К Римлянам послание ап. Павла, Глава 7, стих 6. Толкования стиха

Закон есть письменный кодекс для тех, кто не исполняет его духом любви, которым держится Новый Завет.

А теперь мы, христиане, «освободились от закона с тем, чтобы служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» то есть не по внешне-формальным предписаниям закона.

Закон назван «законом смерти» потому, что он наказывает виновных и умерщвляет грешников; то есть закон не зол, но справедлив. Хотя зло поражает грешников от закона, он сам не содержит зла, ибо производит гнев справедливо. Потому он - не зло для грешников, а справедливость; для добрых же людей он духовен. Ибо кто усомнится, что запрещать грешить - духовно? Но поскольку закон не смог спасти человека прощением грехов, был дан закон веры, освобождающий верующих от власти закона, чтобы смогли вернуться к жизни те, кого закон удерживал в осуждении на смерть. Для тех он закон смерти, в ком производит гнев по причине греха. Чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве. И хотя апостол полагает закон ниже закона веры, он не осуждает его. Ибо теперь, говорит он, мы вырваны из закона, чтобы служить закону веры, дающему нам спасительную помощь, чего ветхий закон дать не мог. И это для того, чтобы не казалось, будто мы, служа закону ветхому, обесцениваем благодать. Закон назван «ветхим» не потому, что он порождает зло; его ветхость - знак времени: он состарился и вышел из употребления 2 Кор. 3:3. Закон духа есть закон веры. Поскольку вера в душе, она постигается не делами, но сердцем. Сам разум понимает, что верить естественно; не глазами постигается вера, не руками ощущается, да и блага, на которые мы надеемся, не видимые, не земные, но духовные. Ветхий закон записан был на каменных скрижалях; закон же духа духовно записывается на скрижалях сердца, дабы быть вечным, а буква ветхого закона со временем стирается. Есть и другая интерпретация закона духа: прежний закон удерживал от злых дел, новый же, уча, что мы не должны грешить даже в сердце нашем, зовется законом духа, поскольку он всего человека делает духовным.

Апостол противопоставил букве дух, а ветхости - новизну, самими наименованиями показав величайшее различие вещей .

Ныне же, ибо освободились мы от закона того, то есть поскольку излишен стал для нас закон, и мы умерли для того, кому преданы были в рабство, находясь именно в подчинении его владычеству, то да ходим в рабстве духа, а не в ветхости письмени, то есть в духовном жительстве, а не в ветхом житии по букве. Новый Завет, исполненный духовного и небесного содержания, называет апостол животворным, так как он возвещает жизнь осужденным на смерть, - именно тем, которые по Ветхому Завету были преданы смерти.

Бехом во плоти. Так называет Апостол состояние людей подзаконных, противополагая ему служение во обновлении духа, то есть по Крещении. Далее Закон он называет ветхим писменем, потому что он обветшал и заменён новым, как и пророк Иеремия предсказал (Иер. 31:31-32); буквой же называет потому, что Закон обращал внимание на внешность, а не на внутреннее расположение духа. Закон требовал обрезания, обрядов, жертвы; дух ищет внутренних побуждений к совершению всего этого и довольствуется ими. Трудность исполнения Закона в строгости буквальнаго понимания вела к осуждению, что понимали уже и многие ветхозаветные праведники, искавшие оправдания не в делах Закона, а во внутренней чистоте сердца (Пс. 50:18-19; Ос. 6:6; Мф. 23:23). От осуждения спасло духовное понимание Закона и требование душевнаго расположения к деланию добра. Посему Апостол в другом месте говорит: письмя убивает, а дух животворит (2 Кор. 3:6).

