нашем понимании молитва – смиренное прошение. А тут чувствуется сочетание молитвы и гимна. И даже появляется дерзновенная уверенность, выражающая волю народа: царь обязательно будет защищен и ограждён, исполнен Божественной силы, величия – и пусть он веселится, радуется о спасении, которое даёт ему Бог. Сила Божия будет достоянием царя постоянно. В любых обстоятельствах он испытает радость, свет.

Воля Создателя открыта пророкам. Только они могут провозглашать такие истины. А вспомним, как Богородица сказала в Своём гимне Богу: «величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моём» (Лк. 1:46–47).

Веселье царя – особенное. Он облачается в торжественные одежды, восседает на престоле – и отличается от окружающих, сановных, близких к нему лиц. На царе сосредоточены сугубо человеческие интересы людей: когда он выходит, народ замирает, бояре-дворяне внимают каждому его движению.

Псалом передаёт и эту внешнюю величественную сторону царского торжества, и внутреннее состояние правителя. У царя особые веселье и радость. Божественная сила власти приносит удовлетворение, возвышает, к чему, собственно, он и призван.

Псалом принадлежит царю Давиду, так и надписан: Псалом Давиду, 20 (1). Как же мог пророк составить молитву за себя самого – как за царя? Конечно, нам известны примеры, когда писатель ведёт повествование не от себя, а от другого лица. Но мы знаем и более глубокую истину: фактически автором псалма является Дух Святой. И эта линия тут отчётливо выстроена: Дух Святой, царь, народ.

Где найти царя? Он не избирается, его ставит Бог. Каждому из людей Господь даёт действовать по его желанию: иди, пробуй! Но что осуществишь? Чем больше власти и силы получает человек, тем больше растёт ответственность. Каким же проницательным должен быть ум! Каким чистым – сердце!

Радость Давида

Полагаю, что слова эти можно счи­тать прообразными речениями пред­шественников Давида. Соответствен­но, узнав из высказанных прежде него пророчеств про то, что относится ко спасению, идущему от его семени, и к силе, участвующей в этом спасении, Давид возрадовался теперь и возвесе­лился безмерно. Уверившись в этом, а также в том, что враги совершен­но покорены были могучей силой, награду победную он представляет Тебе, Боже, совершитель победы. Он радуется и преизбыточно веселится, будучи спасен от злоумышлепий не­другов: и не столько спасению своему, сколько тому, что спасение пришло от Тебя. А поскольку Твоего он ищет спасения, устами своими о нем в молитвах Богу воссылая прошение, то никогда не пропадет у него надежда, и просьба его не будет напрасной, по молитвами искомое обретет.

Царь — глава народа — прежде и более всЬх отвечает за благоденствие царства, а потому и более всех проникается чувством скорби в день печали (Пс. 19:2), — при нападении иа его страну сильных врагов: настолько же велика бывает и его радость, когда таких врагов он побеждает. Такова была радость именно царя Давида, потому что он при содействии силы Господней — лучшаго, отборнаго Израильскаго войска — победил многих неприятелей; такая победа и соединенное с ней спасение радуют Давида; и эту радость он выражает в псалме, при торжественном богослужении, при общем ликовании народа.

Пророчество о Христе Господе, Иже есть Царь славы; возвеселижеся воскресши из мертвых силою Божества, о спасении человеческом, еже Сам содея. Радуются и царие земнии благодатию Христовою царство содержащий, и спасение получающий (Феодорит). Здесь же и о Святой Троице пророчество.

 Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело (Пс. 20:2).
Не будем ныне исследовать, слушатели, чья наипаче радость исходит из уст Давида в сем восклицании молитвенном: собственная ли радость Давида, когда он, в некоторый, подобный настоящему, день с торжественною благодарностию воспоминал, какою чудесною силою вознесен он был от стада на престол, и колико крат видел спасение Господне, явленное для себя и в себе для целого народа; или предвкушаемая радость Мессии, которого в пророческом духе созерцал он восшедшего на высоту и седящего, яко Царя, одесную силы Божия, да в Нем узрит всяка плоть спасение Божие. Будучи не только пророк Христа Богодухновенным словом, но и пророчественный образ его, Богоправимою жизнию, Давид мог слиять сию сугубую радость во едину. Как бы то ни было, мы не можем сомневаться в том, что Царь по сердцу Божию возвещает нам радость истинно царскую.
«Сынове Сиони!» Вы предстоите здесь для того, чтобы пред Богом «возрадоваться о Царе своем» (Пс. 149:2) от Бога помазанном, венчанном и превознесенном. Праведно, ибо истинная радость Царя и царства едина есть. Итак, вслушаемся прилежнее в священный глас радости сей, исходящий из уст Царя Пророка; последуем, сколько можем, его восхищению или, паче, наставлению; он ведет нас чрез радость Царя в радость Господа; он проповедует силу Божию и спасение Божие, как твердейшее основание и чистейший источник царственной радости.
«Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело» (Пс. 20:2).
Радость и счастие Царя и царства начинается тогда, когда ощущается сила, отражающая страх коварств или насилий, в котором каждое общество естественно находится. Если закон гражданский ручается за безопасность частную, то спокойствие общественное и неприкосновенность самого закона охраняется силою. Сердце государства слабого потрясается от каждого движения, происходящего близ его пределов, и легкий ветр молвы кажется ему грозною бурею.
Но если слабые царства принуждены быть в непрестанном беспокойстве со стороны сильных, то и сильные не менее могут страшиться сильнейших, и сильнейшие союза многих, или счастливой дерзости единого. И где же основание, на котором бы могущество сильных земли утверждалось незыблемо? И есть ли невозмущаемая радость для царей и царств?
Человеки проходят сушу и море, ища подпор для своего утверждения, и пристанища для своей безопасности. В искусстве градодержавства, принятом от миродержителей тмы века сего, сила и насилие, мудрость и ухищрения, мужество и дерзость, искренность и притворство, верность и клятвопреступление, союз и распри, мир и война, золото и железо, – словом, все без разбора приемлется орудием для созидания мечтательнаго величия и могущества. Но сие обилие в средствах всегда ли, – по крайней мере часто ли, приводит к желаемой цели? Дает ли преимущество пред теми, которых и предприятия, и пособия к их совершению – заключаются в пределах справедливости? – О, если бы те, которые столь неутомимо работают над сооружением великого кумира суеты, непрестанно рассыпающегося в руках их, упразднились и «обратились» бы с Соломоном к беспристрастному рассматриванию «суеты» (Еккл. 4:7)! Подобно ему, они бы «увидели под солнцем, яко ни легким течение, ниже сильным брань, ниже самому мудрому хлеб, ниже разумным богатство, ниже ведущим благодать, яко время и случай случится всем сим» (Еккл. 9:11).
«Время и случай»: так на языке мира называет Премудрый недоведомую миру причину происшествий. Но что есть время, как не движение вещей под перстом Вечного? Что есть случай, как не сила невидимая, сокрытая в действиях видимых, но не предвидимых, тень руки Вседержителевой, облачение Провидения? – О время, на которого непостоянство толико жалуются легкомысленные, и которое столько же обвиняют в медленности, как и в скорости, колико верным показалось бы ты нам, если бы мы внимательнее наблюдали твое вышнее измерение – милостию и судом, искушением и воздаянием, долготерпением и наказанием! О, случай, которому слепотствующие зрители мира приписывают собственную их слепоту, колико бы ты явился провидящ и праволучен, когда бы мы довольно имели прозорливости, чтобы открыть тайную руку направляющую твои стрелы на их мету, и отличить, подобно Пророку, «стрелу спасения» (4 Цар. 13:17) от стрелы всегубительства!
