К Галатам послание ап. Павла, Глава 1, стих 17. Толкования стиха

"и не пошел в Иерусалим, к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию", где, видимо, святой Павел и был посвящен во все тайны христианского учения Самим Господом в многократных явлениях, что можно видеть например, из Еф. 3:3.

Итак, из Дамаска Павел направился с проповедью в Аравию, где никто из апостолов не бывал; отправился, чтобы самому основать церкви, в которых не насаждался бы иудаизм через лжеапостолов. И оттуда он снова вернулся в Дамаск, чтобы встретиться с теми еще незрелыми в вере, кому он проповедовал Евангелие милости Божией.

предшествовавшим мне Апостолам - тем, кто стал апостолами раньше (РБО, Кул.)

...тогда я не пошел в Иерусалим к Апостолам и не отправился туда, куда не посылал меня, но отошел в Аравию и в Дамаск языческий.

Идох во Аравию. Об этом путешествии Апостола в Аравию книга Деяний умалчивает — вероятно потому, что целью пребывания Павла там была не проповедь, а только приготовление к ней: в книге Деяний разсказывается только его общественная деятельность. Сколько времени пробыл Апостол в Аравии, он не говорит.

Какую пользу приносит мне сообщение, которое мы читаем далее, что Павел непосредственно после откровения Христова отправился в Аравию?.. Сам апостол дает мне повод к высшему пониманию этого места в том же самом послании, когда рассуждает об Аврааме, Агари и Сарре: В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве (Гал. 4:24-25). И он учит, что Ветхий Завет (т.е. сын рабыни¹), был установлен в Аравии... Таким образом, Павел, как только уверовал, обратившись к закону, пророкам, таинствам Ветхого Завета, уже склонявшегося к закату, искал в них Христа, проповедовать Которого язычникам он получил повеление.

