Книга пророка Ионы, Глава 2, стих 1. Толкования стиха

Пророк же Иона пророчествовал о Христе не столько словами, сколько некоторым своим страданием, но гораздо яснее, чем если бы провозглашал о его смерти и воскресении словами. Ибо для чего он был поглощен китом и на третий день извержен, если не для того, чтобы знаменовать Христа, на третий день возвратившегося из глубины ада? "О граде Божием". Книга 18. Глава XXX. Что в пророчествах Михея, Ионы и Иоиля имеет отношение к новому завету. *** Последний из предложенных вопросов касается Ионы. Такое впечатление, что он взят не из Порфирия, а из языческих насмешек. Поставлен он так: наконец, что мы должны думать об Ионе, который, как сказано, пробыл три дня во чреве кита? это совершенно невероятно, совершенно неправдоподобно, чтобы человек, проглоченный вместе с одеждой, находился во чреве рыбы; если же это иносказание - будь добр, разъясни его. <...> Я уже заметил, что этот род вопросов - источник постоянных насмешек язычников. На это нужно отвечать, что либо не следует верить ни в какие божественные чудеса, либо непонятно, почему не верить и в это чудо. Тогда уж не будем верить и в самого Христа, в то, что Он воскрес на третий день, если вера христианская боится насмешек язычников.

Надлежит же тебе, епископ, иметь пред очами и прошедшее, и искусно пользоваться им, чтобы вразумлять тех, для кого нужны слова жесткие или утешительные. Справедливо также, чтобы в суде ты следовал воле Божией и судил, как судит согрешающих или обращающихся Бог. Так, когда павший Давид, обличен быв Нафаном, сказал, что кается, не тотчас ли избавил Он его от смерти, говоря: дерзай, ты не умрешь (2 Цар. 12:13)? Когда Иона, не захотевший проповедовать ниневитянам, после того как, поглощен быв морем и китом, помолился во чреве рыбы, не извел ли Он от погибели душу его?

Поскольку Святой Бог уповающим на Него обещал избавление от всякой скорби, то хотя и застигнуты мы среди моря зол и обуреваемся треволнениями, какие воздвигают на нас духи злобы, однако же твердо держимся о укрепляющем нас Христе и не ослабили ревности своей о церквах; не ждем себе погибели, как отчаявшиеся в спасении от усиливающегося в бурю волнения, но прилагаем еще, сколько можно, свое старание, зная, что и поглощенный китом удостоен спасения, потому что не отчаялся в себе, но возопил к Господу. Так и мы, хотя дошли до крайнего предела бедствий, не оставляем надежды своей на Бога, но везде ищем Его помощи.

Устроением Божиим кит или другая какая большая рыба (ибо на Греческом языке именем кита называется не один кит в собственном смысле, но и всякое морское чудовище), приходит на то место, где был брошен Иона, и поглощает его. При сем Господу угодно было чудесно сохранить Иону невредимым: он не был раздроблен зубами морского чудовища, не сварился в его желудке, не задохнулся по недостатку воздуха в его утробе. Это было чудом, подобным чуду спасения трех отроков в раскаленной печи, спасения Даниила во рве львином. — Три дня и три ночи Иона пробыл в утробе кита, чтобы представить образ трехдневного пребывания во гробе Христа Спасителя, на что указал Сам Христос Спаситель в ответ Иудеям, просившим у Него знамения (Мф. 12:39-40).

Ты хвалишь дерзновение Илии перед мучителями и огненное его восхищение? Хвалишь прекрасное наследие Елисея — милоть, за которой последовал и дух Илии(4 Цар. 2) ? Похвали же и жизнь Василия в огне, то есть во множестве искушений, и спасение через огонь воспламеняющий, но не сжигающий, а также прекрасный кожаный покров, дарованный свыше, то есть бесплотность. Оставляю в стороне прочее: юношей, орошенных в огне(Дан. 3); беглеца пророка, молящегося во чреве кита и исшедшего из зверя, как из чертога¹; праведника, во рве связывавшего ярость львов(Дан. 6:15-24) и подвиг семи Маккавеев, с иереем и матерью освящаемых Богу кровью и всеми родами мучений(2 Мак. 7). Василий подражал их терпению и стяжал их славу.

