Книга пророка Даниила, Глава 6, стих 8. Толкования стиха

Действительно, Даниил был совершенно чистым, праведным, и поэтому оказалось, что завистники не смогли обвинить его ни в чем дурном. И поэтому решили опорочить Даниила на законе Бога, ибо знали, что для Даниила Бог важнее, чем земные царственные почести или какоето царское величие. Сановники знали, что Даниил, будучи человеком с высоким духом, который перед глазами Бога предстоит, не опустится до того, чтобы низкопоклонствовать перед людьми во имя какой-то личной цели. И царь принял предложение, что никаким богам кланяться не будут, а будут кланяться, только ему. Какая честь! Царь на тщеславии и попался. Многие властители болеют этой болезнью — болезнью тщеславия и гордыни. Тщеславный начинает по глупости своей думать, что раз он на высоком месте, то он самый высокий человек. Согласитесь, что это немножко разные вещи, и Дарий попался на эту уловку и подписал закон. А по закону мидян и персов, нельзя было царское постановление менять. Если подписан и обнародован царский указ, его уже нельзя было отменить. Итак, царь Дарий подписал указ и запретил всем молиться в течение тридцати дней.

Итак, царь, утверди теперь постановление и напиши указ, чтобы оставалось неизменным то, что постановлено мидянами и персами. Отсюда ясно то, что мы выше сказали, – именно, что мидяне и персы при Дарии и Кире составляли одно царство.

Посмотри, что они делают, как они стараются постано­вить безрассудный закон, и усиленно просят этого. Разумно ли было сказать: «просить какого-либо бога или человека»? Оправдание своей просьбы они стараются найти в краткости времени. Но что же это за предлог? Почему вы просите об этом? «Согласились», – отвечают они; все мы, собравшиеся, порешили, чтобы в продолжение тридцати дней просить только у тебя одного. О, варварская просьба! О, угодливость, исполненная великого безумия, бессла­вящая того, кому по-видимому оказывает честь! Ведь, если это хорошо, то и всегда так следовало бы делать; если же не хорошо, то не должно быть и в течение тридцати дней. И затем, если это хорошо, то для чего указывать на множество (решавших)? И без этого царь должен был согласиться. А если это не хорошо, то хотя бы повелевала вся вселенная, не следовало слушаться.

Закон Мидийский и Персидский. Никакие источники, кроме книг Даниила и Есфирь, не подтверждают существование «неизменного закона Персидского и Мидийского». Тем не менее правовая традиция, начинающаяся со времен кодекса Хаммурапи (XVIII в. до н. э.), исходила из предпосылки, что судья не имеет права изменить принятое решение. Впрочем, здесь речь идет о постановлении, а не о законе. В греческих источниках по этому поводу нет единой точки зрения, и если Геродот отмечает, что персидские цари довольно часто отменяли свои решения, то Диодор Сицилийский приводит пример, когда Дарий III не мог себе этого позволить. Разумеется, ни один из низших чиновников не смел посягнуть на отмену распоряжений персидского царя, а сам царь считал унизительным изменять свое прежнее решение. Кодекс царской чести не позволял и помыслить об аннулировании собственных постановлений.

неизменен, как закон Мидийский и Персидский. См. Есф. 1,19; 8,8. Постоянство персидских законов подтверждают и другие источники. Царский указ породил противоречие между верой Даниила и его государственными обязанностями.

При царском одобрении и утверждении указ получал силу обязательного закона, каковым характером отличались все мидо-персидские указы (Дан. 6:12, 15), несмотря на несправедливость и чудовищность некоторых из них (Есф. 1:19; Есф. 8:8). Ввиду полной обычности проектируемого закона Дарий согласился с предложением своих приближенных.

Всего гнуснее зависть; она заставила их не чествовать, внушила издать злочестивое повеление, запрещавшее всякому, если и хочет, приносить молитвы Богу; потому что не себе только воспрещают делать cиe, но и всем прочим живущим в царстве. И чтобы злонамеренность не сделалась явною, присовокупляют запрещение, в продолжении тридцати дней, чего-либо просить, или что нибудь взять, даже и у человека, объявлять же нужды свои во все дни сии одному только царю. И эти люди, око ума предавшие зависти, не уразумели, что царь не всем может снабжать просящих, не может дать ни здравия, ни жизни, ни того, чтобы стать отцами чад, ни обилия дождей, ни всего иного, что получаем испросив у Бога. Так погубив рассудок, приписывают они царю принадлежащее Богу, и самого несмысленного царя убеждают, своим приговором скрепив и утвердить непрошенное злочестиво. Но блаженный Даниил, нимало не позаботившись о сих злочестивых узаконенных, немедленно, как сказано,