Песнь песней Соломона, Глава 6, стих 4. Толкования стиха

Итак, Жених хвалит ее, потому что так прилежно и пос­тоянно она искала Его, поэтому уже не только сестрой она на­зывается, но даже именуется любезной, как угодная Ему, которая угодила Отцу и прекрасна как Иерусалим, внушает восхищение как построенные фаланги, потому что она обладает всеми тайнами вечного города (Откр. 21?) и вызывает восхищение у всех, кто видел ее, потому что она сильна и совершенна как справедливость, и в то время пока она смотрит на Слово, она берет блеск от светильника Слова и даже неким образом внушает страх, достигнув вершины добродетелей. Поэтому Он говорит ей как совершенной: Отвра­ти очи твои от Меня, не смотри на Меня (Песн. 6:5).
*** Он, истерзанный воинами, прободенный копьем¹, дабы кровью святой раны исцелить нас, конечно, ответит тебе (Он ведь кроток и смирен сердцем, ласков взором): Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, - и польются ароматы его! (Песн. 4:16). И вот, со всех сторон света возблагоухал аромат священной религии и воспламенились члены возлюбленной девы. Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим (Песн. 6:4). Вот почему украшением девы служит не красота тленного тела, имеющая погибнуть от болезни или от старости, но та слава добрых подвигов, которая не подвер-жена никаким случайностям и никогда не может умереть.

Итак множества святых суть лагери, которые предприняли войну против властей воздушных. Поэтому и святая вселенская Церковь так описывается под видом невесты, что говорится: добра еси ближняя моя, яко благоволение, красна яко Иерусалим, ужас яко вчинены (ополчены). Так как Иерусалим значит видение мира, коего именем выражается небесное отечество; то святая Церковь называется приятною и красною как Иерусалим, потому что ее жизнь и стремление уже сравнивается с видением внутреннего мира, чтобы в том, что она любит своего Виновника, что желает видеть лицо Его, о чем написано: в няже желают Ангели приникнути (1 Пет. 1:12), по самым уже желаниям любви своей называлась подобною Ангелам. Чем более делается она возлюбленною Богу, тем усиленнее действует, чтобы быть страшною для злых духов. А как она должна быть страшна, это показывается присовокупленным сравнением, т.е. как построенные в боевой строй лагери. Что это значит, что святая Церковь должна быть страшна для врагов своих, как построенные в боевой строй лагери? Ибо это сравнение имеет глубокий смысл, и потому тонко надобно разумевать его. Ибо мы знаем, и каждому известно, что боевой строй лагерей тогда является страшным для врагов, когда бывает так сжат и плотен, что ни в одном месте не кажется прерванным. Ибо, если он устраивается так, что оставляется пустопорожнее место, чрез которое может войти в него неприятель; то он уже решительно не страшен для врагов его. Следовательно и мы, когда установляем боевой порядок сражения духовного против злых духов, имеем крайнюю необходимость всегда быть соединенными и крепко связанными любовью, и никогда не быть разъединенными разногласием; потому что, какие бы ни были в нас добрые дела, при неимении любви, злом разногласия открывается в строю место, чрез которое может войти враг для поражения нас. Но древней враг не страшится в нас чистоты, если oнa будет без любви; потому что сам не тяготится плотью, чтобы растаевать в похоти ее. Не страшится воздержания; потому что сам не употребляет пищи, не будучи к тому понуждаем необходимостью тела. Не страшится раздаяния земных вещей, если при этом, самом деле не достает любви; потому что сам не имеет нужды в пособиях от богатства. Но чрезвычайно страшится истинной любви в нас, т.е. любви смиренной, которую мы взаимно выражаем друг к другу, и крайне ненавидит наше согласие; потому что мы удерживаем оное на земле, тогда как сам он, не желая удержать, потерял на небе. Итак хорошо говорится: страшна как построенные в боевой строй лагери; потому что злые духи страшатся множеcтва избранных от того, что видят их соединенных против них согласием любви, и собранных во едино.