Ныне же , — продолжает (апостол) , — упразднихомся от закона.    Видишь ли, как он опять щадит здесь и плоть, и закон? Не сказал — упразднился закон, или — упразднилась плоть, но — «мы упразднихомся». Но когда же «упразднихомся?» Когда ветхий человек, одержимый грехом, умер и погребен. Это и выразил (апостол), сказав: уме́рше, имже держими бехом.    Этим он как бы сказал: узы, державшие нас, истлели и порвались, так что держащему, то есть греху, нечего стало держать. Но ты не падай, не предавайся большей беспечности; ты для того освободился, чтобы снова служить, не по прежнему, но яко работати нам... во обновлении духа, а не в ветхости пи́смене.    О чем же говорит здесь (Павел)? Необходимо раскрыть это, чтобы не приходить уже в смущение всякий раз как встретимся с подобным выражением. Когда Адам согрешил, говорит (апостол), тело его сделалось смертным и страстным, в нем обнаружилось множество природных недостатков, оно стало упрямым и необузданным конем; но Христос, пришедши, посредством крещения сделал тело для нас более легким, подняв его крылом Духа.    Потому нам и предстоят подвиги неодинаковые с подвигами древних, так как тогда был не так удобен путь. Потому (Христос) и требует от нас не только быть чистыми от убийства, как требовалось от древних, но даже быть чистыми от гнева, предписывает нам воздерживаться не только от прелюбодеяния, но и от похотливого взгляда, не только не нарушать клятвы, но и не клясться, и повелевает нам любить вместе с друзьями и врагов; и во всем прочем Он назначил нам более длинные пути для упражнений, в случае же неповиновения угрожает геенною, показывая, что требуемое Им не предоставляется ревности подвизающихся, как девство и нестяжательность, но непременно должно быть исполнено. Заповеданное Христом необходимо и обязательно, и не исполнивший этого подвергается крайнему наказанию. Потому и сказал Он: «аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в царствие небесное» (Мф. 5:20). А кто не увидит царства, тот неминуемо впадет в геенну. Потому и Павел как выше говорил: «грех бо вами да не обладает: несте бо под законом, но под благодатию» (Рим. 6:14), так и теперь говорит: «яко работати нам... во обновлении духа, а не в ветхости пи́смене». Теперь не буква осуждающая, то есть, ветхий закон, но Дух вспомоществующий. Потому для древних казалось весьма удивительным, если кто-нибудь соблюдал девство; а теперь это явление распространилось повсюду во вселенной; и смерть тогда лишь немногие мужчины презирали, а теперь и в селах, и в городах бесчисленные сонмы мучеников, состоящие не только из мужчин, но и из женщин.

Но ныне мы освободились от закона, умерши для того, чем были связаны νυνίδέ κατηργήθημενάπότοϋ νόμου, άποθανόντεςένφ κατειχόμεθα. Ср.:«Но ныне,умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него» (Син.); «Но теперь мы были освобожден от закона,умерши для него, которым мы были связаны» (еп. Кассиан). Эти переводы, как и многие комментаторы, в качестве антецедента для «έν ω» принимают «закон». Но это не соответствует толкованию свт. Кирилла, согласно которому мы умерли, собственно, не для закона, а для греха. С тем, что здесь под прежними узами подразумевается грех, для которого умерли христиане, согласны свт. Иоанн Златоуст и блж.Феофилакт Болгарский.Такое понимание полагается допустимым и толкователями Нового времени (Sanday W., Headlam A. С. A CriticaL and Exegetical Commentary. P. 175). Даём перевод буквальный и не противоречащий толкованию святителя. Ср.:«Нынеже упразднихомся от закона, умерше, имже держими бехом» (Елизав.).

(V, В) Мы несли ответственность перед законом, говорит он, поскольку нас подчинил ему грех, но если мы умерли для того, чем были связаны, то есть для греха, то с ним непременно будет бездейственным и закон, ведь из-за него он установлен, дабы обличить преступников. Потому- то умершим для греха нет надобности в законе, ведь мы стали принадлежать другому (ср. Рим. 7:4), и Ему мы будем служить в обновлении духа, а не по ветхой букве.

κατηργήθημεν aor. ind. pass, от каταργέω делать бездейственным (см. ст. 2). Значение с предлогом: "отделенный от", "освобожденный от" (Моо). άποθανόντες aor. act. pari, от άποθνήσκω умирать. Temp, или причинное part, κατειχόμεθα impf. ind. pass, от κατέχω удерживать, подавлять, крепко держать, ограничивать, держать в узде (Dunn). Impf. изображает постоянное состояние или действие в прошлом, ώστε так что, с praes. inf. act. δουλεύειν указывает на ожидаемый результат (Моо). καινότητι dat. sing, новизна (см. 6:4). παλαιότητι dat. от παλαιότας at4095) ветхость, старость. Gen. после этих двух слов является gen. аппозиции, указывающим, в чем проявляется новизна или старость (SH). γράμματος gen. sing, от γράμμα буква алфавита, писание, закон, написанный закон; здесь относится к ВЗ и его законам (Fitzmyer, 460).

Здесь закон означает закон вообще, и естественный, и письменный... В данный момент Павел упоминает письменный и естественный закон, так как писаный закон также содержит в себе естественный.

