Преткнулись, потому что не уверовали, а не уверовавши, не постигли в закон правоты и остались вне Божиих, коим принадлежит обетование. Не дивись сему. Так предсказано издревле. Пророчество сие у Апостола сложено из двух мест святого пророка Исаии, в коих обоих говорится о камне. Но в одном (см.:
Ис. 28:16) он именуется камнем краеугольным, честным, верующий в который не постыдится; а в другом (см.:
Ис. 8:14), что он есть камень: для одних прибежища, а для других претыкания. Оба те пророческие места всеми иудеями были относимы к Грядущему, Обетованному. Почему их употребляли, рассуждая о Грядущем, как кому лучше приходилось, то поодиночке, то совместно. Святой Апостол совместил оба места, качество камня, какое ему дано в главе 28 (краеуголен, честен), опустив, а на место его положив качество, какое дано ему в главе 8 (камень претыкания). — Камнем назван Обетованный, потому что Им и на Нем имело основаться Царство Божие, Царство правды и святости, Царство сынов Божиих. Камнем же претыкания и соблазна Он назван не потому, чтоб намеренно был положен для претыкания и соблазна: Он Сам в Себе есть камень прибежища и крепости; но потому, что многие имели не понять, что Он есть, соблазниться Им, не поверить и чрез то преткнуться о Него. Как было предсказано, так и исполнилось на Христе Спасителе. Евангелисты не раз замечают, что многие соблазнялись о Нем. Он говорит о Себе, что пришел с неба и есть Сын Божий; а по видимости был очень прост и главы не имел где преклонить (см.:
Мф. 8:20). Только взор, речь Его и дела Его показывали, что Он не земен. Но это не все могли уразумевать и ощущать. Большинство не поняло сего и отвратилось от Него. Как во время пребывания Его среди людей было, так было и после, во время проповеди Евангелия. Вменен со беззаконными и распят; говорили: как можно поверить, что Он есть нечто великое и Божеское, — и соблазнялись. Но как, в пребывание Его на земле, многие под смиренною видимостию ясно узревали в Нем Божеское: так и во время проповеди, несмотря на то, что проповедники без прикрытия предлагали вере точию Иисуса Христа и Сего распята, многие уразумевали истину и покорялись вере. Что предсказал святой Симеон Богоприимец о Господе Спасителе, то и исполнялось на Нем всегда, и доселе исполняется, что Он есть
на падение и возстание многим (ср.:
Лк. 2:34). Предмет веры прикровен. Уразумевают те, коим дано, как о притчах Своих прикровенных сказал Господь, — или, лучше, кого Отец привлекает к Сыну (см.:
Ин. 6:44).
Таковые не постыждались, как и Пророк предрек: веруяй в Онь не постыдится, «то есть воистину сподобится величайших благ, какие восчаял верою получить от Него» (блаженный Феодорит). Сколько крепости надо иметь, чтоб веровать, когда кругом неверие, издевающееся над верою, а предмет веры прикровен! — И однако ж, веровали, являя в вере мужественнейший подвиг. Веровали и не постыждались, потому что с первого движения веры начинали уже воспринимать в себя невидимо, в духе, то, что восчаяли и чего ничто и никто в мире подать не мог, — ни собственные усилия, ни пособия всех мощных людей. А когда проходили всю стадию уверования и восходили к совершенству веры, тогда, что получали и что начинали носить в духе, того никакое слово описать не могло. Почему стыдение и малейшего движения не могло в них возыметь, и тени его не могло появиться, хотя в уши отвсюду доносились устыждающие слова. Скорее непонятным казалось им, как можно стыдить, когда они обладают таким сокровищем, какому цены нет.
Приведши такое пророчество, Апостол и недоумение окончательно рассеявал, как так есть не принятые в наследие многие иудеи, — и причину того решительную выставлял, так что после нечего было ни возражающим привозразить, ни опровергающему возражения — приобъяснить. Дело ясно. Но, кончив это, Апостол берет теперь иудея за самую нежную струну его сердца — ревность по закону, которая у них окрашивалась ревностию по Богу, и из нее хочет устроить путь к вере. Он сам шел этою стезею, сам ревновал, не слабее всех иудеев, и, однако же, делом испытал, что одна ревность не непременно уже и ведет прямою дорогою. Нет, ее надобно просветить, чтоб не устремиться по возбуждению ее не туда, куда следует.