*** И не пошел в Иерусалим к Апостолам, предшественникам своим. Если Апостол говорит: Не доверился плоти и крови, то какая нужда была повторять то же самое в словах: И не пошел в Иерусалим к Апостолам, своим предшественникам? Итак должно держаться того значения, которое мы выше изложили. Но пошел в Аравию, и снова возвратился в Дамаск. По видимому порядок событий не совпадает в том отношении, что Лука в Деяниях св. Апостолов сообщает (Деян. 9:19-27) так: когда Павел, уверовав в Христа, многие дни дерзостно проповедал Евангелие в Дамаске, то против него были устроены козни, и он ночью в корзине был спущен со стены, а потом прибыл в Иерусалим, пытаясь присоединиться к ученикам. Когда же они избегали его, боясь к нему приступить, то он был приведен к Апостолам Варнавою, и у них сообщил, как видел Господа на пути, и как в Дамаске с твердою верою действовал во имя Господа (или с прибавлением: Иисуса). Был с ними, говорит он, входя и исходя из Иерусалима и с твердою верою действуя во имя Господа. Беседовал также и состязался с Греками, а они пытались убить его; когда же братия, узнали об этом, то отвели его в Кесарию и потом отпустили в Тарс (Деян. 9:28-30). А в послании Апостол говорит, что он сперва ходил в Аравию и, снова возвратившись в Дамаск, пришел, спустя три года, в Иерусалим, видел Петра и провел у него пятнадцать дней. и не встретился ни с кем другим из Апостолов, кроме Иакова, брата Господа. А что это было действительно так, чтобы веровали ему (потому что не бывшим с ним это могло показаться сомнительным), он утверждает свои слова клятвою: А то, что я говорю вам, вот перед Богом, я не измышляю. Мы, согласно с повествованием Луки, можем думать, что Павел действительно был в Иерусалиме, но не как у Апостолов, своих предшественников, чтобы научиться от них чему-либо, а с тем, чтобы отклонить от себя опасность преследования, которую он навлек на себя в Дамаске ради проповеди Евангелия, и таким образом он пришел в Иерусалим, как пошел бы в какой-либо другой город. А оттуда он поспешно удалился в Аравию в следствии козней, или снова в Дамаск, откуда спустя три года возвратился в Иерусалим, чтобы повидаться с Петром. Конечно, могло быть и так: непосредственно после крещения и подкрепления себя пищей, он в течении нескольких дней пробыл с учениками в Дамаске и к изумлению всех в Иудейских собраниях (синагогах) непосредственно стал проповедать, что Иисус есть Сын Божий, а потом пошел в Аравию и из Аравии возвратился в Дамаск, где и пробыл в течении трех лет, о которых, как о днях многих, свидетельствует и Писание так: Когда исполнились многие дни, Иудеи составили совещание, чтобы умертвить Его (Деян. 9:23). Но Савлу сделались известны их замыслы, поэтому они день и ночь сторожили двери, чтобы умертвить Его. Поэтому-то ученики взяли его ночью и через стену выпустили, спустив его в корзине. А когда он пришел в Иерусалим, то сделал попытку присоединиться к ученикам. Апостол Лука может быть потому опустил сведения об Аравии, что Павел не достиг там ничего достойного проповеди Апостольской и предпочел сообщить в кратких словах, то, что, по его мнению, было достойно Евангелия Христова. Если даже он провел время в Аравии и без особых последствий (frustra), то и этого не должно относить к медлительности Апостола, а к тому, что может быть было какое-либо повеление и даже заповедь от Бога относительно молчания. Ибо и после того мы читаем, что Павлу, вышедшему с Силою, было запрещено от Духа Святого проповедовать в Асии (Деян. 16:6). Иначе: Но пошел в Аравию и снова возвратился в Дамаск. Какую пользу приносит мне это сообщение, если я прочитаю, что Павел непосредственно после откровения Христова отправился в Аравию, а из Аравии тотчас возвратился в Дамаск, ибо я не знаю, почему он ходил туда, или: какую пользу принесло его хождение и возвращение? Сам Апостол дает мне повод к высшему пониманию этого места в том же самом послании, когда рассуждает об Аврааме, Агари и Сарре: Действительно, это выражено иносказательно, ибо здесь два Завета, именно: один от горы Синайской рождающий в рабство, это - Агарь, потому что Синай есть гора в Аравии; она соединена духовно с той, которая ныне в Иерусалиме (Гал. 4:24-25). И он учит, что Ветхий Завет, т. е. сын рабыни установлен в Аравии, что значит: униженная и близкая к падению. Таким образом Павел, как только уверовал, обратившись к Закону, к Пророкам, к таинствам Ветхого Завета, уже склонявшегося к закату, искал в них Христа, проповедовать Которого язычникам он получил повеление. Но, открыв Закон, он не долго оставался в нем, а возвратился в Дамаск, т. е. к крови и страданиям Христовым, а оттуда подкрепленный чтением пророчеств направился в Иерусалим, т. е. к месту видения и мира, не столько для того, чтобы научиться чему-нибудь от Апостолов, сколько для того, чтобы сравнить свое учение Евангелия с учением их Апостолов.