В большинстве течений иудаизма считалось, что Дух отошел от Израиля вместе с пророками и вернется только с пришествием Мессии; здесь Павел противопоставляет новое деяние Бога, выразившееся в пришествии Духа, древним заповедям, записанным только на скрижалях (ср.: Иез. 36:26,27). Греческие комментаторы традиционно делали различие между истолкованием закона в соответствии с принципами и в соответствии с его точным словесным выражением; в методике толкования, разработанной в еврейской Палестине, особый упор делался на анализ точных формулировок (иногда действительно вплоть до «буквы»)

Я знаю, что обновление духа некоторые неверно разумеющие толковали в том смысле, что это - новый дух, которого раньше не было и который не был известен древним. Говорящие так не ведают, что тем самым совершают тяжкое богохульство. Ибо один и тот же Дух пребывает в законе и в Евангелии, всегда один и тот же с Отцом и Сыном; и Он всегда есть, был и будет, так же, как Отец и Сын. Потому говорится не о том, что сам Он нов, но что Он обновляет верующих, приводя их от прежних зол к новой жизни и соблюдению новой веры во Христа 2 Кор. 5:17, претворяя их из плотских людей в духовных.

Мы умерли для греха, в котором удерживались законом. Чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве. То есть установлениями духа благодати, а не буквой закона.

Освобождение от закона не есть освобождение от всякой зависимости. Напротив, свободный от закона верующий несет высшее и лучшее служение в обновлении духа. Это новое состояние, в какое вводит верующих Св. Дух, есть состояние полной гармонии между склонностями сердца и нравственными обязанностями, когда человек с радостью идет на подвиги самопожертвования из любви к Богу. Этому состоянию противоположно прежнее, которое Апостол называет жизнью «по ветхой букве». Здесь под ветхою буквою, конечно (ср. Евр. 8:13), Апостол разумеет обветшавший закон Моисеев, названный у него буквою потому, что он обращал внимание, главным образом, на внешнее состояние человека и оставался со своими предписаниями чем-то внешним, чуждым для человека. – Несомненно, что Апостол здесь, как и далее, имеет в виду читателей – природных евреев или же прозелитов иудейства (Цан).

Ныне же упразднихомся от закона. Опять продолжает щадить закон и не сказал: «закон упразднен», но мы упразднихомся от закона, то есть закон для нас недействителен и мы живем уже не по закону. И как упразднихомся? Умерше, имже держими бехом. Ибо, подлежа закону, приступили ко крещению, умерши же со Христом и с Ним восстав, сочетались с Законодавцем и не имеем более нужды в жительстве по закону, потому что прияли самую благодать Духа. Ибо сие дают видеть последующие слова: Яко работати нам во обновлении духа, а не в ветхости писмене. И дух противоположил Апостол писмени, а новое — ветхому, чтобы писменем указать на закон, а словом ветхий на отменение закона. Ибо и устами Иеремии говорит Бог: Завещаю дому Исраилеву, и дому Иудину завет нов, не по завету, егоже завещах отцем их в день, в оньже емшу Ми за руку их, извести я от земли Египетския (Иер. 31:31–32). Посему и Пророком показано различие и то, что с появлением завета нового надлежит устраниться завету ветхому. Сказав сие, божественный Апостол, и, как исполненный духовной благодати, провидя, что некоторые из еретиков обратят сие в обвинение ветхого завета и ветхий закон припишут иному какому-либо Богу, по необходимости представляет возражения и дает решения.