Но, потерпев кораблекрушение, Иона с обыкновенного корабля перешел в корабль одушевленный. Опущенный в глубину морскую, он нашел там приют в чреве большой рыбы, как в каюте. (Таинственно) Кит — это символ гроба и ада. Как Иона, поглощенный китом, попрошествии трех дней и трех ночей, был выброшен им, и после того отправился в Ниневию: так и Господь наш, после смерти своей нисходивший в бездну ада и разрушивший царство сатаны, в третий день возстал из гроба и, по воскресении своем, прежде восхождения на небо к Отцу своему, явился в Иерусалиме.

И уготовал Господь большую рыбу, чтобы она поглотила Иону. LХХ: И повелел Господь киту великому, и проглотил он Иону. Господь повелел смерти и преисподней принять пророка. Сколько радовалась смерть при поглощении его, считая его добычею для жадной пасти, столько же печалилась при извержении его. Тогда исполнилось написанное у Осии: «буду смертию твоею, смерть, буду ужалением для тебя, ад» (Ос. 13:14). В еврейском тексте мы читаем «большая рыба», вместо чего LХХ толковников и Господь в Евангелии (Мф. 12:40), кратче выражая сущность дела, говорят «кит». В еврейском тексте стоит «dag gadol», то есть «большая рыба» но это, без сомнения, означает кита (cetum)¹. Должно заметить также, что где предполагалась погибель, там оказалось спасение. Далее, слово «уготовал» означает или то, что Бог создал его в начале, о чем и в псалме пишется: «змий сей, егоже создал еси ругатися ему» (Пс. 103:26), или же, может быть, повелел ему приблизиться в кораблю, принять выброшенного Иону в свои недра и вместо смерти доставить ему убежище, чтобы тот, кто на корабле испытал гнев Божий, при смерти испытал благость Его. И был Иона во чреве рыбы три дня и три ночи. LХХ: И был Иона во чреве кита три дня и три ночи. Таинственный смысл этого места Господь изъяснил в Евангелии (Мф. 12), и было бы излишне сказать или то же самое, или иное, нежели изложенное самим пострадавшим. Мы только спрашиваем: каким образом Он пробыл в сердце земли три дня и три ночи? Некоторые разделяют на два дня и две ночи παρασχευὴv (пятницу), когда, по исчезновении солнца от шестого часа до часа девятого (Мф. 27:45), ночь последовала за днем и, присоединяя субботу, полагают, что это должно считать за три дня и три ночи; но мы синекдохически (σινεχδοκιχῶς) понимаем целое под частью, так что с того момента, как Он² умер, в пятницу (έν παρασχευῆ) мы считаем один день и ночь, другую в субботу³, а третью ночь, причисляемую в дню Господню⁴, мы относим к началу следующего дня; потому что и в книге Бытия (глава 1) ночь относится не к предшествующему, а к последующему дню и составляет начало будущего дня, а не конец прошедшего. Для большей удобопонятности выражу это проще. Представь себе, что кто-нибудь вышел из одного места в девятом часу и на другой день в третьем часу прибыл в другое место. Если я скажу, что он совершил путь в два дня, то не могут прямо обвинять меня во лжи из-за того, что этот путник употребил на путешествие не все часы, а лишь некоторую часть каждого из двух дней. Мне по крайней мере кажется, что здесь должно быть такого рода объяснение. Если же кто-либо не примет этого и может лучше истолковать это таинственное место, то следует предпочесть его объяснение.

Итак море, приняв его, ввергло, как в некую темницу, во чрево китово, чтобы сохранить Господу беглеца невредимым. Ни лютые волны, взявшие его, не задушили его, ни более лютый, чем волны, кит, поглотивший его, не погубил во чреве, но сохранил и привел в город. И море, и кит оказали сверхъестественное послушание, чтобы пророк всем вразумился.
*** Скажи мне, как Иона был во чреве зверя и не погиб? Разве это согласно с разумом? Не напрасно ли (старание) объяснить это? Как (кит) пощадил праведника? Как не задушил его жар? Как не сгноил? Если трудно быть только в глубине моря, то. гораздо труднее находиться во внутренностях (кита) и в таком жару. Как Иона дышал там? Как доставало вдыхаемого воздуха для двух живых существ? Как (кит) изверг пророка невредимым? Как говорил (Иона)? Как он сознавал себя и молился? Разве вероятно все это? Если будем исследовать разумом, невероятно; если же верой, то весьма вероятно.
*** Иона вошел в кита, и Тот (Христос) снизошел в ад: три дня и три ночи провел Он в аду, точно так же, как Иона во чреве кита.

