К Римлянам послание ап. Павла, Глава 2, стих 15. Толкования стиха

Наличие у язычников совести давало им возможность отличить хорошее от плохого. Не владея писаным законом, они имели его в сердце: «дело закона написано в сердцах их: о том же свидетельствуют их совесть и мысли, друг друга обвиняя, а то и защищая»

152. Если совесть обличает всякого, тем более явны наши дела пред Богом: в последний час мира подвергнется рассмотрению все, что мы свершили, будучи в теле, и будут прочитаны тайные помышления, записанные в наших сердцах. Давайте же постараемся, пока мы еще совершаем поприще нашей жизни, избавиться от злого противника и от нечестного деяния, иначе, пока мы идем с противником к Судье, Он еще во время нашего пути осудит наш грех (Мф. 5:25)

Иными словами, в сердце, в глубинах духа человеческого есть определенные нормы и законы. Есть некие вещи, которые естественны человеку. Они даются вне зависимости от обучения, просто вложены в природу человека. Однако они не только вложены в нас, но им еще и помогает голос Бога — совесть, которая здесь называется греческим словом «синидисис». Речь идет о неком голосе, со-вести, совместной вести, иной вести, данной человеку. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Совесть есть слово и обличение Ангела Хранителя»¹. А пре-подобный Иоанн Дамаскин утверждает, что совесть есть голос Бога. Эти два определения не противоречат друг другу, так как Ангел Хранитель говорит не от себя, но исполняет повеление Божие. Он просто передает повеление Господа человеку.

Человек, исполняющий повеления совести, получает от Бога определенную весть, закон, который сосвидетельствует ему. Сердце говорит человеку одно, а совесть вторит: «Да, сердце право». В человеке действуют мысли, «то обвиняющие, то оправдывающие одна другую». Тут апостол Павел описывает, как осуществляется действие естественного закона в сердцах людей. Естественный закон внушает: «Сделай так». Совесть поддерживает: «Да, закон говорит правильно». Мысль человеческая предлагает: «А давай-ка сделаем», другая же отвечает: «Нет, я же правильно поступлю, если это нарушу». Начинается борьба мыслей. Одна обвиняет человека за то, что он нарушает закон, а другая рассуждает: «Дай-ка я найду защиту. Выступлю адвокатом самому себе. Объясню, почему я так не делаю». Возникает вот такая борьба.

При этом все зависит от воли человека. Какой стороне он даст победу, так и поступит. Если человек послушался совести, он сделал это потому, что так захотел. Только потому. Можем ли мы вывести доброе дело из особенностей воспитания человека? Или дело злое? Почему убил «битцевский маньяк»? Потому ли, что у него было плохое воспитание? Нет, потому что он так захотел. Поэтому и только поэтому. Все эти разговоры, что у него воспитание было не то, это было не так и то не этак — пустышка. Человек сам отвечает за свои поступки. Любой поступок (и добрый и злой) исходит только от человека, а потому человек несет за него полноту ответственности.

Но как обстоит дело с теми людьми, которые жили до Христа и сегодня живут, не зная о Христе, не просвещенные Его Благовестием спасения? Ведь таких людей до Христа существовало со времен Адама великое множество, да и ныне их едва ли не больше? Апостол Павел как человек, вскормленный библейской традицией, видел мир, не знавший и не знающий Иисуса Христа, разделённым на две группы людей: иудеев и эллинов. Иудеи — это те, кто верили в Бога Творца и Промыслителя и подчинялись Закону Моисея. Наименование же «эллины» для Апостола не означает только «греки». В силу того, что Римская империя того времени глубоко впитала в себя именно греческую, эллинскую культуру с ее языком, религиозными воззрениями, с ее философией, наукой и искусством, множество языческих народов, населявших империю, объединялись для Апостола в одном понятии «эллины», равносильном понятию «язычники». Итак, иудеи и эллины. Иудеи имели Закон, данный им Богом и записанный для того, чтобы все могли читать и слушать его, стараясь верно следовать воле Божией, в нем выраженной. Известно, что иудейская нравственность признавалась и высоко ценилась населением Римской империи. Эллины не имели подобного Божественного Закона, написанного на каменных скрижалях и на строках Писания. Но ведь известно, что и не верующие в Бога язычники способны на добрые дела и высоконравственные героические поступки ничуть не меньшие, чем имеющие Закон иудеи. Этот факт Апостол Павел объясняет тем, что язычники имеют некий нравственный закон внутри самих себя. Они «сами себе закон». И здесь Апостол едва ли не цитирует мысль, высказанную задолго до него Аристотелем: «Человек обходительный и свободнорожденный будет вести себя так, словно он сам себе закон» (Никомахова этика IV, 14). Этот закон написан не на скрижалях каменных, но на скрижалях их сердец. Об этом свидетельствуют не только их добрые дела, но также их совесть — тот нравственный «судия» внутри человека, который строго оценивает человеческие поступки. Да, совесть неотъемлема от нравственной природы человека, она существует в каждом человеке, в том числе в язычнике. «Бессовестных» людей не существует. Это мы только так говорим о людях, которые творят зло, не считаясь с принятой нравственностью и с голосом своей собственной совести. Совесть же выражает себя в «мыслях» о делах человека (в сомнениях, в самоосуждении, в самооправдании). Мысли могут осуждать дела человека и говорить ему: ты поступаешь плохо. В таком случае человек ощущает «укоры совести», чувствует себя внутренне уязвленным. Мысли могут оправдывать дела человека и говорить ему: ты поступаешь правильно, по совести. В таком случае человек ощущает внутренний мир. Дела же человека направляются его свободной волей либо по совести, либо против нее.

