Притчи Соломона, Глава 16, стих 18. Толкования стиха

Не хвалим ни страннолюбия, ни братолюбия, ни любви супружеской, ни целомудрия; не дивимся ни напитанию нищих, ни псалмопению, ни всенощному стоянию, ни слезам; не изнуряем тела постами, не преселяемся к Богу молитвой, не подчиняем (как правильно рассуждающие о своем составе) худшего лучшему, то есть плоти духу; не обращаем жизни в помышление о смерти; помня о горнем благородстве, не удерживаем за собой владычества над страстями; не укрощаем в себе ни ярости, делающей надменными и скотскими, ни унижающего превозношения, ни безрассудной скорби, ни необузданного сладострастия, ни блудливого смеха, ни наглого взора, ни ненасытного слуха, ни неумеренной говорливости, ни превратного образа мыслей, ни всего, что против нас у нас же самих берет лукавый, вводящий, как говорит Писание, смерть в наши окна (Иер. 9:21), то есть посредством чувств. У нас все наоборот. Как цари даруют пощаду после победы, так мы даем свободу страстям других, если только потворствуют нам, и дерзостнее или нечестивее устремляются против Бога, и за недоброе воздаем худой наградой, за нечестие — своевольством.

Об этом тоже не принято говорить. Сейчас все больше слышишь о необходимости высокой самооценки, о чувстве собственного достоинства и т. д. Люди забыли, что гордость предшествует погибели. Человек, надеющийся на себя, обязательно упадет и погибнет.

Доказав, что премудрость дороже золота и серебра и что блаженство в надежде на Бога (16—20), премудрый советует не опасаться того, что некоторые люди имеют неблагоприятное мнение о праведниках: доброе  всегда останется добрым, а то, что только кажется правым, оканчивается большею частью не хорошо (21—25); нет, поэтому, и надобности доказывать, что злой человек сам себя влечет к гибели (26. 27) и что употребляя различныя ухищрения для гибели своего ближняго, он подвергнется праведному суду Божию (28 — 33).

Из всего того, что существует на всех четырех странах света, что нас, смертных людей, может сделать гордыми, кроме глупости и демонского прельщения? Не голыми ли и жалкими вошли мы в этот мир и не такими ли из него выйдем? Всё, что имеем, не взяли ли мы во временное пользование и в момент смерти не будем ли обязаны всё это вернуть?

О сколько раз об этом сказано — и , однако же, недослышано! "Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него" (1 Тим. 6:7), — говорит премудрый Апостол.

И когда приносим мы жертву Богу, простой хлеб и простое вино, то говорим: "Твоя от Твоих Тебе приносяще!" Ведь ничего в мире нет у нас своего: ни крошки хлеба, ни капли вина — ничего, что не было бы от Бога. Воистину гордость — дочь глупости, исчадие помраченного ума, рожденное от злой связи с бесами. Гордость — это широкое окно, через которое быстро выветриваются все наши заслуги и все добрые дела. Ничто не делает нас перед людьми такими пустыми и перед Богом столь недостойными, как гордость.

Если Господь не горд, как нам быть такими? Кто имел бы больше оснований быть гордым, нежели Господь, сотворивший мир и удерживающий его Своею силою. И вот, тем не менее, Он унизил Себя до раба, до раба всего мира; до смерти, до смерти на Кресте!

О Господи смиренный, попали в сердцах наших диавольские посевы гордости огнем Духа Твоего Святого и засади их благородными семенами смирения и кротости. Тебе слава и похвала вовеки. Аминь.

См. Притч. 11:2 и ком. Надменные не внимают учению и, следовательно, гордость является пагубной глупостью.

«Падению предшествует надменность» («злопомышление»)

Стало быть, не допускай мыслей злых, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их или направлять к разумным занятиям. А между тем, в этой суматохе внутренней подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. И человек, сам того не замечая, является готовым на зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло или бороться. Но то наше горе, что за последнее никто почти не берется, а все, как связанные, ведутся на зло.