Ныне же — по совершении благодатного домостроительства спасения, по вступлении нашем в него и по сочетании со Христом Спасителем. В 5-м и 6-м стихах объясняет Апостол, как сделалось, что, сочетавшись с Господом, мы получили возможность плод приносить Богови. В 5-м объяснил, что было в нас прежде сего сочетания, — что тогда страсти действовали, несмотря на обличение их законом, и только мертвенность в нас распложали. В 6-м показывает, что сталось с нами по таковом сочетании, и вследствие его, — ныне. Ныне — указывает не на одно устроение спасения в Господе, а более на получение его каждым. Апостол ссылается на опыт, говоря как бы: смотри, что в тебе, и суди. Ибо спасительная благодать всегда присуща в истинно верующих и с плодами своими. Упразднихомся от закона, κατηργήθημεν, — упразднены, разделались, развязались. Мысль такая: не имеем более нужды в законе. Закон дан был, чтоб обуздывать страсти строгостию предписаний и страхом наказаний временных и вечных. Это и успевал он делать, но самых страстей не отнимал; они и при нем оставались в сердце и влекли к беззаконному. Сущие под законом похожи на дитя. Дитя протягивает руки к тому, что вредно; мать бьет его по рукам, — и оно прячет руки; но все посматривает на то, куда протягивало руки, и, если бы не мать, бьющая по рукам, непременно схватило бы то вредное, — что и делает, как только увидит, что нет матери. Так и подзаконные, влекомы будучи страстьми, тянулись к противозаконному. Закон страхом суда обуздывал эти покушения, — и, пока память о сем была жива, подзаконные удерживались от противозаконных дел, не переставая, однако ж, сочувствовать им и желать их. Но коль скоро память сия отходила, тотчас следовали противозаконные дела. Таков общий характер подзаконной жизни. Ныне же, — говорит Апостол, совсем другое: нам не нужен уже такой страж и обуздатель, — мы упразднены и освобождены от него. Почему же? Потому что нет уже в нас того, для обуздания чего он был к нам приставлен, — в нас качествует новое начало жизни — истинной, духовной. Умерше, имже держими бехом, — умерши тому, чем были мы держимы. — Чем же были мы держимы? Самостию, или самоугодием, которое, сочетавшись со сластию, присущею порожденным от него страстям греховным, держало нас в узах своих, не давая возникать высшим стремлениям, а возникавшие подавляя. Благодать Божия, по вере в Господа, чрез таинства вселяющаяся в истинных христиан, возбуждением полного самоотвержения умерщвляет самость, а дарованием живого ощущения высших благ отбивает сласть греховную и таким образом избавляет нас от того, чем бываем держимы до приятия благодати. Тут мы умираем тому, чем были держимы, и то, что нас держало, умирает в нас. Но это только одна сторона: умерше. В вещественной природе смерть есть отрицание жизни: живое престает жить. В духовной жизни умирание не есть престание жизни, а порождение новых начал жизни, отметающих прежние. Самоотвержение убивает самость, или самоугодие; что же после того? Ничего? Нет, не ничего. Отвергшийся себя, или пресекший в себе самоугодие, не в пустоту какую поступает, но в то же время, как отвергается себя, привергается к Богу, и в то же время, как убивает в себе самоугодие, возрожденным в себе чувствует ревнование о богоугождении; равным образом, когда подсекается сласть греховная, сущая в страстях, в то же время порождается ощущение сладости высших духовных благ, такой сладости, с которою никакая сласть греховная в сравнение идти не может. И даже потому отходит первое, что привходит последнее. Все сие производит Божественная благодать, возрождающая к новой жизни. Таким образом верующие в Господа, умерши тому, что держало, бывают вместе с тем оживлены противоположными тому началами духовными: вместо самоугодия — ревнованием о богоугождении, вместо сласти греховной — неизреченною сладостию духовною, заглушающею сласть греха. Присутствие этих начал делает то, что верующие уже не себе живут, а Богу, находя в том радость и сладость. Это и выражает Апостол, говоря: во еже работами нам Богови во обновлении духа, а не в ветхости писмене. — Обновлением духа — называет он именно присутствие в нас этих новых, благодатию Божиею образуемых и действующих в нас начал духовной жизни, а: ветхостию писмене — предписания закона того не делать, другого не касаться. Теперь, говорит, мы так настроены, что можем работать Богу по возбуждениям, извнутрь обновленного духа исходящим, а не по указаниям совне. Эти последние нужны были прежде, а теперь уже они излишни, — упразднихомся от закона тем самым, что сами по себе и хочем, и можем творить все, требуемое законом. Апостол назвал это работанием Богу: ибо во Христе Иисусе от Бога все исходит и к Богу все возвращается, поколику Им все и действуется. Заметим, что несправедливо многие толковники слова: имже держими бехом — относят к закону и в переводах своих делают перестановки, перепутывающие Апостольские слова и тем паче понятия. Наши толковники под именем державшего нас разумеют не закон, а грех. Приводим слова святого Златоуста: «но как же упразднихомся) Так, что ветхий человек, одержимый грехом, умер и погребен. Сие выразил Апостол, сказав: умерше, имже держими бехом. Сим как бы сказал он: та привязь, на которой нас держали, предана тлению и распалась; так что держащему, то есть греху, нечего стало держать». Так Феофилакт, Экумений и другие.

Чтобы не огорчить иудеев, не сказал: упразднился закон, но: мы освободились от него, то есть отрешились, освободились, умерли и стали мертвы и неподвижны по отношению к той привязи, на которой держали нас. А привязь эта есть грех; ибо на нем держались мы, как на цепи. Умерли же мы для греха, чтобы служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве. В древности добродетель была трудна, потому что Адам получил в смертном теле своем множество природных недостатков; а теперь благодатью Христовой в крещении природа наша получила помощь от Духа, Который соделал нас новыми и юными и освободил от ветхости и немощи буквы. Поэтому во время закона девство было редкостью, а теперь в Церкви тысячи благочестиво ведущих девственную жизнь. То же самое следует сказать и о презрении к смерти.