Дотоле все в мире как непонятно и сомнительно, так ненадежно и опасно для нас, доколе, не примечая в нем вышней премудрости всеучреждающей и силы всесозидающей, мы думаем устроить на земли свое блаженство собственным только мудрованием и усилиями. «Вотще,» говорит пророк Моаву, «имел еси надежду во оградах твоих, и в сокровищах твоих, и ты ят будеши» (Иерем. 48:7). «Нощию», то есть, внезапно и непредвиденно, «погибнет земля Моавитская» (Ис. 15:1). «Еда», взывает другой к князю Тирскому, «еда хитростию твоею или смыслом твоим сотворил еси себе силу, или во мнозей хитрости твоей, и в купле твоей умножил еси силу твою; умреши смертию язвенных в сердце морстем» (Иезек. 28:4:5:8). Будем, слушатели, внимательны и к настоящим судам Божиим, также как и древним, и приимем от уст Пророка совершившуюся уже притчу сию на нового царя Вавилонского, на сего надменного исполина недавно мечтавшего разделить державу вселенныя со Вседержителем: «сокруши Бог ярем грешников, поразив язык» грешный, работающий властителю неправедному, «язвою ярости, еюже не пощаде» (Ис. 14:5:6) бессмертный год благословенной Богом державы, коему священный предел ныне полагаем! Ты гласом грома взываешь к сим «шатающимся» дерзостию «языкам» (Пс. 2:1), и не престанешь взывать к родам грядущим, «да не глаголют высокая в гордыни, и да не хвалится сильный о себе силою своею, ...но о сем да хвалится хваляйся, еже разумети и знати Господа» (1 Цар. 2:3:10).
Блажен народ, который, не делая себе идола из собственного могущества, славы и величия, «полагает сердце свое в силу Божию» (Пс. 47:14). «Блажени людие, имже Господь Бог их» (Пс. 143:15). «Предзря его выну пред собою, и одесную себя» (Пс. 15:8), они не подвижутся никаким смятением и опасностью. Царство, управляемое верою и упованием на Бога, если возмущается несправедливостию и притязаниями сынов чуждих, успокоивается «в Боге судителе праведном и крепком» (Пс. 7:12); если угрожается насилием, прибегает «к Богу препоясующему... силою» (Пс. 17:33); если открыто ковам тайным и нападениям нечаянным, имеет «хранителя», который «не воздремлет, ниже уснет» (Пс. 120:4); если даже изнемогает, «чает Бога спасающаго» немощных «от малодушия и от бури» (Пс. 54:9) отчаяния. Вступая в праведную брань, оно дерзает против целого мира, признавая верховным вождем своим того, который благоволил нарещися "Богом воинств» (1 Цар. 17:15), который «исходит в силах» возлюбленного ему народа и «дает... крепость людем своим» (Пс. 28:11): приобретая мир, оно сугубо наслаждается им, и как благом земным и как благословением небесным, зная, что «Господь благословляет люди своя миром» (Пс. 28:11). А когда о Боге сотворит оно себе такую «силу», в которой и враги его начнут усматривать перст Божий, тогда его радость и веселие столько же неотъемлемы у него, сколько сила Божия непобедима, милость непреложна и слава неприкосновенна.
И сия-то радость, сие-то веселие отверзают сердце и уста царя Псалмопевца: «Господи, силою Твоею возвеселится царь». Не могущество человеческое, не могущество собственное утешает меня, Господи! Суетно то утешение, которое мир может и даровать и похитить. Но когда помышляю, что Ты устроил меня избранным орудием Твоей силы, тогда в благодарном восхищении я забываю самого себя; я ощущаю токмо Твою вседетельную силу, о ней веселюся, ее славлю; ею живу и блаженствую. «Господи, силою Твоею возвеселится царь!» Впрочем, чувствование могущества есть еще половина царственной радости. «Господи, силою Твоею возвеселится царь, и о спасении Твоем возрадуется зело» (Пс. 20:2). Если сила и могущество царей и народов есть талант вверяемый им от Господа сил, то не иначе, как верностью в его употреблении, могут они обогатиться до преизбытка и внити в полную радость Господа своего. Если раб, сокрывающий в землю свое сокровище и не приносящий Господу лихвы своего делания, и находит некоторое успокоение в беспечности своей и услаждение в своекорыстии: но вскоре является Судия и Мздовоздаятель, и призрак счастья исчезает.
Было время, когда самый Давид, – ибо и праведники падают, – когда самый Давид возжелал насладиться только могуществом своим, которое он думал видеть во многочисленности повинующегося ему народа: «да увем число людем» (2 Цар. 24:2). Но еще он не вкусил сего наслаждения, как уже впал в гневные руце владеющего царством человеческим: «и даде Господь смерть во Израили» (2 Цар. 24:15). То, что соделал здесь Бог рукою чудодейственною, вразумляя своего избранного, совершается некоторым образом и повсюду самым естественным течением дел человеческих. Тогда как на земли живейшим образом начинают ощущать собственное могущество, в слепом самонадеянии проповедывать мир и утверждение и счислять токмо выгоды, а не обязанности, сопряженные с дарованною от Бога силою, – тогда в судьбах небесных уже написан приговор разрушения и всегубительства: «и даде Господь смерть во Израили». От мечтательного самодовольства рождается беспечность, беспечностью питается роскошь, а сия есть уже язва смертная и на крепость, и на мудрость, и на благоустройство, и на обилие.