Однако ж ожидает тебя учитель морской, который вскоре наставит тебя, научит той истине, что должно каждому того желать, чего желает Бог, и не желать того, чего не желает Бог: взяли Иону и бросили его в море, и утихло море от ярости своей; и повелел Господь большому киту поглотить Иону. Таковы последствия упорного своеволия! Да послужит это и нам, братия, наукой о том, как принимать на себя благое и легкое бремя воли Божественной.

Бог повелевает киту мановением воли Своей; ибо стóит только Ему восхотеть, чтоб совершилось что-нибудь - и это становится законом, приходит в исполнение и получает силу закона. Мы этим не говорим того, что Бог всяческих дал повеление киту так же, как Он повелевает и нам самим и святым Ангелам, как бы внушая уму то, что должно делать, и сообщая сердцам знание того, чего Он желает; ибо утверждать, что Бог всяческих с людьми обращается точно так же, как и с чудовищами, совершенно глупо и недалеко от безумия. Но, конечно, можно сказать, что вообще повеление бессловесным ли животным, или стихиям, или какой-либо части творения бывает для них, говорю, законом, и угодное Ему повелением; так как все повинуется Его мановениям, хотя образ повиновения для нас совершенно непостижим, для Него же вполне известен. Итак (Иона) проглатывается китом без всякого повреждения и был в нем три дня и три ночи. Может быть это покажется кому-либо делом противоестественным и не соответствующим требованиям разума. И прежде других не поверят этому те, которые не знают по естеству и истинного Бога, но преданы обольщениям демонов. Скажут: каким образом он мог остаться жив, находясь в ките? каким образом при поглощении он не потерпел вреда? или как выдержал свойственный чреву жар? как окруженный толикой влагой, находящейся, говорю, во чреве кита, мог он жить? в особенности же, каким образом он не был уничтожен, варимый одинаково с пищей? ведь (для кита) он был совершенно слабым и весьма удобным для истребления тельцем. Отвечаем, что это событие по справедливости дóлжно считать истинно чудесным, превышающим понимание и выходящим из пределов обычных явлений. Но если сказано, что Бог совершил его, то кто же не поверит этому? Ведь Божество всесильно и легко преобразует природу предметов во что Ему угодно и ничто не может оказать противодействие Его неизреченным мановениям. Так то, что по своей природе подлежит тлению, вследствие Его хотения может оказаться недоступным тлению; а твердое, несокрушимое и недоступное законам тления может весьма легко подвергнуться разрушению; ибо природою у существ, по моему мнению, бывает то, что угодно Творцу¹. Впрочем надобно знать и то, что сыны Еллинов, составившие у себя мифы, говорят, что Геркулес, сын Алкмены и Зевса, был поглощен китом, но опять извержен, с обнаженною от присущего чреву чудовища жара головою у него, совершенно лишившегося волос. Об этой повести упоминает Ликофрон; а он был у них одним из знаменитых людей. Он говорит о нем, называя его: «Трех-вечерним львом, которого некогда челюстями Тритонов поглотил острозубый пес». Но не ради измышленных у них басен мы верим божественным делам, - мы напомнили о них только с тем, чтоб обличить неверующих; потому что и у них историческое повествование не отвергает таких же рассказов. Поскольку же я думаю, что нужно подтвердить это чудесное событие делами и теперь еще совершающимися по изволению Божию; то мы скажем, что и в утробе матери зародыш плавает в природной жидкости, он как бы погребен во чреве беременной, не имеет возможности дышать, и однакоже при таких условиях живет и сохраняется, по изволению Божию чудесно питаемый. Но ни одного возражения, подобного вышеприведенным, не направлялось против этих дел Божиих, хотя и они ни для кого не сделались понятными: кто бо уразуме ум Господень, по написанному (Рим. 11:34; Ис. 40:13)? Или кто познал пути чудес Его? Или, вообще, чьего ума не выше они, чью силу разумения не превосходят они? Итак, опасно не верить, хотя бы Бог и совершал что-нибудь превышающее разум, но будем принимать как истинное, избегая неуместной пытливости. Так как пророк служил образом служения Христова, то совершенно необходимым считаю добавить к сему, что вся земля находилась в опасности, род человеческий был обуреваем, когда волны греха как бы ярились против нея, ужасное и крайнее любострастие потопляло ее и тление подобно волне возставало и дикие порывы ветра бушевали; все это дела, говорю, диавола и находящихся под его властью и с ним лукавых сил. Когда мы находились в таком состоянии, Создатель, Бог и Отец умилосердился над нами и послал нам с небес Сына, Который, приняв плоть и пришедши на бедствовавшую и обуреваемую землю, добровольно подъял смерть, чтоб остановить волнение, чтобы утихло море, прекратились волны и перестала буря, ибо мы спасены смертию Христа. И вот буря миновалась, ливень прекратился, волны улеглись, сила ветров уничтожена, распространилась наконец глубокая тишина и мы, после того, как пострадал за нас Христос, находимся в духовном вéдре. Нечто подобное ты читаешь в Евангельских Писаниях. Однажды лодка Апостолов переплывала чрез море Тивериадское; когда же поднялся сильный ветер на воде, - они терпели невыносимое волнение и, находясь в крайней опасности, бýдят тут находившегося и спавшего Христа, громко вопия: встань, спаси, погибаем (Мф. 8:25); востав же, говорится, запрети морю, сказав со властью: молчи, престани (Мк. 4:39) и спас учеников. Событие это было образом совершившегося в человеческой природе; ибо чрез Него, как я сказал, мы избавлены и от тления смерти, и от греха и от страданий (за грехи), и древняя непогода была прогнана и все наше преобразовалось в тишину.

