Иов, Глава 39, стих 32. Толкования стиха

... что, опять, только Ему ведомн способы и времена размножения диких коз и ланей (39, 1—4); и, 3 называя за тем на дикаго осла и буй­вола, которые принадлежат к породам находящимся в услужении человека, спрашивает, почему эти животныя не хотят, подобно собра­тиям своим, работать человеку, и почему человек не подчинит их себе так точно, как подчинил породу обыкновенных ослов и волов (5—12). Если обратить внимание даже на самое глупое животное, страуса (слав Нееласса), котораго жестокость и глу­пость обратилась в пословицу (Плач. Иер. 4, 3 по русск,), то и в его пренебрежении к своим яйцам видна рука Промысла, и в уменьи избегать грозящей опасности превосходство инстинкта над хитростью человека (13— 18). Самый конь, это обыкновенное домашнее животное, заключает в себе много удивительнаго; до­статочно указать на то, как он вдруг преображается при звуке трубы военной и во вромя сражения (19—25). Наконец, хищныя птицы, которыя сопровождают войска, которыя питаются падалью, также обнаруживают удивительные инстинкты (26—30). Так, в обыкновенных, в постоянных н близких к человеку явлениях мира физическаго, человек не может указать причины их, ни иметь власти над ними. Что же сказать о мире нравственном? Осмелится ли после сего Иов вопрошать Господа? (31 32).

Далее (Иов. 39:31-32) Господь, завершая Свою первую речь (замечу, что в версии Септуагинты это уже начало 40-й главы – 1–2-й стихи; пагинация стихов греческого текста отсюда не совпадает с привычной нам синодальной), решительно и грозно призывает Иова ответить Ему на все сказанное: И продолжал Господь и сказал Иову: будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему (Иов. 39:31-32).

Итак, описав Иову прекрасный, разнообразный и грозный в своем величии тварный мир, Бог, научая его пониманию человеческого бессилия в сравнении с его Создателем, дает ему понять, что подлинная власть в этом мире принадлежит лишь Ему – Богу. Хотя в грядущем – все же не только Ему. Вместе с Ним и в Нем эта духовная власть будет принадлежать и всем тем, кто станут пребывать с Господом в нерасторжимом единстве любви, кто окажутся усыновлены Им по благодати, кто будут пронизаны сиянием обоживающих нетварных энергий. Все, что принадлежит Святому – Богу, станет присуще и Его святым, живущим с Ним единой жизнью. Они – Его птенцы, питающиеся Его животворящей Кровью (ср.: Иов. 39:30), будут явлены в Новом Завете, на который Господь постоянно намекает Иову, но который тем не менее еще не наступил. Да, Иов пребывает ныне на величайшей высоте личной добродетели. Но эта высота окажется очень мала в сравнении с теми благодатными дарами, что уготованы Богом Его верным, которые будут жить в эпоху пришествия Мессии. Предшествующий монолог Бога (и именно так, как мы это только что увидели, он и понимался Святыми Отцами) не может рассматриваться просто как перечень подвластных Творцу разнообразных явлений созданного Им материального мира. В этом монологе, по убеждению древних толкователей, с помощью типологии и нравственной аллегории должен быть выявлен особый смысловой пласт: Божественные пророчества о реалиях бытия святых в Новозаветной Церкви, достигающих вершин духовного совершенства и предельного единства с Богом – питающихся Его пречистой Кровью. В этом смысле Господь всем сказанным Им прежде Иову как бы свидетельствует: да, ты свят, но свят именно по меркам еще не искупленного человеческого рода, ибо еще не сподобился подлинной богопричастности во Христе. Но даже и в этих пределах – в реалиях ветхозаветной эпохи – тебе все равно еще есть куда духовно расти... Как раз об этом Он и начинает говорить теперь. Вот как перефразирует в связи с этим рассматриваемое нами сейчас Господне речение (будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему – Иов. 39:31-32) святитель Григорий Великий: «Как если бы Он Бог прямо сказал: «почему ты, который так много говорил о собственных деяниях, пребываешь теперь в молчании, слыша о жизни святых? Сомнение в Моих ударах, независимо от того, были ли они справедливы или нет, оказалось порицанием Меня. Ты искренне засвидетельствовал о твоих хороших качествах, но тебе не известен замысел о смысле этих ударов. Ибо, хотя в тебе и нет того, что надлежало бы исправить, но в тебе все еще есть то, что следует возрастить. Но узри, как ты узнал из Моих слов, к каким высотам добродетели Я возвеличиваю очень многих. Ты видел свою собственную высоту, но не был осведомлен о высоте других. Услышав о высоте других, ответь Мне, если можешь, о своем собственном величии"» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXI. 107. PL. 76. Col. 632B.. Господь здесь прямо свидетельствует: ты морально непорочен, но тебе предстоит пройти еще очень непростой путь духовного роста. От твоей нынешней нравственной бесопорочности, пока что подобной чистоте гладкого и ровного белого листа бумаги, ты призван взойти к прекрасному многообразию испещренности Божественными глаголами Истины; вот в этом-то Я и явился ныне тебе помочь – возрастить тебя до уподобления Себе...

