Притчи Соломона, Глава 10, стих 19. Толкования стиха

1.       Друзья мои и влижнии мои против меня Aduersum me (греч. έξ έναντίας) — со враждою ко мне; см.: Псалтирь // Учительные книги... С. 249, примеч. 6:  приблизились и встали, и искренний мои вдали встали. Ищущие души моей применяли силу, и желающие мне зло говорили суетное и весь день замышляли козни. А я, как глухой, не слышал, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я, как человек, кото­рый не слышит и не имеет в устах своих упреков (Пс. 37:12-15). Я хочу увидеть тех, кто искусно толкует эти строки. Мне ка­жется, здесь, особенно в первом стихе, содержится мысль Го­спода, что в искушениях враги человеку — даже домашние его (Мф. 10:36). Святой Давид прямо, искренне и с болью при­знается в этом. Это настоящая боль и исповедь внутреннего сердца, когда он перечисляет все, что тяжко поражает сокро­венные тайники души и огорчает ядовитой злобой со сторо­ны близких людей. Пророк горько скорбит, что на него напа­дают друзья и близкие, которые должны были бы не нападать, а поддерживать.

Плач Давида похож на сетования святого Иова См.: Иов. 16:2. , который обличил трех царей, назвав их «жалкими утешителями», они принесли больше несчастий, когда по дружбе пришли его уте­шить. Такого нам тоже следует остерегаться! Утешение должно быть мягким, а не суровым, оно должно облегчать боль и смяг­чать скорбь, чем вызывать возбуждение. Даже врачевание тела научит нас, что смягчающие лекарства лучше подходят для вос­паленных ран, уменьшая боль: сперва раны надо смягчить с по­мощью примочек, только потом разрезать, чтобы затвердение и надрез не навредили и не усилили боль в ране.

Насколько больше нам следует остерегаться легких и поверх­ностных разговоров, когда мы пытаемся утешить! Семь дней молчал Иов, и молчали его друзья, они и не заговорили бы, если бы Иов не возопил от горя. Нужно найти, с чего начать говорить, чтобы твое утешение не ранило своими словами. Даже молчание исцеляет, а по­спешная речь ранит больше. Чему ты удивляешься, если ранит дру­гого тог, кого самого часто ранят, разве из многословия не проис­текает грех? См.: Притч. 10:19; 29. 20.  Если врач ожидает подходящего времени для лечения, чтобы оказать врачебную помощь ослабленным болезнями, пока еще не опасная и не усилившаяся, по их мнению, болезнь поддает­ся лечению лекарствами и способна испытать благотворное влия­ние лечения, насколько важнее нам больше обращать внимание на уместность и умиротворяющее воздействие произнесенных нами слов, которые уменьшат скорбь, а не увеличат ее! Сила боли причи­няет страдания, сдавливается горем сердце опечаленной женщины, потерявшей преждевременно мужа или детей... Куда ты спешишь?! Она тебя даже не услышит, прежде чем не утихнет боль! Часто мы видим ссоры, возникающие из таких утешений. Ты пришел, чтобы скорбеть вместе с ней, а не спорить или ссориться. Нам следует под­бирать правильные слова, чтобы не согрешить перед Богом, желая утешить человека. Не говори: «послушай это» и многие другие бес­полезные слова, вдруг услышишь в ответ: Послушайте, жалкие уте­шители (Иов. 16:2). Не примешивай к скорби другого человека своей болтовни и споров! Приходи, когда следует, и не приходи, если твои слова будут суровыми! Что говорят о таких людях, пусть тебя научит святой Иов: Сообща пришли на меня тяжкие испытания, окружили меня, наблюдая. Братья мои удалились от меня, чужие стали для них ближе меня. Друзья мои стали немилосердны (Иов. 19:12—13). Такие же чувства испытывает святой пророк Давид: он жалуется, что друзья на него нападают, а близкие оставили его.

Вышло многословие, грех вошел, так как в многословии не взвешивается исходящее слово. По неосторожности возникают ошибки, хотя и многоречие сверх меры — большой грех.
 И поэтому остерегайся неосторожных слов, потому что уста глупого вводят его во зло (Еккл. 10:12). Смотри, не превозносись в молитве, ведь молитва смиренного проникла сквозь облака (Сир. 35:17)! Остерегайся по неосторожности разгласить тайны Символа веры или Господней молитвы! Или ты не знаешь, сколь тяжко согрешить в молитве, когда ты ожидаешь исцеления? Господь через пророка научил нас, что это тяжкая хула, сказав: И молитва его будет во грех (Пс. 108:7), если ты, конечно, не думаешь, что для тебя это незначительно.

 Велика добродетель молчания, особенно в Церкви. Ни одна мысль божественных чтений не ускользнет от тебя, если ты приклонишь ухо и закроешь уста. Никакого слова, которое ты желала бы сказать, не износи из уст твоих; но да будет сдержаннее смелость твоя в речах (твоих). Ибо великий грех в многоглаголании (Притч. 10:19). Человекоубийце, дабы он не согрешил еще более, сказано: «ты согрешил и замолчи» (Быт. 4:7), а деве нужно сказать: «молчи и не согрешишь». Мария, как мы читаем, все, что говорилось о Сыне, сохранила в сердце своем (Лк. 2:19); и ты, когда во время (церковного) чтения или возвещается о будущем пришествии Христа, или раскрывается о Его бывшем пришествии, не производи шума (своими) речами, а будь внимательна. Может ли быть что-нибудь недостойнее, как заглушать шумом божественные изречения так, что их нельзя и слышать, и проникнуться верой в них, и понять их; нехорошо оглашать беспорядочными криками святыню (sacramenta), и тем самым мешать речи, произносимой ради общего спасения.

