Притчи Соломона, Глава 10, стих 7. Толкования стиха

 Память о праведных благословенна, о них будут помнить всегда. На основании, в частности, этих слов у нас существуют дни памяти святых, когда мы их хвалим, молимся им, чтобы и они помолились о нас Господу. Таким образом мы стараемся подражать жизни святых. Ведь мы молимся им не для того, чтобы сказать: «Какие они были хорошие! Нам так не прожить». Напротив, мы думаем: «Если святые могли так жить, то можем и мы». Вот правильный принцип почитания святых.
Праведника помнят через века, «а имя нечестивых омерзеет» (Притч. 10:7. Насколько интересно высказана мысль! Имя нечестивых со временем стирается, угасает. Оно стерто в книге жизни у Бога, оно стирается и на земле. Есть такое понятие, как вытесняющая память человека. Она проявляется в том, что люди стараются забыть плохое, чтобы не сойти с ума. На основании этого память о нечестивых, допустивших мерзости, уходит. Кто сегодня помнит имена «великих» отравителей? Если же и вспоминают, то с содроганием и ужасом, ибо «имя нечестивых омерзеет».

В предложенных доселе беседах премудрый излагал увещания к последованию премудрости и изображал различныя свойства и действия ея. Теперь он предлагает самыя заповеди, или правила мудрости, соединяя в- одно драгоценное ожерелье крупныя жемчужины благожелания и опытности. Чтобы сделать более убедительными свои советы, он любит каждую положительную мысль сопровождать противоположностью.— Здесь мы видим резкое различие между сыном благоразумным и безумным (1), между человеком праведным и неправедным (2. 3), ленивым и прилежным (4. 5) и между участью того и другого; одного ожидает слава, другого забвение (6-10). 

Благодаря Нагорной проповеди, говорящей о блаженстве нищих духом, и тому, что Христос призвал раздать все и идти за Ним, за идеалом христианской жизни прочно закрепился образ бедности или, по крайней мере, не богатства, потому что «трудно богатому войти в Царствие Небесное». Однако в сегодняшнем чтении мы слышим рефреном одну и ту же мысль: правед­ник будет в достатке, он будет богат, в то время как грешник будет терпеть бедствие.

Люди, которым хочется быть богатыми, бу­дут этому рады, люди которые читали Еванге­лие и жития многих святых, могут быть смуще­ны, ведь это выглядит явным противоречием. Но так ли это на самом деле?

Обращение к сегодняшнему чтению пока­зывает, что Соломон действительно говорит о богатстве, и это слово для него не являет­ся синонимом чего-то обязательно грешного. И все же он уточняет: «не доставляют пользы сокровища неправедные» и «стяжание нече­стивых Бог исторгнет». Сразу после этого он замечает, что «ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает».

Внешне может показаться, что речь идет о материальном имуществе, но весь контекст главы показывает, что бедность и богатство для Соломона — это прежде всего духовные

категории. Святость как богатство духовное оказывается близка к богатству земному, в том смысле, что одно и другое одинаково предпо­лагает упорный труд — в первом случае духов­ный, во втором — интеллектуальный и физи­ческий. Источником же бедности зачастую является лень — причем как бедности матери­альной, так и бедности духовной.

В чем же ошибка тех, кто стремится к богат­ству, раз Соломон не осуждает самого его нали­чия? На самом деле ошибка в том, что внутрен­нее стремление к полноте и обладанию такой человек пытается удовлетворить материаль­ным, в то вр'емя как настоящее удовлетворение может получить только от духовного. Именно поэтому главное богатство для Соломона — это богатство духовное, богатство правды, богатство любви. Человек может быть при этом богатым и материально, но это не развратит его, не сде­лает его рабом денег, потому что такой человек собрал главное сокровище — мудрость сердца.

Очень важно, что, рассуждая об этом, ав­тор говорит не о чем-то отвлеченном, но пе­реводит разговор в практическую плоскость. Он говорит не просто о богатстве и бедности, но о грехе и добродетели, или даже еще более конкретно — о ненависти и любви. Потому что только любящий достоин благословения Гос­подня, которое истинно обогащает.

Если должно, по слову Премудрого, чтобы «память праведнаго" была «с похвалами» (Притч. 10:7), нам не трудно воздать сей долг праведнику, которого память ныне торжественно совершаем. Довольно взять от древа жизни один добрый цвет, – и сам собою составится венец на главу праведника; довольно произнести одно живое слово, взятое из уст Слова, все создавшего и все украсившего, чтобы увенчать похвалою достойного служителя сего самого Слова. «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем». Сию меру великости поставив против духа и деяний Алексия, кто не усматривает тотчас, как совершенно наполняет он сию священную меру духовным возрастом? Как же скоро мы убеждены признать, что Он есть «велий» – велий такою великостию, с которою ничто на земли не равняется, пoелику он «велий ...в царствии небеснем», а небесное, бесспорно, выше земного: то есть ли еще какая высота, на которую могла бы вознести Его похвала земная?
Цветущее древо не имеет нужды в том, чтобы ему приносили цветы для его украшения; по благотворности всеблагим Творцем созданного естества, оно ждет, чтобы кто его естественными цветами себя украсил, или благоуханием их насладился, или плодами его напитался. Сему подобно и праведник, насажденный «в дому Господни», рукою благодати, «во дворех Бога нашего» процветающий (Пс. 91:14) похвалами существенными, то есть, совершенствами, добродетелями и чудесами, не имеет нужды в том, чтобы мы приносили ему словесные похвалы; но, по любви Божией, в нем живущей, желает и ожидает, чтобы мы сами его существенными похвалами украшались и питались, то есть, чтобы, по образу Его, для собственной нашей жизни, «елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель, и аще кая похвала, сия помышляли///» (Флп. 4:8).