Как мы прнимаем, такое совершенство богоуподобления окажется доступно человеку лишь в Новозаветной Церкви. Ведь только ее святые действуют силой Божественной благодати и по образу Бога-Слова. Однако и Иов оказывается способен хотя бы отчасти приблизиться к жизни во Христе. Такое состояние для Иова оказывается возможным потому, что он уподобился Господу уже в одном: в грядущих безвинных страданиях Сына Божия. Как мы знаем из приведенных прежде многочисленных святоотеческих комментариев на эту тему, хотя Иов и жил до Христа, но страдал он именно по Его образу, ибо Жертва Христова предвечно приуготована. В этот-то образ Христовой казни и взращивает Бог Иова, попуская ему беспричинно и безвинно мучиться на путях земной жизни.

Тем самым предшествовавший монолог Бога – это свидетельство о невозможности достижения падшим человеком духовного совершенства и богопричастности лишь своими силами, а также, одновременно, – и обетование людской грядущей способности ко всему этому во Христе. Здесь содержится очень многое: и Господень упрек, адресованный не только Иову, но и всему ветхозаветному человечеству, и даже некий Божественный «юмор», и реальное высочайшее обетование; Господь как бы говорит тут Иову: «Ты не можешь пока осуществить все это сам по себе, но во Мне – сможешь. Ты добр, но еще не свят в подлинном смысле этого слова, ибо святые – силой Господней благодати – даже оказываются способны, подобно Ему, установить господство... неба., на земле (Иов. 38:33)».

Вместе с тем, как мы знаем, Иов тогда еще абсолютно не понимал подлинных причин своих мучений, считая их несправедливой Божией карой за не совершенные им грехи. Нам известно, что Иов заблуждался, принимая Господню милость за наказание, ложно считая подаваемый ему щедрый и одновременно мучительный дар страданий, ведущий праведника по пути к еще большему совершенству, проявлением Божией несправедливости. И вот как раз за это Господь и считает необходимым, по выражению святителя Григория Великого, «мягко упрекнуть» здесь страдальца. Как пишет Двоеслов, «святой человек не предполагает, что в результате его страданий были увеличены его заслуги, но думает, что его пороки были сокращаемы в соответствии с великой силой наказания. И поскольку он знал, что в нем не было порока, он верил, что был несправедливо поражаем; и, ропща на удары, всецело порицал Поражающего. Но Господь, принимая во внимание, что те обвинения, которые выдвигает Иов, происходят не от его надменной гордости, но от обстоятельств его жизни, мягко упрекает его, говоря: Будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему (Иов. 39:32)». При этом Иов конечно же «не получает упрека в том, что совершил нечто бесчестное», но, научаясь смирению, призывается Богом «покорно подчиниться Тому, Кто только и есть единственно Всевышний» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XXXI. 107. PL. 76. Col. 632A, 632CD..

Блаженный Августин видит и иное смысловое измерение этих слов Господа. Цитируя их старолатинскую версию – Неужели тот, кто спорит со Всесильным, бросил говорить? Так ответит ли обличающий Бога?(Иов. 39:32), – Гиппонский епископ предполагает, что это Господне речение можно понять и как призыв Бога к Иову наконец-то перестать спорить с Богом и, оставив пустое многоглаголание, успокоиться в Нем. Творец здесь как бы говорит, указывая при этом на Иова: «неужели тот, кто спорит с Господом, наконец-то успокоится? То есть: поскольку тот человек, кто спорит со Всесильным, никогда не успокаивается, с Ним и не стоит спорить, чтобы тем самым успокоиться в Нем. Чаще всего тот, кто спорит с кем-либо, – ему противоречит; кто же противоречит Богу, тем более не сможет успокоиться, то есть никогда не найдет покоя в Боге, если по собственной воле не согласится с Ним, никак Ему не противореча. Так ответит ли обличающий Бога? (Иов. 39:32). Итак, если Иов и дальше будет отвечать Богу в споре, обличая Бога, то он по этой причине никогда не придет к упокоению в Нем» Блаженный Августин Гиппонский. Annotationum in Job. 39. PL. 34. Col. 886.. Господь как бы говорит здесь Иову: посмотри, Я Сам пришел к тебе. А ведь Я и есть совершенный Ответ на любые людские вопросы. Оставь спор и слова и, умолкнув, успокойся во Мне. Ты уже и прежде, сам того не ведая, соединился со Мной, прообразуя Мою муку, и тем самым разделил со Мной Мое будущее Крестное страдание. Теперь же прими Мой покой, субботствуя вместе со Мной – в согласии таинственного соединения.