Притчи Соломона, Глава 9, стих 17. Толкования стиха

Хлеб используется в Писании и в хорошем смысле: Я хлеб живой, сшедший с небес (Ин. 6:51), - и плохом: утаенный хлеб приятен¹. Есть много и других примеров этого рода. Приведенные мною места такого свойства, что их значение не подлежит никакому сомнению, ибо для примера должно приводить только то, что ясно; но есть и такие места, при чтении которых не совсем ясно, в какую сторону они должны быть понимаемы.

Безстыдная женщина приглашает легкомысленных к плотским греховным удовольствиям. Она называет их хлебом и водою, давая разуметь, что в них нет греха, что они составляют естественную потребность, как хлеб и вода, что без них нельзя обойтись, как нельзя жить без хлеба и воды. — Плотския наслаждения она называет хлебом сокровенным и водою краденою, в том смысле, что они, как непозволительныя, могут быть испытываемы тайно и украдкою, так чтобы об участии в них мужа, жены, детей не знали жена, муж, родители. — Сладкими называет она эти непозволительныя удовольствия нотому, что запрещенный плод всегда кажется сладок, как показал пример Евы, которой показались приятными для глаз и вкуса плоды от древа познания добра и зла особенно потому, что это были запрещенные плоды (Быт. 3:6).

Что значит вода, если не знание человеческое, потому что через Соломона как бы говорят еретики: воды краденые сладки (Притч. 9:17)? Что означает невареная плоть Агнца, если не безрассудное и без благоговейного размышления оставленное Его человечество! Ибо все, о чем мы тонко размышляем, мы как бы перевариваем умом. Но мясо Агнца не должно быть едено сырым, ни вареным в воде, потому что Искупителя нашего не должно признавать простым человеком, как и мыслить человеческой мудростью о том, как мог воплотиться Бог.

«Жизнь одна, – говорят такие люди, – живи за счет краденых вод и потаенного хлеба». Они предлагают наслаждение без Творца. Это попытка сделать жизнь на земле безбожною, найти удовольствие вне Бога. В раю тоже было два центра: центр жизни, то есть дерево жизни, и центр зла – дерево познания. Эти два центра предоставляли людям выбор, и они избрали центр познания, дающий наслаждение, красоту без Бога и безбожные знания.

 

И какое удовольствие от украденного, которое носит в себе страх, опасность, ожидание смерти? Хотя оно кажется приятным, но не таково (на самом деле), как сказано: сладок им (αὐτοῖς) хлеб лжи, и вслед за этим: исполнятся уста их (αὐτῶν) камения (Притч. 20:17).

воды краденые. Т.е. все недозволенное, в особенности незаконная половая связь (ср. изображение обольстительницы в гл. 5 и 7). утаенный хлеб. Смысл этих слов распространяется на всякий совершенный в тайне недозволенный поступок.

Поэт, когда-то сказавший, что счастье лежит на проторенных дорожках, по-человечески был очень прав. В большинстве случаев пути к про­стому человеческому счастью давно известны. Стоит сказать, не обращая внимания на коли­чество шуток, существующих по этому пово­ду, что одним из таких путей является семей­ная жизнь, супружество и рождение детей. Но разве можно это земное счастье вообще назвать счастьем? Разве не временно оно? Разве к нему может стремиться по-настоящему верующий?

Приходится признать, что это счастье, конечно, и временно, и непостоянно... Ведь столько трагедий связано с отсутствием взаи­мопонимания между супругами, с взаимоот­ношениями отцов и детей... И все же Церковь никогда не выступала против земной радости человека. Более того, она всегда была готова радоваться вместе с ним, при условии, что ра­дость эта не связана с грехом и не превозносит­ся людьми как высшая цель жизни.

Например, если мы обратимся к теме семьи и внимательно прочтем молитвы, которые свя­щенник читает на венчании, мы услышим, что он молится об их мирной жизни, о долгоден­ствии, о возрастании в любви, радости, кото­рую доставят им дети... Иными словами, он мо­лится об их семейном благополучии на многие годы.

В то же время, хотя многим это не нравит­ся, Церковь благословляет не любые отноше­ния мужчины и женщины. К сожалению для некоторых, в этой сфере человеческие «мне так хочется» или «мне так удобнее» Церковью не принимаются. Но не принимаются не по­тому, что она чего-то не понимает и не может постичь глубины так называемого «настояще­го чувства». Они не принимаются из-за любви к человеку. Ведь упорство Церкви в нравствен­ных вопросах — это именно упорство любви. Она знает, насколько губительными могут быть чувства, если в основе их ложь и потре­бительское отношение к другому, измена или насилие.

Кроме того, Церковь знает, что отношения, построенные на любви, предполагают труд. Не желающий трудиться гонится за удовольстви­ем, но никогда не может надолго утолить жа­жду. И хотя ему кажется, что «воды краденые сладки и утаенный хлеб приятен», что измена своему и тайное наслаждение чужим сможет сделать его счастливым, он пожинает лишь бесплодие. 

 

Для усиления впечатления от увещаний Премудрости здесь подробно изображаются соблазны неразумия, идущие от жены распутной. По внешности призыв последней напоминает призыв мудрости, но отличающие жену распутную дерзость, безрассудство и подобные отрицательные качества... должны, по мысли Премудрого, раз и навсегда предохранить ученика его от всяких увлечений распутства и безумия, как бы ни были подчас велики соблазн и искушение следовать им.