Книга пророка Аггея, Глава 2, стих 16. Толкования стиха

Хотя все принесенное вами к алтарю будет осквернено, так как вы не устроили храма (без храмовых сооружений всякий дар — есть оскверненный); однако теперь, о народ, я убеждаю тебя, чтобы ты перенесся мыслью к прошедшему и обсудил бывшее, т.е.: от настоящего двадцать четвёртого дня девятого месяца во второй год царя Дария охватил умом нечто, бывшее раньше, и причины, по которым ты претерпел, и сколько ты претерпел, для того, чтобы ты знал, почему ты это потерпел, когда снова вернется твое благополучие. Итак, прежде чем ты начал строить храм и полагать камень на камень, ты приходил к копне и рассчитывал иметь двадцать четвериков, то разве не собирал ты едва-едва половину? Или по LXX: «Когда ты насыпал в помещение, называвшееся κυψέλη, двадцать мер ячменя, — и хотя ты думал, что этот ячмень-корм для скота, или что ты будешь пользоваться этими двадцатью мерами, — разве потом возвратившись ты не находил в ящике едва-едва десять четвериков? Также, когда вы приближались к точилу и видели виноградные кисти и на глаз рассчитывали получить пятьдесят сосудов, но выжать потом смогли, — не говорю половину, а едва-едва двадцать сосудов. Это сделал Я, поражая вас жгучим ветром, гнилостью воздуха, полузасохшими плодами, пустою мякиною в колосьях и безплодными отростками на виноградных лозах, с тем, чтобы тяжестью бедствий призвать вас к познанию о Себе; но и при этом не было человека, который обратился бы во Мне». — Еврей весь этот отрывок (от слов: Обратите ныне сердца ваши от этого дня и далее назад до слов: Виноградная лоза и смоковница, и гранатовое дерево и масличное дерево не дали цвета. Я благословлю от сего дня) изложил или излагает так: Несомненно, что ныне положены основания храма. От этого дня, в который вы положили основания храма (так как в прошедшее время Я наказывал вас безплодием, голодом, градом и засухою, но не было того, кто обратился бы ко Мне) к будущему времени перенеситесь мыслью и вы увидите, как все потечет для вас успешно. Это потому, что вы начали строить храм Мой, что вы не презираете построения Дома Моего, не полагаетесь на один только алтарь. Относительно толкования этого рода мы кратко можем сказать, что некоторые напрасно приносят жертвы Богу и думают, что милостынями и приношениями можно быть угодным Ему, когда в себе самих они не устрояют храма Духу Святому. И действительно милостыни и дары, приносимые на алтарь, помогают только тогда, когда кто-либо себя самого устрояет в храм Богу и по устроении этого храма приносит дары на алтарь. В переносном же значении и относительно нас верующих во Иисуса Христа, если мы действительно веруем и делами показываем истинность веры, говорится, чтобы мы перенеслись мыслью к тому времени, когда мы были язычниками и, служа каждодневно порокам, не устроили в себе храма Богу. Но как домостроитель и опытнейший каменщик присоединяет один камень к другому и прикрепляет верхний к нижнему известью и цементом; так и духовный тот домостроитель (каковым называет себя и Апостол в словах: как мудрый домостроитель я положил основание (1 Кор. 3:10), (удалением какового из Иерусалима и Господь угрожает) знает, как присоединять одно дело к другому, и мало-помалу устрояет храм Божий. Основание же этого храма полагает Иисус Христос; каждый видит, чтo он может устроить на этом основании. Один устрояет золото, серебро и камни драгоценные, другой — дерево, сено, солому: трем добрым камням противополагаются три дурных. Первые из этих камней суть те, из которых Господь имеет устроить Себе Иерусалим: Вот Я приготовлю тебе камень твой карбункул и основания твои — сапфир, и укрепления твои — яспис, и ворота твои — из камня хрусталя, и стену твою — из камней избранных (Ис. 54:11-12). И не должно думать согласно с Иудейским баснословием и неискусными их вымыслами, что Бог имеет создать Иерусалим из золота и драгоценных камней, а не из тех живых камней, которые ныне разбросаны по земле и соответственно свойствам камней бывают или огненными по вере подобно карбункулу, или вполне небесными и, как сапфир, прикреплёнными к престолу Божию, или сияющими невинностью и простотою добрых дел, как хрусталь. Итак, повелевается вам