Если кто будет рассматривать эти слова в отдельности, может подумать, что они исполнены великого хвастовства и совершенно не согласны с духом апостольским. В самом деле, решать что-нибудь самому с собою и никому не открывать своих мыслей – может быть принято за гордость. "Видал ли ты, – сказано, – человека, мудрого в глазах его? На глупого больше надежды, нежели на него" (Видех мужа, непщевавша себе мудра быти, упование же имать безумный паче его) (Притч. 26:4, 12); и: "Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!" (горе, иже мудри в себе самех и пред собою разумни) (Ис. 5:21); и сам (Павел) говорит: "не мечтайте о себе" (не бывайте мудри о себе) (Рим. 12:16). Итак, кто слышал подобные наставления от других и сам учил тому же других, не мог, конечно, впасть в такое самомнение, – не только Павел, но и какой-нибудь (простой) человек. Но, как я сказал, это изречение, будучи рассматриваемо в отдельности, может ввести в сомнение и поколебать некоторых из слушателей; если же мы приведем причину, по которой это было сказано, то все будут рукоплескать и удивляться сказавшему. Итак, сделаем это. Ведь не должно рассматривать отдельно взятые слова, так как это повлечет за собою много погрешностей; равным образом не должно исследовать и отдельно взятого изречения, но необходимо обращать внимание на намерение пишущего. И в наших разговорах, если мы не будем употреблять этого способа и доискиваться истинной мысли говорящего, то мы возбудим много недоразумений, и весь смысл речи извратится. Да и что говорить о словах, когда и в делах, раз мы не будем следовать этому правилу, все придет в совершенный беспорядок? В самом деле, и врачи режут тело и рассекают некоторые кости, но то же самое делают часто и разбойники. Какое же было бы несчастье, если бы мы не могли отличить разбойника от врача! Равным образом, человекоубийцы и мученики, предаваемые мучительной смерти, претерпевают одинаковые страдания, но между теми и другими несомненно великое различие. Если же мы не будем соблюдать указанного правила, если будем исследовать одни только дела, не принимая во внимание намерения делающих, то мы не будем в состоянии видеть указанного различия, но назовем человекоубийцами и Илию, и Самуила, и Финееса, а Авраама назовем, пожалуй, и детоубийцею. Исследуем же мысль Павла, с какою он написал эти слова; узнаем цель его и то, каковым он являлся всегда по отношению к апостолам, – и тогда узнаем, с каким намерением он сказал это. Конечно, как это, так и предыдущее он сказал не для того, чтобы восхвалить себя, – как, в самом деле, мог он это сделать, когда и сам себя подвергал проклятию (ст. 8)? – но затем, чтобы повсюду сохранить безопасность Евангелия. Так как разрушавшие Церковь говорили, что нужно следовать тем апостолам, которые не запрещают этого, а не Павлу, который это запрещает; а благодаря этому незаметно проникало иудейское заблуждение; то он вынужден был решительно восстать против этого, не думая говорить что-либо худое об апостолах, но желая низложить гордость несправедливо возносящихся. Вот почему он и говорит: "я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью" (не приложихся плоти и крови). И было бы крайней нелепостью, если бы тот, кто научился от Бога, стал бы советоваться еще с людьми. Кто получает учение от людей, тот вполне справедливо и опять прибегает к советам людей; но тот, кто удостоился того божественного и блаженного слова и научился всему от Того, Кто владеет самым сокровищем мудрости, для чего стал бы еще советоваться с людьми? Такой человек по справедливости должен не учиться у людей, но учить людей. Итак, он сказал эти слова не по гордости, но чтобы показать достоинство своей проповеди. "И не пошел, – говорит он, – в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам" (ниже взыдох к первейшим мене апостолом). Так как они говорили, что прочие (апостолы) были и старше его, и призваны прежде его, то поэтому, говорит, он и не пошел к ним. Если бы ему нужно было вступить в соглашение с ними, то Открывший ему слово проповеди повелел бы ему сделать и это. Итак, что же, он не ходил туда? Конечно, ходил, и не просто, но чтобы узнать нечто от них. Кода же? Когда в городе Антиохии, обнаружившем с самого начала великую ревность к Церкви, возникло недоумение о том же предмете, о котором и мы теперь рассуждаем, и (апостолы) хотели узнать, нужно ли обрезывать уверовавших из