Книга пророка Исаии, Глава 38, стих 14. Толкования стиха

Яко щебечущая ластовица (ласточка) щебетал я, яко стонущий голубь стонал в скорби и плаче, по причине изреченного мне определения. Возвел я очи… на высоту: «Господи, избави мя, и будь ко мне милостив». Езекия, когда услышал от Исаии о себе определение, обратился к молитве и возвел очи к небу, где обитает Бог, как к месту далекому и недоступному для греха. Просил же он у Господа избавления от Ассириян и милости себе, чтобы продлилась жизнь его.

Как птенец ласточки, так я буду издавать звуки: буду ворковать как голубь. Ослабели очи мои, взирая на высоту: Господи, я терплю насилие, отвечай за меня. Что скажу, или что ответит мне, когда Он Сам сделал? Предстоящая смерть и гнетущая боль от недуга, как лев, так сокрушала все кости тела моего; но я, подобно ласточке и голубю, соединял дни и ночи с плачем и стенаниями, и от одного только Бога, который мог помочь, ожидал помощи, подняв очи на высоту. И говорил я Ему: я терплю более, нежели заслужил; но и если в чем либо погрешил я, то исправлюсь; Ты отвечай в мою пользу: "ибо помилование зависит не от желающаго, и не от подвизающагося, но от Бога милующаго" (Рим. 9:16). И опять обращается к себе: что скажу; или чем оправдаюсь пред Тобою, Творцем своим? или что мне ответит Он, который Сам сделал, что хотел? Итак должно терпеть все, что бы Он ни определил. Вместо птенца ласточкина ила ласточки, как LXX перевели, в еврейском написано: sus agor, что переведено Акилою конь Агор (equus Agor), а у Феодотиона sis agur; ибо если между двумя самех ставится по средине гласная вав, то читается sus и значит конь, а если іод, то читается sis и значитъ ласточка. Симмах же так перевел: как ласточка в заключении, так буду петь. Это слово agor читается и у Иеремии, где написано: Еродия на небеси позна время свое, горлица и ластовица сельная, врабия сохраниша времена входов своих (Иер. 8:7).

Как журавль, как ласточка издавал я звуки, тосковал как голубь, т.е., я взывал, молился вследствие остроты скорбя. Уныло смотрели глаза мои к небу: Господи! тесно мне; спаси меня.

Очи умирающего тусклы; ничто уже не веселит зрения его; блистающая высота неба не пленяет его; и к Господу с большим трудом возводит больной очи свои. Бог – мой Путеводитель от чрева матери моей до ныне и потом – до смерти моей. После смерти я явлюсь к Нему, Судии праведному.

Продолжая благодарственную песнь, возвещает, что Он подражает прекрасно поющим птицам и воссылает непрестанные славословия. Говорит, что он устремляет умственные взоры свои к Богу за то, что он спасен и избавлен как от скорби души, так и от самой смерти; ибо ты, говорит, возбудил во мне жизнь и я ожил и Ты сохранил душу мою, чтоб она не погибла, и заверг позади меня все грехи мои. Это говорится не о грехах человека, страдающего гордостью, но познавшего природу свою и точно уразумевшего, что все мы виновны во многих грехах и что если Бог не захотел бы спасти нас своею милостью, то никто не мог бы похвалиться, что имеет чистое сердце, никто не дерзнул бы сказать, что чист от греха. Итак, да будет прославлен Бог за благодеяния, которые им дарованы нам, — за то, что Он простил нам то, за что справедливо было подвергнуть нас достойному наказанию. Ибо премудры говорит, те, которые познали себя.

тесно мне... горесть души моей. Вера Езекии тверда, и царь без колебаний предает себя в руки непостижимой для него воли Божией, каких бы мучений не стоила ему эта решимость.

«Как журавль, как ласточка». Стоны больного Езекии походили на заунывные звуки, испускаемые журавлем, или на писк ласточки; иногда же он глухо стонал, как голубь. «Уныло смотрели» – возможно точнее: «и истомились глаза мои от постоянного смотрения на небо», откуда Езекия ожидал помощи.¹ «Спаси меня»! – точнее «будь мне порукою!» (ср. Иов. 17:3).

Переймем приличное настоящему времени слово и глас, от болевшаго до смерти, но потом чудесно исцелившагося Езекии: «яко ластовица, тако возопию, и яко голубь, тако поучуся; исчезосте бо очи мои, еже взирати на высоту небесную ко Господу» (Ис. 38:14). Не для того извлекаю из Священных книг сии давние жалобные звуки, чтобы сделать более горькою нашу настоящую печаль, но чтобы показать образ печали спасительной. Тяжкая болезнь и преждевременная близость смерти опечалила Езекию: однако печалился он без ропота на Бога, без нетерпеливости, не теряя надежды. Он вопиял к Богу со страхом Божиим: в сем разуме уподобляет он себя робкой «ластовице». Он молился с кротостию и смирением: сие изображает он подобием «голубя», тихо стенающаго. И когда первыя молитвенныя взывания его казались не услышанными: он не предался отчаянию, но продолжал возносить прилежную и непрестанную молитву, и даже тогда, как молитвенный глас оскудевал в устах его, не преставал «исчезающими», но еще умоляющими очами «взирати на высоту небесную ко Господу».