рассмотреть, что претерпели мы, прежде чем устроили в себе храм Божий. Когда приступите, — говорит, — к копне в двадцать четвериков, и будет десять, или по LXX: Когда насыплете в закром двадцать мер ячменя, и будет десять мер ячменя. Действительно, то, чтo мы до пришествия Христова считали в себе добродетелями и добрыми делами, было не пшеницею, а ячменём; и этот ячмень ее приносил соответственно желанию и ожиданиям нашим стократного плода, — как это мы читаем об Исааке (Быт. 26:12), — но едва только половинную часть труда своего мы могли собрать от него, и было сказано относительно нас: Претерпели ли вы так много без причины (Гал. 3:4)? А когда мы вошли в точило, и имели в виду получить пятьдесят сосудов (это — число, состоящее из семи седмиц, заключаемое единством Божества) и думали, что имеем вино, которое веселит сердце человека; то отнимается у нас священное число тридцать (число лет крещения Господа и видения Иезекииля в начале его пророческой книги, и число лет вступления священников на служение Богу у Евреев) и нам остается только двадцать. Это последнее число любил Исав; посему Иаков, зная, что оно приятно ему, посылает ему в дар некоторых животных двадцать и двадцать. Вместе с тем обрати внимание на то, что Иаков, даже будучи святым (в то время, когда жиль в отдельности от отца своего Исаака, чтo значит: смех, и матери своей Ревекки, чтo значит: терпение, и имел соседями Ассириян и жиль в Месопотамии, с обеих сторон окруженной реками) в течение двадцати лет работал на жестокого и скупого Лавана (Быт. 30:38). Но пусть не смущает никого, если мы скажем, что некоторые прежде веры во Христа и устроения храма Его, могут получить себе половину труда своего, так как дела неверующих не приносят никакого плода. В самом деле, он отложил двадцать, но не нашел двадцати, а когда или: если отложил двадцать, то нашел десять, т. е. половину труда своего. Иудеи и язычники, и философы века сего, и прочие, похваляющиеся премудростью, только в настоящее время своей жизни и труда своего получают плод и славу; но всякая надежда на награду в будущем веке отнимается у них. Это для того, чтобы в полном отчаянии они не пренебрегали покаянием, но некогда обратившись начали полагать камень на камень и устроить храм Богу. Посему, если они пребудут в неверии, то утратят и ту половину, которую они, по-видимому, имели; ибо далее следуют слова: Я поразил вас жгучим ветром и желтухою, и градом все дела рук ваших.. Все, чтo поражается желтухою, градом и жгучим ветром, обращается в прах и пепел и ничего не обретается в нем такого, что служит на пользу или для питания. Все это сделал им Бог потому, что среди них не нашлось ни одного, обратившегося к Нему; так как если они обратятся и устроят храм Господу, то со дня начала построения они будут иметь то, что далее раскрывает речь пророка.

Неопровержимыми доводами убеждает их в том, что они поступили правильно, решившись строить божественный храм, – и что они оказываются лучшими, чем были прежде, предавшись старанию об этом. Размыслите, говорит, и вспомните, «кто бысте», к чему и каким образом были вы расположены, прежде чем положить «камень» на камне «в храме Господнем». Ведь тогда, говорит, вы полагали в ларь (разумеется тут род хранилища плодов) едва собиравшиеся с полей и гумна долгими трудами двадцать сат (сата, полагаю, есть мера) ячменя, а оказывалось десять сат ячменя, так как моль, по действию разгневанного Божества, очевидно истребляла плоды и превращала в прах. А если кто шел к точилу с намерением почерпнуть пятьдесят мерок и с сосудами (в потребном количестве), то и он приходил потом в изумление, когда находил неожиданное уменьшение меры. Были вы, говорит, поражены и другими бедами – неурожаями, гибельными ветрами, градами, – и все-таки вы были упорны, ибо «не обратистеся ко мне», глаголет Господь. Что же мы должны узнать отсюда? Ясно, что у нежелающих создать дом Господень, то есть Церковь, или безрассудно медлящих соделать свои души храмом Божиим, даже и приобретенные уже блага обратятся в ничто, а кроме того появится конечно вред и от нечистых духов, бесплодие и град, то есть нашествия тяжелых искушений, повергающих во всякого рода зло, – и божественный гнев найдет на них.

