К Евреям послание ап. Павла, Глава 9, стих 10. Толкования стиха

Устройство скинии и связанные с ней ритуалы отражают порожденное грехом разделение между Богом и человеком, которое упразднилось, когда Христос установил новый и лучший порядок вещей.

9:10 Здесь подразумеваются пищевые ограничения ВЗ-ного закона (см. Лев. 11), а также омовения, предписанные ВЗ-ным законом в различных случаях ритуальной нечистоты (Лев. 12-15 и др.). Все эти правила и обряды касаются исключительно человеческого тела и потому ограниченны и преходящи; совершенная жертва Христа («исправление» отношений между Богом и человеком) устраняет саму необходимость в них.

Чтобы понять слова «до времени исправления» (Деян. 19:18), нужно начать читать 9-ю главу к Евреям выше, с 6-го стиха, тогда видно будет, что здесь идет речь не о „херувимах славы", а о , которыя были установлены „до времени исправления", то есть до тех пор, пока Христос не упразднил их Своею крестною жертвою, что видно из дальнейших стихов всей 9-й главы.

9—10. Здесь говорится не о христианских, а о. ветхозаветных обрядах, которые „относятся только до плоти и установлены только до времени исправления", и потому в христианское время действительно отменены, напр., телесное обрезание: Деян. 15:24 и кровавыя жертвы: Евр. 10:4-5. Христианские же обряды относятся не до плоти только, , потому что церковный обряд непременпо имеет духовный смысл и духовно удовлетворяет с внешней и внутренней стороны, ибо то и другое сотворено Богом: Лк. 11:40; если бы все обряды действительно были неугодны Господу, то Он не сказал бы: „оставь дартвой пред жертвенником... принеси дар твой“. Мф. 5, 24. Еще чрез пророка Исаию Господь возвестил, что жертвы обрядовыя будут благоприятны Ему: 56, 7.

10. О причащении и других таинствах христиан- СКИХ здесь И речи Нет. Под яствами разумеются ветхозаветныя жертвы, которыя сами были безсильны спасти людей от грехов и сделать их совершенными, между тем без таинств св. крещения и причащения нет и спасения: Ин. 3:5; 6, 53—54.

Слыша, что апостол считает несовершенными «дары и жертвы», «яства и пития, омовения и обряды», штундисты относят это к таинствам новозаветной Церкви, к жертве и трапезе Евхаристии, к водному крещению. Под «настоящим временем» они разумеют время господства православия, а под «временем исправления» время распространения своего «духовного» христианства. Посему в ответ православным миссионерам, когда последние доказывают несомненно божественное установление крещения и причащения, они говорят, что все подобное установлено до «времени исправления Однако апостол дает нам ясно понять, что под временем исправления он разумеет время пришествия Христова, ибо непосредственно, в ст. 11–12, присовокупляет: «но Христос, Первосвященник будущих блага, – однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление», – и далее, в ст. 14, говорит: «кровь Христа, Который – принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел». В том, что апостол называет вечным («вечное искупление»), мог ли он допускать еще какое-то исправление? Конечно нет, равно как не мог он знать и говорить о штундизме, который явился после него спустя 18 веков. Итак «время исправления» есть время пришествия Христа и с Ним – Нового Завета, сменившего и восполнившего Завет Ветхий. Соответственно этому нужно понимать и «настоящее время», о котором апостол говорит, что образом его была прежняя скиния: это есть время Ветхого Завета, время кровавых жертв, когда оскверненные очищаемы были кровью тельцов и козлов (ст. 13); оно называется здесь «настоящим», потому что при ап. Павле, писавшем это послание, существовал, еще и храм иерусалимский, и ветхозаветная обрядность соблюдалась, а Церковь Христова была в самом начале. Действительно, весь Ветхий Завет изображался в устройстве и расположении частей скинии (или храма), и то, что во Святое Святых («вторая скиния» ст. 7) даже первосвященник мог входить только один раз в год, знаменовало, что ветхозаветные средства очищения и оправдания были недостаточны и не могли открыть людям доступа в небесное царство.