язычников, или же совсем не следует принуждать их подвергаться тому. Тогда сам Павел и Сила ходили (в Иерусалим). Как же в таком случае он говорит, что не ходил и не советовался? Во-первых, потому, что он не по своей воле ходил туда, но был послан другими; а во-вторых, не для того, чтобы учиться, но чтобы убедить других. А сам он с самого начала держался того мнения, которое впоследствии утвердили и апостолы, – именно, что не должно обрезываться; но так как они до сих пор не считали его достойным доверия и более слушались тех, которые находились в Иерусалиме, то он и ходил туда, не для того, впрочем, чтобы самому узнать что-нибудь большее, но чтобы убедить противников, что и находящиеся в Иерусалиме согласны с этим. Таким образом, он с самого начала видел, что нужно делать, и не имел никакой нужды в учителе; и в том, что апостолы имели утвердить после долгого рассуждения, он непоколебимо был утвержден свыше еще прежде их рассуждения. Лука, изъясняя это, сказал, что у Павла было большое и продолжительное состязание с ними по этому предмету еще прежде путешествия его в Иерусалим (Деян. 15:2). Но так как братьям угодно было узнать об этом (и от остальных апостолов), то он и пошел туда, для них, а не для себя. Если же он говорит: "и не пошел" (ниже взыдох), то в объяснение этих слов можно сказать то, что он не ходил туда и в начале своей проповеди, да и тогда, когда ходил туда, ходил не для того, чтобы учиться. Ведь именно на обе эти мысли указывает он в словах: "не стал тогда же советоваться с плотью и кровью" (абие не приложихся плоти и крови). Он не сказал просто: "не стал советоваться" (не приложихся), но – "тогда же" (абие). Если же после ходил туда, то не за получением чего-нибудь. "… А пошел в Аравию" (но идох во Аравию). Смотри, какая пламенная душа! Он старался занять страны еще не возделанные и остававшиеся в диком состоянии. Если бы он оставался вместе с апостолами, не имея ничего, чему бы от них научиться, то остановилось бы дело проповеди, тогда как им надлежало везде распространять учение. Вот почему этот блаженный, пламенея духом, тотчас же приступил к делу учения людей не наученных еще и диких, избрав жизнь многотрудную и сопряженную со многими опасностями. И смотри, какое у него смирение! Сказав: "пошел в Аравию" (идох во Аравию), он прибавил: "и опять возвратился в Дамаск" (и паки возвратихся в Дамаск). Он не говорит ничего ни о своих подвигах, ни о том, кого и скольких он научил, между тем как тотчас по крещении обнаружил такую ревность, что смутил иудеев и возбудил к себе такую ненависть как в них, так и в язычниках, что они подстерегали его и хотели умертвить; а этого не случилось бы, если бы он не приобрел великого множества верующих. Так как они были побеждены учением его, то им и оставалось только обратиться к убийству, а это было ясным доказательством победы Павла. Но Христос не попустил ему умереть, сохраняя его для проповеди. И несмотря на это, он ничего не говорит об этих своих подвигах, а потому все, что он ни говорит, он говорит не из честолюбия и не для того, чтобы его считали бóльшим в сравнении с другими апостолами; а равно и не потому, чтобы он огорчался тем, что его унижают пред ними, но из опасения, чтобы отсюда не произошло какого-нибудь вреда для проповеди. Ведь он сам называет себя и извергом, и первым из грешников, и последним из апостолов, и даже недостойным такого названия (1 Кор. 15:8-9; 1 Тим. 1:15); и это говорит тот, кто потрудился больше всех, – что является особенным доказательством его смирения. В самом деле, кто, не признавая за собою ничего доброго, говорит о себе смиренно, тот, конечно, благоразумен, но его нельзя назвать смиренным; кто же, несмотря на столько венцов, говорит о себе так, тот умеет быть скромным. "… И опять возвратился, – говорит он, – в Дамаск" (и паки возвратихся в Дамаск). И как много, по всей вероятности, он совершил там! Об этом городе он говорит, что этнарх (областной правитель) царя Ареты стерег этот город, желая схватить блаженного (2 Кор. 11:32); а это служило самым явным доказательством того, что он весьма сильно нападал там на иудеев. Но здесь он ничего не говорит об этом, да и там он не упомянул бы об этом, если бы не видел, что в то время самые обстоятельства требуют этого рассказа; но умолчал бы точно так же, как и здесь: говоря о том, что он приходил и ушел, он ничего более не говорит о том, что было там.

