Откровение ап. Иоанна Богослова, Глава 21, стих 4. Толкования стиха

И отрет Бог всякую слезу с очей их, т.е., как мы уже знаем, изгладится и до конца, совершенно отойдет не только теперешняя наша скорбь и печаль, но и всякий след печали их, какую унесли они из своей жизни земной, так что все то, чем скорбит человек теперь, там будет радостью и источником неизъяснимого наслаждения и утешения.

И смерти не будет уже. Закон смерти в настоящей нашей земной жизни есть самый сильный из всех законов природы органической. Он представляется даже более сильным, в данном периоде земном, чем самый основной ее и всеобщий противоположный закон - закон жизни, ибо всякая органическая жизнь, необходимо и абсолютно - без исключений, заканчивается на земле смертью; а ведь «хорошо смеется тот, кто смеется последний». Но так это теперь; в том-то и будет первое и коренное отличие в этом не только для человека, но для всей будущей живой природы новом, лучшем мире, что она будет до конца и совершенно живая. Там смерти не будет совсем, как это неоспоримо точно и ясно и сказано здесь в Апокалипсисе. А с этим вместе отойдет и «всякое теперешнее горе и скорбь»: ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее - прошло.

Чем, в самом деле, представляется нам настоящая наша жизнь? Уже издревле назвали ее юдолию (долиною) слез. И такова она и есть - со всякой точки зрения: и с религиозной, как мир падения и греха, а за ними, как обратная сторона монеты, - всевозможных страданий, неудовлетворенности и смерти; и с практически-житейской, как нескончаемый ряд огорчений, разочарований, плача, болезней и всевозможных, неисчислимых бедствий; и, наконец, с философской, где поэтому всегда была сильнейшей философия пессимизма, и чем дальше, тем чаще, устойчивей и крепче. И вот, как тьма исчезает при восхождении солнца - сразу и абсолютно до конца, так и все скорбное и тяжелое - в той будущей жизни. Здесь - неизбежные лишения; там - Бог - абсолютная полнота всего нужного нам. Здесь - разочарования и крушения надежд; там - сплошное море сбытая всех ценных и дорогих нашему сердцу надежд и чаяний, всегдашнее осуществление всего желанного, всего, что раньше было только светлою мечтою. Болезни, очевидно, не будет в том общении со Христом, когда Он и при земной Своей жизни целил всяку болезнь' и всяку язю в людех (Мф. 4:23), когда исцеление самых неизлечимых недугов давалось от Него простым прикосновением риз. Да в следующей, 22-й, главе указывается и особое, нарочитое средство для исцеления всяких болезней. Какие же могут там быть вопли и плачи, когда там одна сплошная отрада и ликование, когда, как мы недавно приводили, ни глаз наш не видал, ни ухо не слыхало ничего подобного тому, что там уготовано от Бога людям, и именно любящим Его, а потому мы и не можем ни представить этого, ни передать словом, ибо закон психологии тот, что мы и воображать можем лишь то, для чего в наличном нашем земном опыте воспринимали соответствующие элементы. О, дал бы Господь достигнуть этого и жить этим всем любимым нами, как и всем и ненавидящим нас, а с ними и самим нам!..

Здесь указывается на обновление твари к лучшему, как говорит Апостол: „сама тварь освобождена будет от рабства тлению": Рим. 8:21. И св. царь Давид говорит: „как одежду, Ты переменишь их,—и изменятся:" Нс. 101:27. Самый же город святый, виденный св. Иоанном, составляется из Святых, о которых написано: „подобно камням в венце, они возсияют на земле Его“: Зах. 9:16, имея краеугольным камнем Христа. Называется он городом, как обитель царственной Троицы, ибо в нем обитает и ходит Она по обетованию: 2 Кор. 6:16.И смерти не будет уже. И сие по Писанию: Ис. 25:8; 35, 10. А слова: прежнее прошло означают, что злострадания святых и надмение нечестивых получат конец, соответственный каждому из них: Откр. 20:13. (Толк. на Апокалипс.) 

И услышал я, – говорит Тайнозритель, – громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их». Живущий в свете неприступном устанавливает на горе жилище для обитания вместе с людьми. Прежде Он открывался людям как бы призрак в зеркале при гадании, т.е. смутно, еле-еле доступно, крайне туманно, и только внутренний голос сердца говорил иногда, что это Он, тут с нами в храме, святых таинствах веры, надежды и любви к Нему, в победах над самим собой и борьбе со грехом. Там же, на горе святой, в скинии небесной, один вид которой способен осушить какие угодно слезы и исполнить сердце неизведанной дотоле радостью в созерцании неземных красот, совершенной в своих проявлениях природы рая небесного. Там блаженные счастливцы узрят Бога не в туманных обликах, но лицом к Лицу. Одно созерцание цветов, как было по преданию, при погребении Богоматери, исполняет невыразимой утехой. Звуки глаголов и песнопений небесных до того чудны, отрадны, что о такой гармонии звуков нельзя судить по земным звукам в самом лучшем исполнении, о чем свидетеля имеем св. Апостола Павла, восхищенного однажды в рай.

Что же должно будет испытать благодарное сердце, когда узрит Самого Спасителя и во веки не расстанется с блаженной жаждой насыщаться Его лицезрения! Тогда исполнится предсказанное: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло»

Всеобщий суд как божественное очищение твари навсегда изгоняет зло, страдания и смерть, – тем самым Бог творит все новое (Откр. 21:5). Мир вновь приходит к той чистоте, какую он имел до грехопадения (Откр. 21:4). Иоанн вновь слышит олово Агнца Христа: «совершилось» (Откр. 21:6), которое он слышал, стоя при кресте (Ин. 19:30). Сказавший это назвал Себя Альфой и Омегой, началом и концом (Откр. 21:6), чем подтвердил, что Он есть именно то Слово, Которое было у Бога, без Которого «ничего не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:1–3), т. е. Христос, Сын Божий.