Эту фразу очень любили древние. У монахов есть особый вид подвижничества, называемый исихазмом, то есть священнобезмолвием, молчанием. Преподобный Арсений Великий отмечал: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда»17. Поэтому даю совет: сдерживайте свой язык. Русская пословица говорит: «Доброе слово – серебро, а молчание – золото».

Премудрый и в речах (11 —14) и в делах (15—18) проявляет только любовь к ближним, и ею покрывает все грехи (Ср. 1 Пет. 4:8; 1 Кор. 13:4, 7); он нередко отличается и речью от человека злого (19—21),— и потому он получает от Бога благословение, которое и обогащает его и прилагает ему лета жизни: тогда как зло человека неправеднаго обращается во вред ему самому (22—30).

Благодаря Нагорной проповеди, говорящей о блаженстве нищих духом, и тому, что Христос призвал раздать все и идти за Ним, за идеалом христианской жизни прочно закрепился образ бедности или, по крайней мере, не богатства, потому что «трудно богатому войти в Царствие Небесное». Однако в сегодняшнем чтении мы слышим рефреном одну и ту же мысль: правед­ник будет в достатке, он будет богат, в то время как грешник будет терпеть бедствие.

Люди, которым хочется быть богатыми, бу­дут этому рады, люди которые читали Еванге­лие и жития многих святых, могут быть смуще­ны, ведь это выглядит явным противоречием. Но так ли это на самом деле?

Обращение к сегодняшнему чтению пока­зывает, что Соломон действительно говорит о богатстве, и это слово для него не являет­ся синонимом чего-то обязательно грешного. И все же он уточняет: «не доставляют пользы сокровища неправедные» и «стяжание нече­стивых Бог исторгнет». Сразу после этого он замечает, что «ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает».

Внешне может показаться, что речь идет о материальном имуществе, но весь контекст главы показывает, что бедность и богатство для Соломона — это прежде всего духовные

категории. Святость как богатство духовное оказывается близка к богатству земному, в том смысле, что одно и другое одинаково предпо­лагает упорный труд — в первом случае духов­ный, во втором — интеллектуальный и физи­ческий. Источником же бедности зачастую является лень — причем как бедности матери­альной, так и бедности духовной.

В чем же ошибка тех, кто стремится к богат­ству, раз Соломон не осуждает самого его нали­чия? На самом деле ошибка в том, что внутрен­нее стремление к полноте и обладанию такой человек пытается удовлетворить материаль­ным, в то вр'емя как настоящее удовлетворение может получить только от духовного. Именно поэтому главное богатство для Соломона — это богатство духовное, богатство правды, богатство любви. Человек может быть при этом богатым и материально, но это не развратит его, не сде­лает его рабом денег, потому что такой человек собрал главное сокровище — мудрость сердца.

Очень важно, что, рассуждая об этом, ав­тор говорит не о чем-то отвлеченном, но пе­реводит разговор в практическую плоскость. Он говорит не просто о богатстве и бедности, но о грехе и добродетели, или даже еще более конкретно — о ненависти и любви. Потому что только любящий достоин благословения Гос­подня, которое истинно обогащает.

В Книге пророка Иеремии есть такие страшные слова: «Смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши» (Иер. 9:21). Из контекста ре­чи пророка видно, что он имеет в виду совре­менное ему общество и его слова — это преду­преждение о том, что вскоре произойдет.

Христианские писатели переосмыслили эти слова и отнесли их не только к конкретному времени и конкретному народу, но к каждому человеку. К примеру, по мысли преподобного Никодима Святогорца, окна, о которых упоми­нает пророк Иеремия, — это наши чувства. Во­обще, христианская письменность довольно часто называет чувства окнами души. Окна слу­жат источником света, но могут и загрязниться, и тогда свет, который идет через них, потускне­ет; через чувства, как и через окна, внутрь мо­жет пробраться вор, или сквозь них может уйти тепло... Самым же широким окном, даже две­рью, церковные писатели называют язык. Го­воря так, они имеют в виду и тот отрывок Кни­ги Притчей, который мы только что прочитали.

Соломон сказал, что «при многословии не миновать греха». Если вду­маться в эти слова, то легко увидеть их абсо­лютную правоту. Действительно, стоит начать говорить, как рассеивается внимание и ухо­дит спокойствие. Чем больше мы говорим, тем сложнее бывает собрать свои мысли, тем слож­ное вернуть состояние, которое святые называ­ют внутренней теплотой. Вред, который может нанести душе человека многословие, святые со­поставляли с совокупным вредом от невнима­тельного отношения ко всем другим чувствам человека, вместе взятым. Постараемся помнить об этом и не держать дверь своей души, свой язык, открытой, ведь, пожалуй, все мы прекрас­но понимаем, от каких неприятностей нас мо­жет уберечь качественная и вовремя закрытая на надежный замок входная дверь.