άνήλθον aor. ind. act. от ανέρχομαι подходить, άπήλθον aor. ind. act. от απέρχομαι уходить, είς Άραβίαν в Аравию. Вероятно, имеются в виду города Набатеи к востоку от Дамаска (Betz; Matera; 2 Кор. 11:32). ύπέστρεψα aor. ind. act. от υποστρέφω возвращаться. Предложное сочетание обозначает "назад" (МН, 327).

«Аравия» относится к Набатее, области вблизи Дамаска в Сирии. Это была процветающая область; греческие города, напр., Петра (столица Ареты), Гераса и Филадельфия (совр. Амман в Иордании), принадлежали набатейским арабам, и маршруты бедуинов пролегали через эти земли. Дамаск был рядом с Набатеей и в тот период, возможно, находился под управлением набатейского царя Ареты IV (см. коммент.ко 2 Кор. 11:32).

Так как Апостол Павел все мысли свои направляет к тому, чтобы указать, что его учение от Бога, то, показавши, как началось в нем это святое дело, теперь он заявляет, что он не учился Евангелию у Апостолов (а потом), равно и у других Христиан (ст. 21–24). Так, не видевшись ни с кем из Апостолов, Павел проповедовал в Аравии и Дамаске. И только чрез три года отправился в Иерусалим повидаться с Ап. Петром, Иаковом и другими, которых однако ему не привелось тогда видеть. Имея в виду, что «горе, иже мудри в себе самих» (Ис. 5:21), св. Иоанн Златоуст разъясняет, почему Павел говорит, что он не ходил к Апостолам, упредившим его в призвании. «Он говорит – не к унижению Апостолов и не для похвалы себе, но охраняя везде безопасность Евангелия и желая показать важность и достоинство своей проповеди. И если бы нужно было посоветоваться ему, то Открывший ему слово проповеди повелел бы ему сделать и сие». Однако, по прошествии трех лет, Павел, все же, посетил Апостолов в Иерусалиме. Это путешествие, предпринятое для Петра, доказывает великое уважение к нему Павла», говорит св. Иоанн Златоуст. «Пребывание же у него столько (15) дней доказывает дружественное расположение и искреннюю их любовь между собою». Относительно же Ап. Иакова Златоуст говорит: «заметь, скольким почтением и сего наименовал он. Он мог бы сказать: сына Клеопова, как и Евангелист сказал. Но не назвал его так, но как же? Братом Господним, хотя впрочем он не был братом Господним и по плоти, но почитался таким (как сын Иосифа, или сестры Богоматери). Он и во многих других местах показывает, что расположен был ко всем Апостолам так искренно, как ему было прилично». К этому блаж. Иероним присоединяет: «что св. Павел кроме этих никого из Апостолов не видел, это не потому, чтобы не хотел их видеть, но потому, что они разошлись с проповедью Евангелия». В книге Деяний св. Апостолов, где рассказывается подробно об обращении Павла, не сообщается о путешествии его в Аравию. Но там говорится, что «прошло довольно времени» (9:23), когда, после обращения, Ап. Павел прибыл в Иерусалим. В это довольное время он и мог посетить Аравию, сколько для проповеди, более удобной среди незнавших его, столько же и для того, чтобы уединиться от неблагоприятных толков, по поводу его быстрого обращения, и наконец для того, чтобы более спокойно пережить тот великий переворот, который совершился в нем.

