Апостол сделавшийся всем для всех, считавший себя обязанным (debitor) служить грекам и варварам, мудрым и неразумным, даже для Галатов, которых прежде того назвал носмысленными сделался несмысленным. Ибо в отношении к ним он не употребляет доказательств, которыя употреблял пред Римлянами, а употребляет более простыя, которыя могли быть поняты и неразумными, даже
взятыми с улицы людьми. А чтобы не показалось, что он делает это по неопытности и недостатку искусства, он сначала успокаивает читателя и умеряет то, что имел сказать, предпослав предисловие:
Братие, я говорю по человеку. Действительно, то, что я имею сказать, я говорю по человеку, а не по Богу, не говорю по соответствию с откровенной премудростию, и с силами тех, которые могут питаться твердою пищею, а с силами тех, которые по нежности своего чрева питаются влагою молока и совершенно не в силах усвоять того, что велико (
1 Кор. 3:2). Поэтому и в обращении к Коринфянам, о которых стало известно, что у них открылось прелюбодеяние, да такое, которое не встречается даже среди язычников, он сказал:
Я говорю, а не Господь (
1 Кор. 7:12) и во втором послании к ним же: То, что я говорю, говорю не по Господу, а как бы в неразумии (
2 Кор. 11:17). Некоторые думают что Апостол сказал:
Братие я говорю по человеку, имея в виду завещания человеческия, смерть завещателя и прочие примеры, взятые из жизни человеческой; а мне кажется, что эти слова предпосланы, как по тому побуждению, которое они указывают, так и потому особенно, что следует далее, именно:
И не сказал: „семенам“ потомкам,
как бы относительно многих, а как бы об одном и семени твоем, которое есть Христос. Перенесшись умом и памятию ко всем Писаниям, я нигде не нашел, чтобы было написано: "семена", т. е. во множественном числе, но всегда в единственном, или в значении хорошем, или же в дурном. Также и о том, что он говорит:
А это я называю заветом, утвержденным от Бога, всякий, тщательно сравнивши Еврейские свитки и прочие издания с переводом Семидесяти толковников, найдет, что там, где написано:
Завет, имеется слово, значущее не:
Завет, или завещание, а
договор, что на Еврейском языке выражено словом Berith (
הידב). Отсюда очевидно, что Апостол сделал то, что обещал, употребляя не скрытый для Галатов смысл, а обыденный и простой, который, — если бы Апостол не предупредил, что он говорит
по человеку, — мог не понравиться людям разумным. В этом месте должно разуметь те годы, которые протекли со времени, когда Господь сказал Аврааму:
И в семени твоем благословятся все народы (
Быт. 22:18) до того времени, когда явился законодатель Моисей. Протекло ли действительно четыреста лет, или каким образом в книге Бытия Господь обещает самому Аврааму, что по прошествии четырех сот лет потомки его имеют выйти из Египта? Действительно, это вопрос не маловажный, изследованный многими, но, не знаю, решенный ли вполне кем-либо. С этим местом согласно и то, что говорится в той же книге о Фамари и ея двух малютках (
Быт. 38), то именно, что первый, по имени Зара показал руку свою
из чрева матери, и повивальная бабка навязала красную нить, а потом когда эта рука подалась назад, выставил руку
свою второй, по имени Фарес; это значит, что Израиль показал руку свою в исполнении дел Закона, а потом, запятнав ее кровию пророков и Самого Спасителя, отстранил ее; а потом уже выдвинулся народ языческий, о котором в Писании весьма часто говорится, что чрез него была разрушена и ниспровергнута преграда, отделявшая Иудеев и язычников, чтобы было одно стадо и один пастырь, и чтобы была слава и честь, и мир всякому человеку, делающему доброе прежде Иудею, и
потом Греку. Простой же смысл этого места тот, что, — как учит Апостол, — не может быть разрушено Законом, данным после, обетование, прежде Закона данное Аврааму, и
не должно предпочитать позднейшее предыдущему: ибо за четыреста тридцать лет Аврааму дано обетование, что в нем благословятся все народы. А соблюдение Закона, — который если кто-либо исполняет, то живет в нем, — было предписано спустя тридцать лет на горе Синай Моисеем. Здесь можно сказать и наоборот: К чему же нужно было давать Закон после стольких лет от времени обетования, если после провозглашения Закона могло возникнуть подозрение, что обетование
договор устранено, и наоборот, с удержанием значения обетования — мысль о том, что Закон не имеет никакой важности? Предвидя это возражение Апостол, в дальнейшей речи сам возражает себе в этом смысле и дает ответ.
Источник
Творения блаженного Иеронима Стридонского. Часть 17. Киев, С.88-90. (Библиотека творений св.отцов и учителей Церкви западных, издаваемых при Киевской Духовной Академии, Кн.27).