Но если успокоивающее чувствование могущества опасно тогда, когда оно погружает в мечтательное самодовольство и бездействие; то не менее пагубно и тогда, когда сила становится только средством к умножению силы, и приводится в действие духом преобладания, ибо сила погубляется как бездействием, так и непрестанным напряжением. Хотя бы дух преобладания и не был осуждаем верховным Владыкою мира, он должен рано или поздно сам уготовать себе гибель потому, что принуждением возбуждает против себя и противоборствующие и поборствующие ему силы, раздражает в одно время и притесняемых, и тех, которые могут опасаться притеснения, и чрез самые завоевания и порабощения превращает только врагов внешних и открытых – в домашних и сокровенных. Но и взаимно, хотя бы он не был во вражде сам с собою, он должен быть истреблен правосудием Вседержителя, производя в Его державе крамолу и возмущение и преступая пределы судеб Его. «Егда разделяше Вышний языки», говорит первый дееписатель мира, «постави пределы языков по числу Ангел Божиих» (Втор. 32:8): конечно в сие время положено было и то, да будет един Вышний «царем всея земли» (Пс. 46:8). Каждый, кто когда либо с царем Вавилонским желал в сем «быти подобен Вышнему», и домогался всемирнаго единовластительства, подвергался единому с царем Вавилонским осуждению: «во ад снидеши и во основания земли» (Ис. 14:14-15).
Одно только есть истинное, так как и естественное, направление народного могущества – направление ко благу общественному и спасению бедствующего человечества. Если царь и народ имеют то благословение Провидения, что их сила, открываясь в собственном их спасении от опасности, простирается и на спасение других народов страждущих под тяжким и несправедливым игом, тогда счастие оных не обманчиво и радость их исполнена. Если Бог не только нам, но и чрез нас являет спасение свое, то мы есмы не только предмет, но и действующее орудие промысла Его; и что может быть надежнее сего состояния, только бы мы своеволием не исторгались из руки Его? Мы есмы споспешники благости Его; и что может быть величественнее и блаженнее сего служения?
Посему-то сила Божия и спасение Божие составляют полную радость и веселие Богоправимого царя. Следуя более небесным, нежели земным внушениям и ощущениям, он не радуется о погибели своих врагов: видя их падение, он сетует о их ожесточении, милует их несчастие. Не устремляется от побед к преобладанию, но восхищается тем, что, спасенный Богом, имеет власть споспешествовать спасению людей Божиих. Не превозносится высотою своего служения: он бы устрашился его, если бы «не предложил Бога помощника себе» (Пс. 51:9). Не утешается своею славою, но приносит ее Богу Спасителю. «Господи, силою Твоею возвеселится царь и о спасении Твоем возрадуется зело» (Пс. 20:2). Такова, слушатели, радость Давида и такова радость Александра, – такова наконец – поколику и мы можем разделять ее, – такова должна быть всеобщая радость настоящего дня. Не слышите ли вы еще и ныне радостными сердцами, как Благочестивейший Самодержец в то самое время, когда желает воздать достойную славу победоносному воинству своему, возносясь духом к Богу, воспевает Давидскую песнь: «не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113:9)? Или как показуя нам совершившиеся под его водительством чудеса брани, паки восклицает Давидски: «кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса!» (Пс. 76:14-15) Или, как, управляя сердцами разнородных воинов и правителей, пленив сердце враждебного царства силою оружия, и сердца врагов правотою и благостию, на высоте своей славы, вновь исповедует, что «един Бог всем управляет». И что еще, – блаженная преданность воли предержащей, воле всеуправляющей, – уже не токмо исповедует сущее, но и предощущает и предрекает грядущее действие Промысла над своими деяниями, «Един Бог, – говорит, – всем «управляет, Он же и совершит сие дело», и великое дело спасения сокрушенных царств и стенящих народов и умирения мира совершается.
Сынове России! «возрадуемся о царе своем» (Пс. 149:2), и с царем своим, истинно царственною и Божественною радостию, да пронесется по всем местам и временам грядущим, паче же да проникнет во все сердца и души животворящий «глас радости и спасения», слышанный Пророком «в селениях праведных», глас народной радости: «десница Господня сотвори силу»; глас веселия царева: «десница Господня вознесе мя» (Пс. 117:15-16).
Воистину, Господи, ты сам вознес избранного от людей своих, и «положил его первенца, высока паче царей земных» (Пс. 88:28). «Силою Твоею веселится» Российский «Царь», и о «Твоем» токмо «спасении», прежде над нами, потом чрез нас и над всем родом христианским совершающемся, "радуется» благодарением и упованием. В сих чувствованиях исходил он прежде из пределов своей державы для защищения и спасения, и ныне исходит паки для умирения и облагоденствования народов. Воздаждь ему исполнену сию радость великаго Твоего спасения. «Господи, спаси царя» (Пс. 19:10), и услыши нас, вместе с ним восписующих Тебе «славу и честь и силу///» (Пс. 28:1). Аминь.