Четырежды приходил Павел во Иерусалим: во первых, когда представил его Варнава Апостолам (Деян. 9:27): во вторых, когда Антиохиане послали его с Варнавою доставить собранную ими милостыню живущим во Иудеи (Деян. 11:30): в третьих, когда Антиохийская Церковь определила, чтобы он и Варнава, и другие некоторые из них пришедши во Иерусалим вопросили Апостолов и старцев о стязании произошедшем об обрезании (Деян. 15:2): в четвертых, когда по совету старцев очистившись, взошел во святилище (Деян. 21:26). Како убо говорит: «не взыдох во Иерусалим к первейшим мене Апостолам»? Сказал пред тем, «абие не приложихся»: а сие, абие, берется вообще, то есть, относится и к низшему: ни взыдох абие во Иерусалим. И поистине не пришел он во Иерусалим тотчас после того, как увидел первое явление, но отшел тотчас во Аравию проповедывать там Евангелие, потом паки возвратился в Дамаск: а оттуда быв спущен ночью по стене в кошнице, и тем избежав коварства Иудеев, пришел во Иерусалим, где Варнава представил его Апостолам. Читая девятую главу Деяний Апостольских, подумает кто, что Павел тотчас по крещении, бежав из Дамаска от коварства Иудеев, пришел во Иерусалим и предстал пред Апостолов. Но сие произойти могло оттого, что Лука, наблюдая в описании краткость, умолчал о приходе его из Дамаска во Аравию и возвращении оттуда паки в Дамаск. Заметь же, что не по гордости сказал Павел сие, что не пришел он во Иерусалим к первейшим его Апостолам, мысля так, что не имел никакой в том надобности, как высший оных Апостолов. Ибо как мог гордиться тот, который говорил и писал о себе, что он есть изверг (1 Кор. 15:8), и что попремногу гнал Церковь Божию (Гал. 1:13): или как мог почитать себя высшим Апостолов тот, который говорил о себе: «аз бо есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол» (1 Кор. 15:9): и назвал Петра, Иакова и Иоанна столпами (Гал. 2:9); но сказал то, чтобы показать, что не Апостолы, но сам Иисус Христос научил его вере, и тем бы изгладить хулу лжеапостолов, кои приводили в заблуждение многих, говоря, что Павел научен от Апостолов, а не от Иисуса Христа, как Апостолы. А что он почитал и уважал Апостолов, то свидетельствуют следующие слова: Ст. 18. Потом по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра, и пребых у него дний пятьнадесять.

Павел, фактом своего пребывания в Дамаске, а не в Иерусалиме, подчеркивает, что его призвание проповедовать язычникам исходило от Бога, а не от руководителей иерусалимской церкви. См. Деян. 9,3.19; 22,6; 26,12.

- И не пошел в Иерусалим... Где же, как не в Иерусалиме, этом старейшем городе христианства, Павел мог бы искать себе указаний, если бы в них нуждался? Однако он не пошел туда (aphlqon - по лучшему чтению, т. е. не оставил Дамаска, чтобы идти в Иерусалим). - К предшествовавшим (T. pro emou), т. е. ранее меня призванным. - А пошел в Аравию, т. е. если куда и ходил, может быть даже неоднократно, - из Дамаска, который служил три года после обращения постоянным местом его пребывания, - то только в Аравию - в область лежавшего к юго-востоку от Дамаска царства Наватеев, в котором правителем был царь Арета (2 Кор. 11:32). Относительно своего пребывания в Аравии Ап. более ничего здесь не говорит - это ему было не нужно (об этом см. Толк. Библию т. X). Ему хочется показать только свою независимость от влияния человеческих авторитетов, и это он делает упоминая о том, что выходил из Дамаска только в Аравию, где, конечно, не мог встретиться с Апостолами из 12-ти...

«Но идох во Аравию, и паки возвратихся в Дамаск». Немедленно приступил я к проповеди, предлагая благовествование не сподобившимся еще Боговедения.

