Сказав это, невеста опять переходит к более возвышенной речи, потому что просит для прочности благ подкрепить ее мирами, и говорит: «
утвердите мя в мирех». Какие необычайные и новые подпоры! Как мира соделаются столпами дома? Как твердость построения кровли опирается на благоухании? Не явно ли, конечно, что достояние добродетелей, многими способами с успехом приобретаемое, по различию действий и именуется? Ибо не только увидеть доброе и придти в общение с наилучшим, но и сохранить непреткновенность в прекрасном есть добродетель. Посему желающий быть утвержденным «
в мирех» домогается себе твердого пребывания в добродетелях. Ибо добродетель есть миро, потому что она удалена от всякого зловония грехов.
Иной подивится сказанному в след за сим: почему вожделевает невеста устлать дом не кустами какими и тернами, и сеном, и тростником, лучше же, как говорит Апостол, не древами, тростием и сеном (
1 Кор. 3:12), из чего уготовляются вещественные домы; но постилкою на потолке дома у ней служат яблоки; ибо говорит: «
положите мя в яблоцех», чтобы этот плод стал для нее всем и во всем, – красотою, миром, услаждением, пищею, прохладою, доставляемою им тенью, покойным седалищем, подпирающим столпом, покрывающим потолком. Ибо, как красота, с вожделением рассматривается; как миро, доставляет приятность обонянию, как пища, утучняет тело и услаждает вкус; как сень, дает прохладу от жара, как седалище, успокаивает после труда; как кровля дома, служит покровом живущим в доме; как столп, делает непреткновенным; как видимое яблоко, украшает потолок. И придумает ли кто какое зрелище красивее разложенных яблок, когда плоды сии, в порядке расположенные на какой-либо плоскости без всяких между собою промежутков, разнообразят вид тем, что краснота одного яблока перемешана с беловатостию другого? Посему, если возможно, чтобы положение яблок было видимо подъемлющимся на плоскости вверх, то может ли что быть изящнее этого вида? А сие не невозможно для вожделения духовных благ; потому что не тяжел плод этого вида, не тянет и не клонится к земле, но по природе имеет стремление в высоту. Ибо добродетель восходить вверх, и обращает взор горе. Посему красотою таких яблок вожделевает невеста убрать потолок собственного дома. Ибо, кажется мне, главная забота слова не о том, чтобы от сложения яблоков на подстилке видимо было какое-то заметное зрелище. Какое было бы в этом путеводство к добродетели, если бы в сказанном не усматривалось какой-либо полезной для нас мысли?
Посему, какая это мысль, по нашему гаданию? В лесу естества нашего по человеколюбию Произросший, чрез причастие Плоти и Крови соделался яблоком; ибо в сем плоде можно видеть подобие по цвету и плоти, и крови; белесоватостию он уподобляется свойству плоти, а разлитая по ней краснота свидетельствует видом, что плод имеет сродство с естеством крови. Посему, когда душа, услаждающаяся Божественным, вожделеет обратить взор на этот кров, сею загадкою научаемся следующему: то, что, взирая горе, обращаем внимание на яблоки, значит, что к небесному жительству путеводимся евангельскими учениями, которые открыл нам Пришедший свыше и превыше всех Сущий, в явление Свое во плоти показав в Себе самом образцы всех добрых дел, как говорит Господь: «
научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (
Мф. 11:29). Тоже самое говорит и Апостол, предписывая нам смиренномудрие (одним примером можно доказать всю истину сего слова). Ибо взирающим горе говорит: «
сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим», с плотию и кровию Пребывавший в жизни и «
вместо предлежащия Ему радости», добровольно Приобщившийся нашего уничижения и Снисшедший до испытания смерти (
Флп. 2:5-8). Посему невеста говорит: «
положите мя в яблоцех», чтобы, взирая всегда в высоту, видеть мне образцы добрых дел, показуемые в Женихе; там кротость, там негневливость, там незлопамятность на врагов и человеколюбие к оскорбляющим, за злобу воздаяние благодеянием; там воздержание, чистота и великодушие, отсутствие всякого тщеславия и житейской прелести.
Сказав сие, невеста хвалит стрельца за меткость, за то, что искусно направил в нее стрелу; ибо говорит: «
уязвлена любовию аз». Сим словом указывает на стрелу, глубоко лежащую в ее сердце; Устреливший сею стрелою есть любовь. Дознали же мы из Святого Писания, что любовь есть Бог. Он пускает в спасаемых избранную стрелу Свою, единородного Сына, Духом жизни помазав тройное жало острия. Острие же есть вера, чтобы, в ком будет она, вместе со стрелою введен был и Устреливший, как говорит Господь: «
Аз и Отец едино есма» (
Ин. 10:30); и: «
приидем и обитель у него сотворим» (
Ин. 14:23). Посему душа, возвысившаяся божественными восхождениями, видит в себе сладкую стрелу любви, которою уязвлена, и уязвление обращает себе в похвалу, говоря: «
уязвлена любовию аз». Какая прекрасная язва! Какое сладостное поражение, с которым во внутренность проникает жизнь там, где пронзила стрела, отверзшая себе как бы некую дверь и вход! Ибо вместе и прияла в себя стрелу любви, и стрельба изменилась немедленно в брачное веселие. Ибо известно, как руки распоряжаются луком, сообразно с потребностию исправляя то или другое дело; левая рука держит лук, а правая тянет к себе тетиву, привлекая за разрезной конец стрелу, придерживанием левой руки направляемую к цели. Посему служившая незадолго прежде целию для стрелы теперь вместо стрелы себя видит в руках стрельца, между тем как иначе правая и иначе левая рука объемлет стрелу (см. ст. 6).
