К Евреям послание ап. Павла, Глава 9, стих 25. Толкования стиха

с чужою кровью - с кровью жертвенных животных.

В этих местах Апостол говорит о жертве крестной, Голгофской, а не об евхаристической жертве. Апостол учит, что крестная жертва Христова, однажды принесенная за грехи людей, имеет силу на все времена, в противоположность жертвам Иудейским (Лев. гл. 1) имевшим временное преходящее значепие. Но повсеместное, ежедневное, приношение в жертву тела и крови Христовой не противоречии!, учению Апостола о единстве жертвы Христовой: Ин. 6:51; 1 Кор. 10:17; 11, 25—27.

Очевидно (между прочим, из винословной частицы бо в ст. 24-м), что всю сию речь свою Апостол направляет к тому, чтобы раскрыть величайшее и превосходнейшее значение крестной жертвы Христовой в сравнении с ветхозаветными жертвами; но в чем собственно состоит сила его доказательств? О превосходстве крови Христовой пред кровью жертв ветхозаветных, по существу их, Апостол уже сказал прямо и ясно выше (Евр. 9:13, 14). Здесь же он хочет показать, что превосходство сие аналогически предуказалось самыми обрядами ветхозаветными. Для сего предварительно заметивши, что в сих обрядах вообще скрывались образы небеснаго, Апостол возвращается воспоминанием своим к ветхозаветному обряду в великий единственный в году день очищения, когда первосвященник только единолично входил с жертвенной кровью внутрь святилища за завесу, скрывавшую святое-святых. Если все это должно было получить свое осуществление в лице Иисуса Христа, великого первосвященника нового лучшего завета; то и Он, очевидно, должен был войти с жертвенной кровью во святилище. Но поелику «Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие»; то очевидно и жертвенная кровь Его должна была быть лучшего и высшего свойства в сравнении с ветхозаветной. Что это за кровь – мы уже знаем из предыдущего. Но и другое обстоятельство указывает на превосходнейшую цену искупительной крови Христовой, – и именно то, что, восшедши на небо, Иисус Христос не имел уже нужды повторять свое великое жертвоприношение многократным пролитием своей собственной крови, как это делал каждогодно ветхозаветный первосвященник в земном святилище с кровью чуждею; «иначе надлежало бы Христу, – по замечанию Апостола, – многократно страдать и умирать от начала мира».

На единократность жертвы Христовой прообразовательно указывало самое возношение ветхозаветного первосвященника, которое хотя и повторялось ежегодно, но все же было единственное в году. Это было как бы ежегодное предвозвещение об ином некоем единственном возношении жертвенном, которое единственно и единократно будет по существу своему, но непрерывно в своем продолжении. Все сие и оправдалось на самом деле. Ибо хотя Иисус Христос умер только единожды, а равно и восшел на небо с своею кровию тоже единожды, своею бесценной смертью и кровью раз навсегда приобретши нам вечное искупление (выше, Евр. 9:12); но возношение своей великой жертвы как начал Господь с первых же минут своей земной жизни, так и продолжать его будет на небеси и на земли до полного завершения великого дела искупления и спасения всех людских поколений в конце веков.

Ныне же единою (а не многократно, как ветхозаветный первосвященник) в кончину веков, во отметание греха, жертвою своею явися Христос (Евр. 9:26). Не противоречат ли слова Апостола многократному повторению таинства евхаристии? Нисколько; ибо Апостол говорит о единократном совершении Христом только жертвы кровной, а не бескровной. Таинство сей последней установил уже Господь Иисус Христос единственно в воспоминание своей кровной жертвы и в знак непрерывного продолжения того искупительного дела, которое совершил Он своею кровною жертвою на кресте; а сие для того, дабы люди к своему спасению имели средство непрестанно усвоят себе плоды единожды совершенной кровавой жертвы Христовой.

А что жертва Христова, действительно, выше левитской — это ап. доказывает: 1) тем, что Христос вошел не в обыкновенную, людьми устроенную скинию, а в самое небо, пред лицо Самого Бога и 2) тем, что Он принес сюда такую жертву, которая вполне удовлетворила правде Божией и загладила все грехи, так что не должна более и повторяться.

Далее, в (Евр. 9:15–28), Апостол доказывает, почему была необходима смерть Установителя Нового Завета – Господа Иисуса Христа. Христу необходимо было умереть для того, чтобы стал ходатаем Нового Завета, т. е. посредником между Богом и людьми. Но то, что разделяло Бога и людей – грех – требовало по закону смерти людей или же ходатая, посредника, каковым стал Христос по плоти (Евр. 9:15). С другой стороны, Христос как первосвященник захотел оставить людям как бы завещание будущих благ. Но всякое завещание получает силу только после смерти завещателя (Евр. 9:16–17).

Жертва Христова объясняет также, «почему и первый завет был утвержден не без крови» (Евр. 9:18): потому что ветхозаветные жертвы, как и сам завет, были лишь прообразом Нового Завета и «первый завет» имел силу только ради первообразной жертвы и Крови истинного Агнца – Христа (Евр. 3:22–24).