Но иудеи говорят опять, что Мертвый¹ , как недавно скончавшийся, воскрес потому, что оставалась еще в Нем жизнь. Покажите же нам, что можно воскреснуть тридневному мертвецу; что можно человеку, уже погребенному, воскреснуть после трех дней. Когда мы на это ищем свидетельства, то дает нам таковое Сам Господь Иисус в Евангелии, говоря: ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи (Мф. 12:40). Разбирая повествование об Ионе, находим в нем весьма ощутительное сходство. Иисус послан был проповедовать покаяние - и Иона для того же был послан. Но этот бежал, не предвидя будущего, - а Иисус добровольно приходит проповедовать спасительное покаяние. Иона заснул на корабле и храпел во время морской бури - а Иисус когда спал, по смотрению Божественному волновалось море для того, чтобы после познана была сила Спящего. Тому говорили: что ты спишь? встань, воззови к Богу твоему; может быть, Бог вспомнит о нас и мы не погибнем (Ион. 1:6), - а здесь говорят Владыке: Господи! спаси нас (Мф. 8:25). Там сказали: моли Бога твоего, - а здесь: спаси. Тот говорит: возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас (Ион. 1:12), - а здесь Сам Иисус запретил ветрам и морю, и сделалась великая тишина (Мф. 8:26). И тот брошен был во чрево кита - а Этот добровольно сошел туда, где обитал этот невидимый кит, чтобы смерть изблевала поглощенных ею, как писано: От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их (Ос. 13:14).

Большой кит. В оригинале говорится о том, что Иона был проглочен «большой рыбой», т. е. дано только самое общее описание. Не имеет смысла ставить вопрос о том, обозначает ли данный еврейский термин только рыбу, или допускает применение по отношению к млекопитающим, поскольку здесь он используется как общее понятие, обозначающее любое морское существо. Хотя можно провести изучение размеров глотки разных видов животных, обитающих в Средиземном море, настоятельность, с которой в тексте подчеркивается прямое вмешательство Бога, позволяет полагать, что не следует ожидать чего–то ординарного. По представлениям древних, крупные морские животные представляли силы хаоса, которые были покорены богом–творцом в процессе сотворения мира. Здесь, как и всегда, Яхве изображается как властелин моря — и это животное просто подчиняется Его повелению.

три дня и три ночи. Иисус обращается к истории Ионы, чтобы сообщить людям истину о Своей миссии (Мф. 12,39-42; 16,4; Лк. 11,29-32). Говоря о "знамении пророка Ионы", Он имеет в виду не только те три дня и три ночи, которые Иона провел во чреве кита (Мф. 12,40), но также то, как подействовала проповедь Ионы на язычников ассирийцев (Мф. 12,41; Лк. 11,30.32). Без всяких чудесных знамений ниневитяне признали пророчество Ионы исходящим от Бога и раскаялись.