Однако нам следует помнить о том, что после грехопадения Адама люди живут уже не в раю, но еще не в Царстве Божием. Они живут в мире зла, в котором всё несет на себе печать греха. Грехом повреждена вся человеческая природа, в том числе и его природное нравственное сознание, то есть его совесть. Разумеется, повреждена не окончательно, но всё–таки повреждена. Поэтому Апостол и пишет, что исполняют нравственные заповеди Закона не все язычники, но лишь «некоторые», лучшие из них, и, конечно, не всегда, но иногда.

В своем послании Апостол Павел полемизирует с иудеями, которые полагали непременным условием спасения принадлежность к избранному Богом народу и признание Закона Моисея. Нет, — утверждает Апостол, — непременным условием спасения является не природная принадлежность к тому или иному народу и не знание Закона Моисея, но исключительно вера в Иисуса Христа, в Котором искуплен от рабства греху весь Адамов род, как иудеи, так и язычники. Иудеи, по своей греховной воле нарушающие данный им Закон, ничем не лучше язычников. Ни те, ни другие не могут претендовать на освобождение от наказания Божия. Иудей будет судим как человек, знавший Закон; язычник, как человек, которому Богом было дано, хотя бы отчасти, внутреннее сознание нравственного закона. Бог будет судить людей по тому, что они знали, и по тому, что они имели возможность знать. Если же нравственные требования Закона в своем существе известны язычникам, то иудеи со своей записанной Торой ни в чем не превосходят язычников. Во всяком случае, ссылка на Тору не защитит их на грядущем суде, перед которым все будут равны. — Такова аргументация Апостола Павла в его полемике с враждебно настроенными по отношению к его Благовестию иудеями.

Из рассмотренного отдела о подсудности иудеев надлежит выделить для особого примечания следующие слова Апостола Павла:

Иже (т. е. Господь Бог) воздаст коемуждо по делом его… Не слышателие бо закона праведни пред Богом, но творцы закона сии оправдятся (Рим. 2:6, 13). Чем замечательны слова сии в устах Св. Ап. Павла? Тем, что он считается (и действительно есть) главным и настойчивым проповедником оправдания единой верой без дел закона, а между тем здесь судьбу людей ставит в зависимость от праведного воздаяния коемуждо по делом его, и оправдание обещает только творцам закона. Пусть же лютеранские лжеучители, столь любящие ссылаться на Апостола Павла, уразумеют, что условием спасения он ставит не просто веру, но веру, рождающую дела, или, как выражает он в другом месте, – веру любовью (т. е. делами любви к Богу и ближним) поспешествуемую (Гал. 5:6). «Ничто нечистое не войдет в царство Божие, – примечает по сему поводу один толкователь слов Павловых, – и потому, когда услышишь “верь только и спасешься” – затыкай уши. Это речь змеиная» (Еп. Феофан).

Указывая основания суда Божия над людьми, Апостол учит, что язычники будут судимы не по закону Иудейскому, а по прирожденному им нравственному закону, и в развращении своем они найдут первое наказание; Иудеи же будут судимы на основании закона, данного чрез Моисея и пророков, т. е. они будут помилованы настолько, насколько окажутся исполнившими закон. Заповеди и предписания закона откровенного были выражены ясно, и потому Иудеи не могут оправдаться и в тайных делах и даже помышлениях; но столь же почти безответны будут и язычники, так как они имеют внутренний закон нравственный в сердце, и в совести их является неумолкаемый свидетель, или указатель добра, который, подобно судии, за добро награждает миром и радостию, а за зло карает тревожным сознанием виновности, достойной наказания. Говоря, что язычники сами себе суть закон, Апостол не усвояет им права действовать, как кому захочется, а только показывает, что закон не пришел к ним извне, как нечто чуждое, но заключается в их природных естественных силах, при чем сердце, как исходище всяких чувств, внушает то или другое доброе действие, а совесть, как внутренний судия, одобряет или осуждает последование сему внушению; свободная же воля человеческая исполняет его или отклоняется. И таким образом человек что делает, то делает добровольно и потому несет ответственность за свои дела и здесь на земле, и будет судиться за них в загробной жизни, в день страшного суда, когда все силы человека раскроются более, и потому в день суда человеческие мысли, то осуждающие, то оправдывающие, явятся в большей ясности. «И человеку на оном судилище не нужно другого обвинителя», говорит Иоанн Златоуст. Но, чтобы кто не подумал, что будущий суд только этим и ограничится, Апостол прибавляет: егда судит Бог – Иисусом Христом. Из сего видно, что хотя всем самим будет видна греховность, однако осуждение последует только по приговору Господа Судии, чем оставляется место для надежды, а вместе и дается побуждение веровать в Господа Спасителя и служить Ему со страхом во все течение жизни, чтобы предстать пред Ним не как пред грозным Судиею, но как пред своим добрым Господином, Которому верою и правдою удостоились послужить во все течение жизни земной.