«Не пошел в Иерусалим совещаться с Апостолами относительно проповеди, довольствуясь Божественным откровением» (Экумений). Не пошел тотчас по обращении, а после ходил. Первейшие Апостолы здесь разумеются по времени, — которые прежде него и призваны к Апостольству, и апостольствовать начали. Всю речь эту ведет святой Павел к тому, чтоб историею своей жизни раскрыть, что он ничего не позаимствовал от старших Апостолов, что и призван последовать Христу, и научен вере, и послан на проповедь непосредственно Самим Господом. Почему ставит себя в ряд с ними, говоря: к первейшим мене Апостолом. Из чего выходило, что и он такой же Апостол, как и они" разность только в том, что те упредили его по времени. Если же и он такой же Апостол, как и они, то и его надо слушать, как и их, и ни в чем не переиначивать проповеданного им Евангелия. Так Амвросиаст: «Апостол хочет сказать, что, после того как он избран был Богом, не было ему необходимости идти к старшим Апостолам, чтобы, то есть, научиться у них чему-либо; потому что Бог открыл ему чрез Сына Своего, как и чему следует учить. А говорится это для того, чтобы показать, что не другое что содержать должно, как то, чему он учит,— и не людям верить, но Богу, от Коего он научен. Из чего следует, что те, кои увлекают их к закону, суть ложные учители: ибо не от Бога предано то, чему они учили». Святой Златоуст останавливает внимание на нравственной стороне сего поступка, но приходит к тому же заключению. «Если кто будет рассматривать отдельно сии слова, может подумать, что они исполнены великой гордости и далеко не согласны с духом Апостольским; ибо определять что-нибудь самому собою и не открывать своих мыслей другим — может быть принято за гордость. Ибо сказано: видех мужа непщевавша себе мудра быти, упование же имать безумный паче его (Притч. 26:12) — и: горе, иже мудри в себе самих и пред собою разумни (Ис. 5:21). И сам Павел говорит: не бывайте мудри о себе (Рим. 12:16). Но кто слышал сии и подобные наставления от других и сам учил тому же других, неужели мог впасть в такое самомнение, — не только Павел, но и кто-нибудь из людей? Для чего же он так сделал и сказал? Не к унижению Апостолов и не в похвалу себе, но, охраняя везде безопасность Евангелия и желая показать важность и достоинство своей проповеди (то есть что он получил ее прямо от Самого Господа), говорит: не взыдох к ним Ибо если бы нужно было посоветоваться, то Открывший ему слово проповеди повелел бы ему сделать и сие. И так, что же? он не ходил туда? Ходил, но не для того, чтобы чему-либо научиться, не за получением чего-нибудь». Но идох во Аравию. Аравия — страна, сопредельная Дамасской области, в которой было свое гражданское устройство В это время тамошний князь Арефа владел Дамаском (см : 2 Кор. 11:32) Как это завладение было случайное и непрочное, то святой Павел поспешил воспользоваться этим обстоятельством и предложить поскорее тамошним жителям Евангелие, пока это временное единовластие делало свободным туда вход «Смотри, какая пламенная душа! — говорит святой Златоуст — Он старался занять страны, еще не возделанные и остававшиеся в диком состоянии Если бы он умедлил у Апостолов, не имея ничего, чему бы от них научиться, то остановилось бы дело проповеди А им должно было везде преподавать слово. Посему сей блаженный, пламенея духом, тотчас пошел учить людей не наученных еще и диких, избрав жизнь многотрудную и опасную» Так разумеют и все наши толковники, что святой Павел ходил в Аравию с проповедию Евангелия. Некоторые из новых инославных толковников строят догадку, что святой Павел ходил в Аравию не к людям с проповедию, а в пустынь тамошнюю, чтоб в уединении обдумать систему христианского вероучения по тем началам, какие получил от Господа и мог слышать от верующих в Дамаске. Догадка совершенно произвольная, благоприятная только тому суемудрию, по которому допускается, что учение, какое святой Павел преподавал, есть его личное воззрение на христианство, до которого он дошел самостоятельным развитием и своеличным углублением в дело спасения. Когда сам он говорит о себе, что ни другие его не научили Евангелию, ни сам не дошел до него, но прямо получил его от Самого Господа, то зачем и предположения подобные строить? К тому же что за удобное место для развития какого-либо учения — пустынь? она может способствовать отрешению от всего, но учения не дает. Для сего нужно общение с другими, собеседование, книги. Святой Павел не говорит, зачем он ходил в Аравию. Но самое это молчание и должно нас навесть именно на ту мысль, что ходил с проповедию. Ибо он не говорил и о том, зачем возвратился в Дамаск и что там делал. В Деяниях святой Лука говорит, что он в Дамаске проповедал Иисуса, яко Сей есть Сын Божий (см. Деян. 9:20) Как он ничем не оттеняет здесь своего сказания об Аравии от сказания о Дамаске, то естественнее прийти к той мысли, что он и там проповедал, как и в Дамаске, чем допускать те мечтательные предположения. Святой Златоуст говорит: «сказав: идох во Аравию, — прибавил: и паки возвратихся в Дамаск. Не говорит ни слова о своих подвигах, ни о том, кого научил и сколько. Равно и в Дамаске показал он такую ревность, что возбудил к себе ненависть, и, однако же, он ничего не говорит о сих подвигах своих. Но как здесь не говорит он ничего о сем (хотя то было); так и там, сказывая, что приходил (в Аравию) и ушел, ничего не упоминает о том, что там было (хотя было)». Как согласить это сказание с книгою Деяний, где не говорится о путешествии святого Павла в Аравию? Это легко соглашается, если поместить хождение в Аравию между 19-м и 20-м стихами 9-й главы Деяний. По крещении пробыв дни некия с верующими и, может быть, проповедавши несколько, отходил в Аравию; по возвращении оттуда усиленнее проповедал в Дамаске, до исполнения трехлетия, пока неприязнь неверующих не заставила его удалиться. Так блаженный Иероним: «тотчас по крещении пробывши дни некия в Дамаске и к изумлению всех проповедавши в синагогах несколько раз, что Иисус есть Христос, пошел в Аравию. Возвратясь из Аравии в Дамаск, пробыл он здесь до трех лет, кои в Писании означены словами: дни многи (ср.: Деян. 9:23). После сего, узнав о кове против него, он удалился из Дамаска». Не поминает же святой Лука в Деяниях о сем обстоятельстве, может быть, потому, что святой Павел не сказывал ему о том, а от других он не слыхал и Послания к Галатам, писанного прежде книги Деяний, не видал.

