Иов, Глава 3, стих 26. Толкования стиха

Здесь очень точно описывается состояние Иова как со-вершенно ужасное. Самое жуткое — не в болезни, не в том, что у него не стало детей, а в том, что он увидел себя в этой бездне, в этой страшной смерти, в смерче чудовищной гибели, захватившем всю вселенную. И Иов не видит выхода. Бог загородил от него Себя. Он видит, что Бог его наказывает, он не может прорваться к Нему, он не может пробиться к Нему. Поэтому Иов говорит, что с удовольствием бы нашел гроб, чтобы из этого тупика вырваться, и этот гроб был бы для него кладом. Это состояние, когда человек обращается к Богу, а Бог не слышит, — страшнее смерти, чудовищнее, чем смерть.

Вот этот опыт, который здесь описывается, очень многих соблазняет. Многие поэтому, когда читают Книгу Иова, удив-ляются: «Как же так? Как Иов такое говорит?» А он говорит правду на самом деле.

Опыт богообщения начинается с того, что человек подходит к черте и видит дно мира. Он видит тьму. Кто читал старца Силуана, помнит, с чего начинается его духовный путь: он почувствовал себя в аду, в адском пламени. И также отец Софроний (Сахаров) говорил, что чувствовал, будто находится в адской бездне, которая готова обратить его в небытие, и видел, что эта черная бездна проявляет себя подобно тем войнам, свидетелем которых ему довелось быть. Он жил в России во время революции и Первой мировой войны — в этом чудовищном вихре смерти, который царил в стране.

И он увидел главное — что это не какая-то людская злоба, это проявление того черного вихря и черной смерти, которая властвует над миром. Именно поэтому он искал Бога. А Бог не открывал Себя. Это самое страшное мучение, которое возможно для человека. Об этом и говорил Иов, что лучше бы он умер сразу же, потому что смерть, по сравнению с этим, кажется вообще пустяком и даже благом.

Кстати, очень многие святые через эту бездну проходили. Помните, слова царя Давида: Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Господи, услыши глас мой? (Пс. 129:1) Мы слышим их на каждой вечерне. Вдумайтесь в эти слова. Из глубины, а по-латыни — бе ргойдпсБз, что в переводе на русский язык — «из бездны взывал». Из какой бездны? Из той самой, которую видел Иов.

А ему отвечают друзья: «Ты получил по заслугам — сиди и утирайся». Таким образом, они хотят «подсунуть» ему очень интересного «бога». Однако когда мы читаем Книгу Иова, надо всегда помнить ее конец: Бог одобрил Иова и сказал, что устами друзей с ним говорило некое чудовище. И говорило о Боге вроде бы правильные — почти правильные — вещи.

Вот часто думают, что сатана, входя в общение с человеком, говорит некие заведомо богопротивные вещи: «Пойди укокошь кого-нибудь». На самом деле этим мелкие бесы занимаются. А сатана обычно занимается богословием. И говорит почти всю правду. Почти всю. Например, когда он разговаривал с Евой в саду, он же почти правду говорил: И сказал змей жене: нет, не умрете (Быт. 3:4). В физическом смысле — сразу. Они физически сразу и не умерли — только душой. Откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:5). И это произошло. Глаза у них открылись — люди увидели, что они голые. И они стали, как боги, знающие добро и зло. Как Бог Сам сказал: И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло (Быт. 3:22).

Итак, сатана почти правду сказал, но тем самым был запущен черный вихрь, маховик черной бездны, которая ужасает Иова, — бездны, в которой человек не видит Бога. 

Именно поэтому Церковь советует читать Книгу Иова Великим постом.

Мы часто не понимаем, от чего Бог спас мир и что мир дей-ствительно нуждался в Спасении. И чтобы понять — нужно увидеть этот чудовищный ураган гибели, которая охватила вселенную. Она охватила и материальный мир, и нематери-альный. Нужно избавиться от ложного представления: «Ну, помрем — все на Небо пойдем». Черный ураган не отпустит человека, если из этого урагана его не вырвет Сам Творец. А Сам Творец приходит тогда, когда Ему угодно. Его нельзя заставить и понудить.

В истории старца Силуана описана очень похожая ситуация: он молился Богу, хотел поклониться перед Божией иконой, как вдруг между ним и иконой возник огромный бес: «Ты, — говорит, — мне поклонишься». Старец дошел до такого же состояния, до такого же внутреннего отчаяния, как и Иов. Он подумал: «Бог неумолим». Он просто надорвался. В этом состоянии он находился час и говорит, что никому не пожелает пережить такое. Потом отец Силуан пришел на вечернюю службу в храм и там увидел Живого Христа, Который самим Своим приходом вырвал его из этого отчаяния.