Третья речь пророка произнесена была им народу спустя два месяца три дня после второй речи (ст. 10, см. ст. 1). Некоторые особенности этой, третьей речи пророка в сравнении с другими речами, давали повод, некоторым толкователям нового времени (напр., Андре) отрицать ее подлинность — на том, главным образом, основании, что ею, будто бы, прерывается естественная последовательность речи и связь между второю (Агг. 2:1-9) и четвертою (Агг. 2:20-23) речами пророка. Но это обстоятельство вполне удовлетворительно объясняется тем соображением, что последовательность речей и речи у пророка определяется не логическою системою, а хронологическим порядком их произнесения и самым предметом их содержания. Со стороны содержания, третья речь пророка заметным образом распадается на две равномерные половины: в первой половине речи (ст. 10—14) пророк обсуждает положение и состояние современных ему иудеев по возвращении из плена — с точки зрения религиозно-ритуальной, именно доказывает наличность религиозно-ритуальной нечистоты в народе по причине отсутствия у них храма; во второй же половине (ст. 15—19) жизнь народа, бедствия и благополучие ее, поставляются в зависимость от неодинакового в разное время усердия народа к построению храма, чем определялось и неодинаковое отношение к народу промысла Божия: наказующее или вразумляющее прежде, и милующее и благословляющее впоследствии, — с момента закладки храма. Различие точек зрения в одном и другом случаях очевидно, но обе половины речи равно служат главной цели пророка — убедить своих слушателей к тому, чтобы со всяким усердием и с полною бодростью духа они производили начатую постройку храма. — Особого пояснения требуют лишь немногие отдельные выражения речи, притом не столько сами по себе, сколько по тем произвольным предположениям, какие относительно их высказаны новыми толкователями, отрицательно-критического направления. Так предполагают (Андре, Марти), что под словом тора, законом, LXX: νόμον, Vulg.: legem, в ст. 11, разумеется не собственно писанный закон, а изустное предание, хранившееся у священников, дававших в нужных случаях ответы по богослужебным, ритуальным и под. вопросам. Кроме того, в самых вопросах ст. 12—13 пророка священникам усматривают необычное, будто бы, для пророка внимание к храму и культу, какого древние пророки, напр., Иеремия (Иер. 7:1 глава его книги) не оказывали им; некоторые даже склонны видеть в этих идеях святости и нечистоты влияние религии магов — парсизма или маздеизма на библейско-иудейское миросозерцание и вероучение. Но первая мысль основывается на общем воззрении новой библейско-критической школы (Велльгаузена и др.) гипотетическом утверждении, что писанная тора в своем настоящем виде явилась не раньше Ездры: гипотеза в настоящее время уже и на западе не имеющая большого научного кредита. Притом само по себе обращение пророка или другого кого к священникам, за той или иной справкою касательно постановлений закона отнюдь не может говорить о не существовании в данное время закона писанного, так как в самом законе Моисеевом всюду предполагается и не раз высказывается, что в обязанность священников входило давать ответы, наставления и разъяснения на предлагаемые им рядовыми израильтянами трудные вопросы вероучения, ритуала и вообще быта жизни (см. Лев. 10:10, Лев. 13:1 - Лев. 14:1; Втор. 17:8 Втор. 24:8, Втор. 33:8-10). Равным образом излишняя попытка провести резкое различие между отношением более древних пророков и пророка Аггея к культу и ритуалу. Те обличения евреев за небогоугодное совершение религиозных обрядов, какие содержатся у более древних пророков, напр., Амоса (Ам. 5:1 гл.), Исаии (Ис. 1:1 гл.), Иеремии (Иер. 7:1 гл.), не заключают в себе отрицания или просто даже порицания самого культа, а лишь предостерегают евреев от преувеличенной надежды их на силу и значение храма, культа и всех вообще внешних залогов завета их с Богом, вместе с тем указывают самый дух богоугодного служения, выражающийся в неуклонном исполнении воли Божией. Пророк же Аггей, не отрицая этой последней точки зрения, лишь выдвигает ст. 12—14, — соответственно обстоятельствам и состоянию иудейской общины после плена, — значение храма и связанного с ним религиозного ритуала. LXX к тексту стиха ст. 14 (15 по т. LXX) прибавляют еще слова ἕνεκεν τῶν λημμάτων αὐτῶν τῶν ὁρθρινῶν ὁδυνηθήσονται ἀπὸ προσώπου πόνων αὐτῶν, καὶ ἐμισεῖτε ἐν πύλαις ἐλέγχοντα. Слав.: «за приятия их утренняя, поболят от лица лукавств своих, и ненавидесте во вратех обличающаго». По замечанию блаженного Иеронима, слов этих «нет ни в еврейском тексте, ни у других толкователей» (с. 343). По-видимому, слова эти следует признать позднейшей глоссой; при признании же их подлинными, изъяснение их затруднительно. Общая мысль их — упрек современным иудеям в корыстолюбии и страсти к наживе. Вторая половина рассматриваемой речи представляет раскрытие мысли, высказанной пророком, еще в первой своей речи (Агг. Ï6 и Агг. Ï9), но применительно к данному моменту возобновившихся работ по восстановлению храма: с этого поворотного пункта по обетованию Божию, даваемому через пророка, имеет начаться новая жизнь иудеев, полная всяких благ, подаваемых благословением Божиим. В стихах 15-м и 18-м, именно в слове маала, назад, встречающегося в обоих стихах, и в выражении лемин гайом — своеобразно понимаемых, сторонники известного уже нам (см. наше введение в книгу пророка Аггея) воззрения (Шрадер и др.) о закладке храма именно в 520 году, а отнюдь не при Кире, как говорит книга Ездры, усматривали опору для своего взгляда. Но беспристрастный анализ этих терминов убеждает, что этого аргумента отнюдь нельзя извлечь и из данного места, что скорее отсюда следует, что храм был заложен гораздо ранее 24-го дня 9-го месяца 2-го года Дария (см. об этом подробнее у проф. В. Д. Попова. Возвращение иудеев из плена вавилонского и первые годы их жизни в Палестине до прибытия Ездры в Иерусалим. Киев. 1905. с. 295—305).