Памятью пророка достохвального, где тайна благочестия тредневным погребеньем предвосхищена и радостью спасения, хочу я песнь свою восхитить жалкую к радению Ионину. Воспомни чудо Господа: поверженный в пучины всплыл; нетронутый, живет во чреве; тот же, кто пожрал его, не знает, что живет он в нем. Он пленник, но не пища для чудовища; ветра домой несут его. О, чудо Божье беглецу священному! Бежал он морем - морем взят и, заключенный в чреве злого чудища, в живой тюрьме содержится. Он, сброшен в море, не погиб и плавает; землей покинут, морем взят; в тюрьму утробы зверя заключается бежавший пленник Господа. От волн свободен, в чреве моря - вне морей, плывет в плывущем чудище. В плену телесном, в духе плоти чужд своей, он к Богу восхищается. Он телом - в теле зверя; дух пророческий плененью чужд телесному. Во чреве пленник рушит плен молитвою, касаясь слуха Господа. Молитвою свободен, бегством связанный, он был оправдан верою. Кто думал, что избегнет морем Бога, сокрывшись от Него на корабле, тот в чреве зверя, в море погруженного, к Судье восходит верою.

Итак, разве Иона не считал, что ниневитяне-язычники имеют нужду в покаянии, когда пытался избежать обязанностей проповедника, или же, предвидя, что и на внешних распространится милосердие Божие, он все же боялся, что проповедь его погибнет? И зачем из-за народа темного, Бога еще не знавшего, во тьму еще погруженного, едва не погиб пророк? Зачем, как не затем, чтобы стать примером того, как страдания Господа искупят даже покаявшихся язычников?