Если апостол считает несовершенными обряды, дары и жертвы, яства и пития, бывшие в Ветхом Завете, то этого отнюдь нельзя распространять на тайнодействия Нового Завета. Несовершенство ветхозаветных установлений происходило оттого, что они были образом (8, 5), а образ ниже предмета, который им изображается; новозаветные предметы и события отбрасывали в Ветхий Завет как бы тени, заключавшиеся в ветхозаветных установлениях; понятно, что, сравнительно с этими «тенями», они имеют большую силу и достоинство. Там были крообразовательные жертвы и связанные с ними яства и пития, кропления и омовения, а в Новом Завете принесена истинная жертва Христова, и все тайнодействия основаны на этой жертве и неразрывно с нею связаны. Посему те жертвы не могли сделать приносящих «совершенными в совести», и способствовали только внешнему или плотскому очищению (ст. 9 и 13); Кровь же Христа несомненно имеет силу очищать нашу совесть от мертвых дел для служения Богу живому и истинному (ст. 14).

+++Примечания к Апостолу и Апокалипсису в обличение штундистов и подобных им сектантов. Владимир-на-Клязьме, 1904. С. 147-149++

Дальнейшие рассуждения Апостола о нужде наступления лучших времен с совершеннейшею и нерукотворенной скинией и с лучшими жертвами, и о необходимости иной действительно очистительной, а не козлей ниже тельчей крови, можно вкратце изложить в следующем ряде одна из другой вытекающих мыслей, и притом в связи с предыдущими апостольскими замечаниями и толкованиями. «|||Неудовлетворительность ветхозаветного жречества состояла в том, что оно не могло открыть для людей неба; а не могло оно сделать сего потому, что не очищало от грехов; а сего не могло потому, что в жертву за грехи приносилась простая кровь животных. Какое же прямое следствие из всего этого? То, что должно было устроиться жертвенное возношение некоей иной превосходнейшей крови, что восстать надлежало иному высшему первосвященнику, который мог бы принесением сей крови и грехи людские очистить, и отверзть для людей заключенное небо. Об этом возвещает сам закон ветхозаветный, и совершилось сие во Христе Иисусе, соделавшемся и священником и жертвой в одно и то же время.

Воистину мы, люди Церкви, принимаем по достоинству Моисея и читаем его писания, веруя в то, что он есть пророк, записавший тайны грядущего, которые Бог открыл ему в виде символов, образов и аллегорий, и которые, согласно нашему учению, исполнились в свое время. И кто не получает такового рода разумения в нем, из иудеев ли кто или кто из нас, тот определенно не может учить, что он есть пророк. Ибо как сможет такой доказать, что Моисей является пророком, хотя писание его рассматривает как обычные, не содержащие никакого знания о грядущем и ничего из сокровенной тайны? Всякого, кто бы ни думал так, божественное слово вразумляет вопросом: разумеешь ли, что читаешь ? (Деян. 8:30).

Следовательно, закон и все вещи, содержащиеся в законе, согласно суждению апостола установлены были только до времени исправления. И подобны тем, ремесло которых заключается в произведении медных медалей или отливании статуй и которые прежде чем произвести реальное изделие из меди, серебра или золота, должны сначала слепить образ из глины в подобие изготовляемому образу изделия. Макет необходим лишь до времени, когда главный труд будет завершен, поскольку когда произведение, для которого был создан макет из глины, завершено, полезная необходимость в макете отпадает. В таком ключе разумей о вещах, записанных или свершившихся «в типе» и образно (метафорически) представленной грядущей истины в законе и пророках. Ибо Сам художник и Творец всего пришел и преобразовал закон, который имел тень будущих благ, в самый образ вещей (Евр. 10:1). Но, чтобы сказанное нами не показалось слишком сложным для тебя с точки зрения доказательства, рассмотрим всё по порядку на одном образце.

