Книга Есфири, Глава 5, стих 11. Толкования стиха

Гордость и честолюбие Амана настолько снедали его, что он уже не мог долее терпеть непокорного ему Мардохея, — не мог ждать, когда его постигнет приготовленная ему участь вместе с другими иудеями, и старается для него ускорить эту участь и сделать ее возможно более позорной. На собрании друзей и близких своих, Аман дает всю волю своему горькому чувству уязвленного самолюбия, сопоставляет со своим возвеличенным положением при дворе столь резкий контраст — дерзкое отношение Мардохея и жалуется, что не может более быть спокойным, доколе он будет видеть Мардохея "сидящим у ворот царских". Собрание друзей, во главе с женой Амана, отвечает на это угоднейшим для самого Амана советом; приготовить виселицу для Мардохея и выхлопотать от царя разрешение назавтра же повесить ослушника.

С пира Аман возвратился домой в радостном настроении, похваляясь пред собравшимися к нему друзьями множеством детей своих, богатством своим и особенно участием своим на пиру царицы,, на потором кроме его и царя ни кого еще не было. Но среди похвальбы он вспомнил о ненавистном Мардохее и по совету жены своей Зереши велел приготовить дерево, чтобы повесить его на другой день, так как был убежден, что царь исполнит его просьбу о казни Мардохея. Похвальба Амана пред своими друзьями множеством сыновей своих очень близко напоминает замеченную Геродотом любовь персов к многодетству. ,,Важнейшею доблестию мужчины после военной считается у персов произведение на свет многих сыновей; произведшему наиболыие детей царь ежегодно посылает подарки“, говорит Геродот 1. Вторым предметом похвальбы Амана служило участие его на пиру с царем и царицей. По показанию историков, участия на царском пиру, за одним столом с царем, удостоивались очень редкие персидские сановники. Эта честь столь важна была, что имена удостоивавшихся ея сохранены историками, напр. врача Демокедеса и Гистиея, сидевших за столом Дария,— Остака и Оксата, разделявших стол Артаксеркса. Обыкновенно же лица, приглашенныя за царский стол, садились в другой комнате или за другим столом, пили другое вино и вообще значительно удалялись от царя и его жены и матери, разделявших его стол 2. Поэтому, Аману очень естественно было похвалиться необыкновенною к нему милостию царя и царицы и понадеяться, что всякая его просьба к царю будет немедленно исполнена. Упоминаемые Геродотом участники стола Дария Демокедес и Гистией, действительно, пользовались у царя полным доверием и просьбы их исполнялись Дарием 3. У Ксеркса Демарат пользовался таким же правом 4. 1 Геродот. История I, 136. Strabo. XV, 3, 17. 2 Там же, III, 132. V, 30. Brissonius. I. с. 150— 154 рр. 3 Там же, III, 132. V, 24. 4 Seneca. De beneficiis, lib. VI, 31. ׳