Факт трехдневного пребывания пророка Ионы во чреве кита является средоточным пунктом его книги, около которого группируется вое остальное ее содержание, вместе с тем по своему характеру это событие представляется как бы выходящим за всякие пределы веры. Встречаемое недоумением или яростными нападками, оно подвергалось разного рода перетолкованиям и искажениям едва ли не более всякого другого места в Библии. Ввиду сказанного, мы остановимся на нем подробнее. Главные усилия критики направляются на то, чтобы представить невозможность факта трехдневного пребывания Ионы во чрева кита, как действительно исторического события и доказать, что его необходимо считать вымыслом. Чтобы достигнуть последней цели, стараются всю книгу представить вымышленным произведением с тою или другою нравоучительною целью и приравнивают ее по литературной форме то к притче, то к апологу (басне), то к аллегории. Не останавливаясь на вопросе о том, насколько книга пророка Ионы может быть отождествляема с указанными выше и встречающимися в Библии формами творческого вымысла (об этом см. в введении), мы укажем прежде всего на то, что назвать рассказ о трехдневном пребывании Ионы во чреве кита вымыслом, не значит решить вопрос. Нужно сказать еще, откуда этот вымысел явился. Ведь вымысел является же из ничего; самая богатая фантазия свои образы и картины, лучше сказать – элементы вымысла, берет все же из действительности; выдумать что-либо там, что бы в действительности не встречалось совершенно ни в каком виде и подобии нельзя. Означенное положение трудно оспаривать, поэтому теория чистого вымысла за последнее время встречает уже мало защитников. Начинает преобладать другой взгляд, по которому считается необходимым поставить содержание книги в то или другое отношение к действительности, и вот, делая эту уступку, рассказ книги Ионы объявляют легендой или мифом. В таком случае предполагается, что в основе его лежит нечто действительно историческое, какое-либо событие или явление, но оно, сохраняясь долгое время в устном предании, до такой степени изукрашено и извращено народной фантазий, что об этой исторической основе сказания только с трудом можно догадываться. Чтобы не быть голословными, защитники указанного взгляда делают попытки освободить содержание книги Ионы от позднейших наслоений фантазии и найти ее историческое зерно, причем историческую основу одни указывают в жизни пророка Ионы или вообще в еврейской истории, а другие обращаются за этим даже к сказаниям языческим. По мнению, высказанному ещё иудейскими раввинами и затем протестантскими экзегетами, стоит только освободить книгу Ионы от чудесных подробностей, как пред нами предстает подлинная история. Иона, действительно, говорят был послан с проповедью в Ниневию, но ослушался Бога и поплыл в Фарсис; во время плавания, действительно, случилась буря, но чуда при этом никакого не произошло, а просто корабль потерпел крушение, а Иона неожиданно для него спасся. Это кораблекрушение и спасение понято было Ионой как предостережение свыше, и он направился в Ниневию. Чтобы самый способ спасения Ионы представить ближе напоминающим рассказ его книги, говорят, что Иону спас другой корабль, который назывался «Кит», на нем (внутри его) Иона пробыл трое суток, а затем был высажен на берег и отправился в Ниневию, или что после кораблекрушения Иона ухватился за случайно плававшего на поверхности мертвого кита и их вместе потом выбросило волнами на берег. Другие толковники очищают книгу Ионы от чудесных элементов тем, что относят их к области сновидений: Иона, говорят, плывя в Фарсис на корабле, заснул (Ион. 1:5), случилась буря. Как часто во сне мы реагируем на впечатления окружающей нас действительности, так и Иона от шума волн и качки стал и во сне видеть тоже бурю. Чувствуя себя виновным перед Богом, он и во сне видит, что ищут виновника бури, бросают жребий, жребий падает на него, его бросают в воду, и вот страшное чудовище будто его проглатывает, но к удивлению своему, он живет и в этом чудовище и в отчаянном вопле молит Бога о спасении, тогда чудовище его выбрасывает на берег. Тут Иона просыпается. На море продолжалась еще свирепствовать буря, на корабле было смятение; это усиливало впечатление страшного сна Ионы, и он раскаялся в своем неповиновении Богу. Кроме указанных, существуют и другие попытки просто и естественно представить сюжет книги Ионы. Нам нет надобности приводить их все, мы можем ограничиться двумя изложенными, как наиболее удачными. Какова их ценность в качестве опытов объяснений книги Ионы? Несомненно, они могут подкупать своею простотою и естественностью, но этого недостаточно: упрощенное представление факта часто бывает его искажением. Нужно, чтобы эти упрощения имели для себя какое-нибудь основание, кроме простого нежелания чудесности. А между тем, защитники легендарного характера книги Ионы, отвергая ее в качестве исторического свидетеля, никаких других оснований в подтверждение своих слов не указывают. Таким образом, их опыты по-своему представить дело являются простыми предположениями, которые им нравятся. Таких предположений сделано уже много, их можно сделать и еще сколько угодно, но приблизить нас к истине, которая едина, они не могут. Неудовлетворительность попыток найти историческую основу для книги пророка Ионы в обстоятельствах его жизни заставляет многих толковников за источниками для нее обращаться даже к языческой мифологии. В этом случае чаще всего указывают на греческий миф о Геркулесе и Гезионе, финикийский о Персее и Андромеде и вавилонский об Оаннесе. Говорят, что книга пророка Ионы, в особенности же рассказ о трехдневном пребывании во чреве кита, есть переделка того или другого из них. Однако, если мы будем сравнивать содержание кн. Ионы с указанными мифами, то между ними найдем весьма мало общего. В частности в мифе о Геркулесе, как он передается древнейшими языческими писателями: Аполлодором, Овидием, Диодором Сицилийским, Гомером (Илиада, XX) нет никаких подробностей, которые могли бы дать основание для рассказа о поглощении