Каким образом мог сказать это апостол? Неужели он настолько возгордился, что считает себя самодовлеющим и не имеющим нужды в советниках? И разве он не слышал изречения: не будь мудрецом в глазах твоих (Притч. 3:7); и: горе тем, которые мудры в своих глазах (Ис. 5:21)? Нисколько. Но так как клеветники его говорили, что должно слушаться апостолов, а не его, и что те были апостолами прежде его, то он принужден был сказать это, чтобы унять обольстителей. Да и неразумно было бы наученному Богом потом внимать людям. Итак, не по превозношению говорит он это, а чтобы показать достоинство своей проповеди. Правда, он приходил и в Иерусалим, но не с тем, чтобы учиться, а с тем, чтобы убедить других, что и живущие в Иерусалиме думают так же. Потом не тотчас пришел, то есть в начале, а после; да и то для убеждения других. А пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск. Он ходил по местам невозделанным и диким, так как если бы он оставался между апостолами, то проповедь его встретила бы препятствия и не так быстро распространялась бы. Поэтому он пошел к самым диким народам. Но обрати внимание на смирение: перечисляя города, он нигде не сказал, сколько обратил, хотя в Дамаске он в такое смятение привел иудеев, что подвергся преследованию со стороны этнарха. Итак, если кажется, что он говорит много о себе, то говорит не ради тщеславия, но для того, чтобы не потерпела ущерба его проповедь, если ему не станут верить, как человеку простому и ученику учеников.