Итак, в непосредственно следующем за сказанным доселе выслушаем, чего сподобляется возложившая упование на Брата и красоту Возлюбленного приявшая в собственный свой образ, от прославляющего прославляющих Его. Ибо Слово говорит невесте: «добра ecи ближняя Моя, яко благоволение, красна яко Иерусалим, ужас яко воинства вчиненны». Что небесным воинством во услышание пастырей воссылается «слава в вышних Богу» за благоволение «в человецех», когда увидели рожденный на земли мир (Лк. 2:14), и что Владыка всей твари именует Иерусалим градом «Великаго Царя» (Мф. 5:35), это известно всякому читавшему евангельские книги, а поэтому не может он не знать, о какой красоте невесты свидетельствует Слово сравнением ее с Иерусалимом и благоволением. Ибо, как явно, Слово показывает сим, что душа в благоуспешном восхождении значительно возвысилась и простирается уже до чудесь Владычних. Ибо, если в вышних Бог, сый в лоне Отчи, по «благоволению в человецех», вступает в общение с плотью и кровию, чтобы произошел на земле мир, то явно, что сему благоволению уподобившая красоту свою, с преспеянием подражает Христу, тем став для других, чем соделался Христос для естества человеческого, как поступил подражатель Христов Павел, отлучая себя от жизни, чтобы собственным своим страданием искупить спасeниe Израилю, говоря: «молил бых ся сам аз отплучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти» (Рим. 9:3). К сему справедливо применяется сказанное невесте: такова красота души твоей, каково было благоволение к нам Владыки, Который «Себе истощил зрак раба приим» (Флп. 2:7), отдал себя в искупительную цену за жизнь мира, «нас ради обнища богат сый, да» мы смертью Его будем живы и «нищетою обогатимся» (2 Кор. 8:9), и в рабием зраке Его воцаримся. А величие невесты и красота Иерусалима равно указуют на «вышний Иерусалим», свободный, и «матерь» свободных (Гал. 4:20), который, как дознали мы из слов Владычних, есть «град Великаго Царя». Ибо вместившая в себе Невместимого, так что в ней и живет, и ходит Бог, украсившись красотою живущего в ней, делается Иерусалимом небесным, прияв на себя красоту его. Красота же и убранство Царского города, без сомнения, есть красота Самого Царя. Ибо, по слову псалмопения, убранством и красотою служит Тот, Кому говорит пророчество: «красотою Твоею и добротою Твоею: и наляцы, и успевай, и царствуй истины ради и кротости, и правды» (Пс. 44:5), ибо ими, то есть истиною, правдою и кротостью отличается Божество. Посему по таким красотам образовавшая себя душа делается изукрашенною, как Иерусалим, красующейся Царским убранством. Но в этом, очевидно, заключается похвала красоте невесты, выраженная сравнением с благоволением и Иерусалимом. Не сомневаемся также, что и продолжение речи служит в похвалу же невесте. Но в каком смысле таковою похвалою величается удостоившаяся сей доброй о себе славы, сего невозможно дознать с первого взгляда. Ибо читается сие так: «ужас яко» Силы «вчиненны». Иной, следуя рассмотренному прежде, скажет, может быть, что сравнением с премирным естеством в слове возвеличивается похвалами невеста. Ибо там «вчиненные силы», где Власти, которые всегда господствуют, Господства, которые всем обладают, Престолы, которые неколеблемо возвышаются, Начала, которые пребывают нерабственными, Силы, которые неумолчно благословляют Бога, где парение Серафимов не останавливается и стояще не преходит, где Херувимы не престают придержаться высокому и превознесенному Престолу, где не прекращают служения слуги, делающие дело и слушающее слово (Пс. 102:20, 21). Итак, поелику власти сии установлены от Бога, и чин разумных и премирных сил навсегда пребывает неслитным, так как никакой порок не извращает благочиния, то посему и душа, в подражание оным силам, все «по чину и благообразно» делая, такое возбуждает к себе удивление, какое бывает к оным вчиненным силам. Ибо значение слова «ужас» толкуется словом «поразительность», под словом же «поразительность» разумея удивление, не погрешаем против истины.

Фирца. Хотя во время правления Амврия столица Северного царства Израиля была перенесена из Фирцы (Tell el–Far'ah) в Самарию, это не означает, что город полностью опустел. Возможно, автор избрал в качестве объекта сравнения Фирцу, чтобы избежать нежелательного напоминания о политическом соперничестве между Иерусалимом и Самарией. Кроме того, это название таит двойной смысл, так как его корень, rsh, означает «привлекательность», «красота». Таким образом, заявляя, что его возлюбленная «прекрасна, как Фирца», он придает своим словам еще большую выразительность.

Фирца. Название древней столицы северного царства; букв.: "она приятна" или "она благосклонно принята". Очевидно, здесь более важно не само сравнение с городом, сколько игра слов, выражающая принятие женихом своей невесты.

Похвалы Соломона своей Невесте на этот раз начинаются сравнениями: по девственно цветущей красоте ее он сравнивает ее с Фирцею, по привлекательности в эстетическом и нравственном отношениях – с Иерусалимом, по некоей внушительности и внутренней силе – с грозным ополчением. Фирца (Onomast. 540) – ханаанский город, взятый Иисусом Навином (Нав. 12:24), при царях израильских от Иеровоама до Замврия, был столицею, и взят Амврием (3 Цар. 15:21, 33, 3 Цар. 16:6-24); теперь селение Таллуза, в 2 часах к северо-востоку от Наблуса (Сихема); славился красотою. LXX, слав. Вульг. заменяет собственное имя Фирца нарицательным: ευδοκια, благоволение; suavis. Тенденцию к нарицательному пониманию этого названия выказывает и Мидраш (с. 152), когда в рассматриваемом стихе усматривает указание «на жертвы, через которые израильтяне приобретают благоволение» (Лев. 1:4). Сравнение Невесты с грозными полками, встречающееся и ниже (ст. 10), указывает, по-видимому, на непобедимость Невесты чарами любви: напротив, сама она оказывает как бы магическое действие на своего Возлюбленного, ст. 5.

(ц-сл. 6:3) Добра еси, ближняя моя, яко благоволение, красна яко Иерусалим, ужас яко вчиненны. По причине благодеяния, для нее учиненного, дает ей имя. И как она сама прежде по причине своей любви к Нему назвала Его желанием (Песн. 5:16), так здесь Он по причине собственного о ней благоволения называет её: «благоволение». «Добра еси, ближняя моя, яко благоволение.» Добра и Мне любезна. «Красна яко Иерусалим,» не сей земной, но тот, о коем Павел: «а вышний Иерусалим свободь есть, иже есть мати всем нам» (Гал. 4:26). Оному-то Иерусалиму подобна ближняя Моя. Ибо подражает Ангельскому образу жизни. Живя на земле, помышляет о небесном (Кол. 3:2), ходя во плоти, не по плоти воинствует. (2 Кор. 10:3) «Красна яко Иерусалим.» Но не только красна, но и «ужас яко вчиненны.» Ты приводишь в изумление порядком своим зрящих на тебя. В тебе нет ничего непорядочного, ничего неопределенного, смешанного, все правильно, все стройно. Потому что ты Меня, Жениха своего, научилась предпочитать всем вещам.