Ионы китом: борьба Геркулеса с морским чудовищем представляется наружною, поединком; затем, с греческими мифами евреи могли познакомиться не ранее времени Александра Македонского, а книга пророка Ионы более ста лет до этого времени вошла уже в канон священных книг. Однако самое главное возражение против всех попыток указать для кн. Ионы мифологическую основу заключается не в том, что между указываемыми мифами и содержанием книги пророка Ионы оказывается мало сходства и не в том, что некоторые из указываемых мифов оказываются более позднего сравнительно с кн. Ионы происхождения, а в нравственной невозможности для еврея-писателя пользоваться языческими мифами для переработки их в сказание о пророке Иеговы. Хотя евреи и увлекались язычеством, но это было увлечение формами языческого культа и легкими языческими нравами, идейной же противоположности между языческим многобожием и верой в Единого Бога они никогда не забывали. В частности писатель книги пророка Ионы твердо верует в единого Бога, Творца вселенной (Ион. 1:9), а языческих богов считает суетными и ложными (Ион. 2:9); как же такой человек, с идеями и чувствами противоположными всему языческому, мог взять рассказ о языческих богах и переработать его для целей своей религии. После того, как попытки указать источники для рассказа о трехдневном пребывании Ионы во чреве кита в народном предании, изукрасившем будто бы простое событие чудесными подробностями, и в языческой мифологии оказались несостоятельными; мы утверждаемся в мысли, что его необходимо считать за повествование о действительном событии и постараемся, насколько возможно, уяснить его себе. «И повелел Господь большому киту поглотить Иону». Морское животное, которому Бог повелел поглотить Иону, названо в еврейском тексте dag gadol, что значит большая рыба. Для обозначения морских млекопитающихся животных, не рыб, в еврейском языке употребляются слова: levijatan, tanijm (Иов. 40:20, 7:12; Пс. 103:26; Быт. 1:21), но не употребляется слово dag, поэтому в данном случае нельзя думать, что Иона был поглощен китом. Таким образом, падает возражение, что чудо поглощения Ионы противоестественно, так как у кита очень узкое горло. Что касается греческого и славянского переводов, то они употребляют слово κητος, кит, потому, что тогда с этим словом не соединялось понятие об определенном виде млекопитающихся животных, и разумели вообще морское чудовище, включая сюда и огромную морскую рыбу («чудо рыба-кит»). Какая рыба поглотила Иону, текст не указывает, но можно думать, что это была акула. Порода акул, называемая squalus carcharias – акула людоед, которая водится в Средиземном море, достигает 32 футов длины и вполне может проглотить человека целиком. «И был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи». Выражение «три дня и три ночи» на библейском языке не означает непременно трех полных суток (1 Цар. 30:12–13: Эсф. 4:16, 5:1), а может означать период времени даже в 26–28 часов (Мф. 27:46; Мк. 15:34), если он граничит с концом первого и началом третьего дня. Однако, если мы время пребывания пророка Ионы во чреве кита ограничим 26–28 часами, то и в таком виде этот факт продолжает оставаться чудом, т. е. событием, необъяснимым действием одних только естественных сил в обычном порядке. Поэтому Спаситель называет это событие «знамением», подобным чуду воскресения Его после трехдневной смерти, причем пребывание Ионы во чреве кита сравнивается с пребыванием Спасителя во гробе в аде. Значит, во чреве кита Иона был как бы погребенным, естественные условия, в которых он оказался, неизбежно должны были вести его к смерти, и если он остался жить, то только по чрезвычайному действию Всемогущества Божия. «Идеже хочет Бог, побеждается естества чин». Каким способом Бог сохранил жизнь Ионы во чреве кита, нам знать не дано; понять, как действует Бог в чудесном мы не можем, однако разум человеческий не отказывается совершенно от попыток представить себе возможность того или другого чуда, подыскать для него аналоги в естественных явлениях и таким образом в своем знании найти опору для веры. Такими, уясняющими чудо пребывания в чреве кита, аналогиями могут быть возвращение к жизни человека после пребывания под водою, случаи мнимой смерти (летаргии) и, наконец, девятимесячное пребывание младенца в утробе матери. Из приведенных фактов следует, прежде всего, что смерть может наступать не сразу, как человек лишится притока воздуха. Правда, отсрочка смерти для человека под водой бывает на короткий срок, но важно то, что подобное явление уже не становится абсолютно невозможным; а что возможно при естественных условиях хотя бы на момент, то легко себе представить продолжающимся по действию Всемогущества Божия на более продолжительное время. Такое действие будет уже для нас не противоестественным, а только сверхъестественным, законы природы им не нарушаются, а Бог пользуется ими для своих промыслительных целей. Случаи летаргии, когда мнимоумершего зарывают в землю и он продолжает после некоторое время жить, говорят о том, что человек при пониженной жизнедеятельности может сравнительно долгое уже время обходиться без нормального количества воздуха. Если это возможно в естественном порядке, то тем легче подобное событие представить себе в порядке чудесном. Наконец, естественные законы, которыми сохраняется жизнь младенца во чреве матери, по существу своему для нас не менее непостижимы и чудесны, чем пребывание Ионы во чреве кита. Если Творец создал такие законы, по которым жизнь одного существа сохраняется во чреве другого целые месяцы, то не в Его ли власти направить и сочетать эти законы так, чтобы жизнь человека во чреве рыбы сохранить три дня.

 А Иону по мановению Божию (сие и выразил Пророк словами: (1). повеле Господь) поглотил кит великий, никакого вреда не сделав ему зубами. И китово чрево три дня и столько же ночей служило обителью Пророку, и сила чрева претворять вмещаемое в нем остановлена была в своем действии. Пророк же пользовался такими удобством, что мог и молитву приносить Богу. Ибо говорит: