Книга пророка Иезекииля, Глава 8, стих 2. Толкования стиха

(Ст. 1—2.) И пала на меня там рука Господа Бога. И я увидел, и вот подобие, как бы вид огня от вида чресл Его, и ниже огонь, и от чресл Его и выше как бы вид сияния и видение янтаря (еlесtri). LХХ: И была на мне рука Адонаи Господа; и я увидел, и вот подобие, как бы вид мужа от чресл его, и ниже огонь, и от чресл Его и выше как бы видение тихого ветра (аurae) как бы видение янтаря. О муже в еврейском тексте не говорится. Видение же тихого ветра мы прибавили из Феодотиона, — этого у LХХ нет. А вместо сказанного нами: пала на меня рука Господа Симмах перевел: приступила (incidit) ко мне рука Господа, что в еврейском называется tephphol. Рука же означает ένεργέιαν, то есть действия, чтобы он мог познать тайны видения. И то нужно принять во внимание, что он видит не самые истины, а подобие огня, так как от чресл и ниже явился огонь, а от чресл и выше как бы вид сияния и как видение янтаря. Вместо сияния, которое в еврейском языке называется zor, Феодотион перевел тихий ветер (аurа). Поэтому и в книге Царств (3 Цар. 19) блаженный Илия видит пришествие Господа не в буре и вихре, не в пылающем огне, а в виде легкого и самого тихого ветра, чтобы доказать кротость всемогущего Бога. Дела же совокупления, на которые указывается чрез чресла, и то, что находится ниже, очищаются чрез огонь. А дела добродетелей, которые направляются от чресл вверх, имеют сияние и блеск, и однако не говорится ни об огне доходящем до ног, ни о сиянии янтаря до головы, но говорится, что они направляются вниз и вверх, чтобы как из грешников, так из святых один достигал одного, другой — другого члена, а иной — тех и других. И как обладающие совершенною святостию достигают темени, так находящиеся во глубине грехов должны быть признаны достигшими ступней огненных ног.

Фигура из пламенеющего металла. Явление Бога, с которым столкнулся здесь Иезекииль, напоминает описанное ранее (1:26,27). В обоих случаях он использует такие выражения, как сверкающий огонь, пламень («пылающий металл»). В этих образах он стремится передать величие и красоту божественной славы или Его посланника. Здесь подчеркивается губительная природа прямого контакта с божеством — концепция, отраженная во всей древней литературе Ближнего Востока (см. коммент. к Иез. 1:26–28).

вот подобие мужа. См. 1,27.

“Подобие (мужа)”. “Мужа” только у LXX; хотя упоминание далее о чреслах заставляет мыслить явившийся пророку образ только человеческим, но опущение здесь в евр. т. слово “муж”, “человек” отдаляет сходство виденного образа с человеческим и дает знать о его неописуемости и таинственности. Явившийся пророку образ тожествен с образом, сидевшим на престоле в Ховарском видении (см. Иез. 1:26), потому что описывается тожественно. Но все явление, в том виде, как его видел пророк там, не повторилось. О самом человеческом образе не сказано, сидел, стоял или шел он, без сомнения потому что пророк этого не видел и самые очертания образа он вероятно едва различал, как и в I гл. (27 ст.). Зато он явственно видит здесь руку у человеческой фигуры (ст. 3), в которой он в I гл. ничего не видел, кроме неопределенных очертаний. Характер сияния от человеческой фигуры описывается хотя близко к Иез. 1:27, но не вполне тожественно: верхняя часть фигуры там сияет как огонь и как “хашмал” (слав. “илектр”), здесь как “сияние” и как “хашмал” (рус. “свет пламени”, а в Иез. 1:27 рус. тоже слово передает: “пылающий металл”). Первое определение “сияние” по-евр. выражено словом “зогар”, встречающимся только у Дан. 12:3, где оно, сопоставляясь с сиянием звезд, должно иметь приблизительно то значение, которое усвояют ему слав. пер. и нек. греческие кодексы: “заря” (другие греч. код. опускают его; а в Дан. слав. переводит его “светлость тверди”). Евр. т. оставляет, в неизвестности, в каком отношении стояли друг к другу два эти определения (зогар и хашмал): были ли то два разнородных сияния, как то предполагает слав. пер., вставляющий между ними “и”, или же второе ближе определяет первое (как предполагает Вульгата); в первом случае подобно заре могла сиять одежда Одевшего (“одеяйся светом яко ризою”), а подобно хашмалю - лице и тело Его (в указ. месте Даниила первым светом и светом звезд сияют святые). Во всяком случае верхняя часть образа была еще светлее нижней, огненной.

Кого видел сидящим на Херувимах, Того видит без Херувимов; потому что является, иногда в страшном, а иногда в кротком виде, устрояя все по мере потребности. Ибо Сам Он говорит: Аз видения умножих, и в руках пророческих уподобихся (Ос. 12:10). Не в сущности видим был; почему в Пророк сказует, что видел подобие.