Чтобы понять и найти Бога, каждый из нас действительно должен пройти через процесс «отрывания» от мира. Потому что обычно человек вполне уверен в себе, считает, что он, в общем-то, нормальный, порядочный, добрейшей души и что ему просто надо немного больше совершать правильных поступков. Но если человек при этом думает: «Пусть Бог ко мне не лезет», то он Бога не найдет. И Бог разрушает обычно благополучие такого человека. Недаром Божие наказание чаще всего падает не на самых отпетых грешников, а на среднестатистических людей — по обычным меркам нормальных и порядочных. Потому что они самоуверенны и думают, будто у них все хорошо. Как Бог говорит Ангелу Лаодикийской Церкви: Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3:17). 

До сих пор, казалось, Иов был холоден и нечувстви­телен ко всему, что могло поколебать веру его в Господа и его терпение. Но наконец он не может больше скрывать тая­щейся в нем скорби и, как бы в доказательство того, что ми ^;,имеем дело с действительным лицом, а не с поэтиче­ским олицетворением терпения, ой проклинает день своего рож­дения.—Приспособительно к понятиям людей верующих, что счастие и несчастие в жизни человека Зависит от дня, в ко­торый он родился. Иов также, в своем проклятии, желает, чтобы день, который дал ему бытие, или совсем исчез из дней года, или, если уже надобно Ому остаться, то пусть будет воспо­минаем, как день несчастия (3, 3—10). Если бы Иов умер во чреве матери своей, или вскоре после рождения своего, то он избег бы всех этих страданий И тихо перешел бы во гроб, где царствует мир и равенство между мертвыми (11—19). Зачем же Иные люди раждаются для бедствий и живут долее, нежели Сколько они сами желают (20—23); зачем и он сам продол­жает существование, когда нет ему более радости па земле (24—26)?

В проклятии Иова слышится не отчаяние и не малодушие страдальца, а сила и глубина его страданий. Чрез это проклятие Иов делается нам родственным и но духу, и по телу,—и мы, взирая на терпение ого, можем подражать его примеру.

Итак, воскликнув в конце этого своего монолога: Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье (Иов. 3:26), Иов замолкает. Теперь начинают говорить его друзья. Иов ждет от них слов ободрения, поддержки, проявления искренней любви и сострадания. Но они говорят совсем иначе и об ином...

Замечу, что дальнейшее повествование книги Иова на протяжении целого ряда глав (Иов. 4–27) строится по цикличному принципу. В ответ на речи Иова его друзья по очереди высказывают ему свои возражения; Иов возражает им.

Спор здесь идет по нарастающей – начинаясь с достаточно дипломатичных формулировок и доходя до прямых взаимных обличений и обвинений во грехе. При этом подобно друзьям Иов увеличивает остроту спора, резкость упреков. Как пишет об этом святитель Амвросий Медиоланский, Иов «отвечал своим друзьям поначалу с определенной сдержанностью, предупреждая друзей о Суде Божием, призывая их оставить высокомерие и безумие и подобно хорошему врачу готовя их обращение к истине. Но после того как он заметил, что они упорствуют в своих оскорблениях, стал повторять все свои основные мысли уже более решительно и начал поражать их сильными словесными ударами...» Святитель Амвросий Медиоланский. De interpellatione Job et David. III. 3. 10. PL. 14. Col. 831CD.

Таких повторяющихся кругов диалогов друзей с Иовом мы обнаруживаем в этой библейской книге три (первый круг – 4–14-я главы; второй – 15–21; третий – 22–27). В каждом из этих кругов первым берет слово Елифаз, ему вторит Вилдад, а затем говорит Софар. Иов же последовательно возражает каждому из трех друзей. Впрочем, последний из трех кругов – сокращенный: свои соображения здесь высказывают только двое из трех друзей страдальца – Елифаз и Вилдад; Софар же молчит. Затем, по окончании диалогов, Иов произносит еще две, как можно думать – отдельные, большие речи (28-я; 29–31-я главы). В них он уже не столько спорит с друзьями (хотя элемент полемики присутствует и тут), сколько, описывая собственную горестную судьбу, суммирует все важнейшее из сказанного им в прежних речах (29–31), а также формулирует очень важное для понимания глубинного смысла всей библейской книги богословское учение о Господней Премудрости (28-я).

О личности Елифаза, Вилдада и Софара, об их отношении к самому страдальцу, а также о духовном содержании речей друзей Иова и будет сказано в дальнейшем.