Сначала был Иерусалим, великий царский город, в котором был построен Богу знаменитейший храм. Но затем Тот, Кто является истинным храмом Бога, пришел и сказал о храме тела Своего: разрушьте храм сей (Ин. 2:19), и приступил к раскрытию тайн града Бога живаго, небесного Иерусалима (Евр. 12:22). Это земное место было разрушено, и небесное стало видимым, ибо в храме не останется здесь камня на камне; все будет разрушено (Мф. 24:2). Со времени, когда плоть Христа сделалась истинным храмом Божиим. Сначала был верховный священник, который очищал людей кровью тельцов и козлов (Евр. 10:4); но когда истинный Первосвященник, Кто, дабы освятить людей Кровию Своею (Евр. 13:12), пришел и пострадал, тот прежний верховный священник уже более не существовал, как и место, которое прежде существовало для него, было упразднено.

Сначала был жертвенник, и жертвоприношения праздновались; но, когда пришел истинный Агнец Божий, Кто предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Еф. 5:2), все прочие, прежние временные установления упразднились. Следовательно, теперь вы можете себе представить храм и прочее по приведенному образному сравнению с макетом из глины как служившие типами тенями, прообразами для представления грядущих истинных образов.

В этой связи, по промыслу Божию, город, и храм, и остальное равным образом вместе с ними были повержены, во избежание того, чтобы, кто доселе всё ещё есть питаемый молоком, и несведущ в слове правды, потому что он младенец (Евр 5:13), застыл в потрясении от сохранившихся ритуалов жертвоприношений, последовательной смены служб, и лишь собственно поверхностным созерцанием различных форм восхитился.

Но Бог, бдительно следящий за нашими слабостями и желающий умножения Своей Церкви, способствовал тому, чтобы все это было целиком отброшено, дабы, по их прекращении, мы могли поверить без колебания в истинность того, типы чего были предпосланы нам заранее до его грядущего появления.

Даже и теперь, говорит апостол, эта передняя часть скинии (ήτις) может служить притчею, наглядно представляющею нам существо настоящаго времени, к которому она принадлежит. Это время— последняя пора существования жертвоприношений, не могущих, по воззрению апостола, доставить человеку, приносящему жертву, сердечнаго успокоения, поставить его в правильное отношение к Богу. Это такое время, когда все законныя постановления о чистоте и нечистоте, имеющия отношения только к плоти и плотской жизни человека, переживают последние часы своей жизни и, налегая на евреях как тяжелое бремя (επικείμενα), ждут того времени, когда все будет приведено в порядок, когда будет утверждено в своих правах истинное богослужение (καιρός διορθώσεως ст. 9 — 10).

Таким устройством скинии «Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния» (Евр. 9:8) (этот стих (Евр. 9:8) подтверждает предположение, что ко времени написания Послания Иерусалимский храм еще не был разрушен. И пока он стоял, он напоминал, что небо было закрыто для человека. Путь туда открыл Иисус Христос). Приносимые в этом святилище жертвы тоже отмечены печатью несовершенства: формально они очищают «грехи неведения народа» (Евр. 9:7), но не могут «сделать в совести совершенным приносящего» (Евр. 9:9), ибо не очищают от грехов душу и совесть, не примиряют с Богом. Установление Богом этих жертв было «до времени исправления» (Евр. 9:10) народа Божия; пока он был «плотский», с «необрезанным сердцем», для него были установлены и «плотские» жертвы. Таким образом, ветхозаветная скиния служила «образом» (Евр. 9:9), («притчею» – по-славянски, от греческого parabolh предзнаменование, иносказание), а точнее – символом новозаветного совершенного служения в Лице Иисуса Христа. «Время исправления» наступило тогда, когда вошла за завесу Богоизбранная Отроковица, Сама ставшая новой скинией для Бога. В небесной скинии (в Плоти Христовой) принесена уже Совершенная Жертва Христа, а потому евреи должны вступить в новый, более совершенный завет с Богом. Церковь именно это место (Евр. 9:1–7) предлагает как Апостольское чтение на Введение Богородицы во храм.