Евангелие от Матфея, Глава 7, стих 6. Толкования стиха

В этой заповеди, в которой нам запрещается давать святыни псам и бросать жемчуг наш перед свиньями, следует тщательно исследовать, что такое святыня, что — жемчуг, что — собаки, а что — свиньи. Святыня — это то, что нельзя осквернять и истреблять. Даже попытка и желание совершить такое злодеяние вменяется в вину, хотя эта святыня остается неуязвимой и нетленной по природе. Жемчуг же означает некие духовные вещи большой ценности; и, поскольку он скрыт втайне, его словно бы извлекают из глубины и находят под покровом аллегорий, словно в открытых раковинах. Таким образом, становится понятно, что одну и ту же вещь можно назвать и святыней, и жемчугом, святыней — оттого что ее нельзя истреблять, а жемчугом — потому что ею нельзя пренебрегать. Однако всякий пытается истребить то, что не желает оставить в целости, и пренебрегает тем, что считает ничтожным, полагая, что оно как бы ниже его самого. Потому попранным называется все то, чем пренебрегают. О псах говорится, потому что они бросаются на растерзание и все разрывают на части, ничего не оставляя нетронутым. Господь говорит: Не давайте святыни псам, потому что даже если ее и нельзя растерзать и истребить и она остается целой и невредимой, следует принять во внимание тех, кто решительно и самым враждебным образом противодействует этому и, насколько в их власти, если бы можно было, пытается уничтожить истину. Свиньи же, хотя и не нападают, как собаки, кусая, однако оскверняют, вытаптывая все вокруг. Поэтому не бросайте, сказано, жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. Таким образом, я считаю, что мы вполне справедливо назвали псами тех, кто нападает на истину, а свиньями тех, кто пренебрегает ею. Также сказано: чтобы они, обратившись, не растерзали вас, а не: «не растерзали сам жемчуг». Ибо даже когда обращаются, поправ жемчуг, чтобы услышать что-то еще, они растерзают того, кто бросил жемчуг, который они попрали. Ведь нелегко понять, что может быть угодно тому, кто попрал жемчуг, то есть пренебрег божественным, найденным с огромным трудом. Однако я не пойму, почему они не растерзают с яростью и негодованием того, кто их наставляет. Ведь и псы, и свиньи — нечистые животные. Поэтому следует остерегаться, чтобы не открыть ничего тому, кто не способен вместить. Лучше пусть он ищет то, что скрыто, чем преследует или пренебрегает тем, что открыто. И не нашлось другой причины, почему они не воспринимают то, что очевидно и важно, кроме ненависти и презрения, из-за которых одни названы псами, а другие свиньями.

Не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями, да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы. Всех оправдывая и все принимая, мы должны остерегаться того, чтобы не подвергнуть святыню поруганию. Не нужно впадать ни в огульное осуждение, ни в оправдание всех, так сказать во всеприятие, из-за которого мы подвергаем опасности благодать, носителями которой являемся как христиане, или подвергаем нравственной, духовной опасности своих ближних. Под псами нужно понимать не грешников, а тех демонов, те страсти, которые владеют людьми. Не дадите святая псом, то есть не общайтесь с теми людьми, которыми владеют демоны. У иудеев, перед которыми Спаситель говорил эти слова, псы и свиньи считались самыми нечистыми животными. К тому же псы являются символом злобы, а свиньи — обжорства и всеядности, и в этом смысле они также могут служить яркими образами греховности человека. Если мы под псами и свиньями будем понимать не людей, а те страсти, которые ими владеют, то не лишимся к этим людям сочувствия, но, наоборот, еще больше будем им сострадать. Что можно понимать под святыней? Проповедь, учение о благочестии или свою нравственную, духовную жизнь. Откуда взят этот образ? Я думаю, что можно дать ему такое историческое обоснование. В древности мясо животных, которых иудеи приносили в жертву, считалось святыней. Вкушая его, священники и простые верующие люди, миряне, как бы мы их сейчас назвали, приобщались к этой жертве. Это мясо нельзя было отдавать животным, потому что оно было освященное. Так и мы, все то, что имеет отношение к духовной жизни, к делу нашего спасения, не должны отдавать людям, которые находятся во власти демонов.

Запрещая осуждать, Господь дальше объясняет, что неосуждение не означает безразличного отношения ко злу и к тому, что вокруг человека происходит. Господь не хочет, чтобы мы равнодушно допускали греховные обычаи в своей среде или чтобы давали грешникам одинаковый доступ к святыне вместе с праведными. Господь говорит: «Не давайте святыни вашей псам и не бросайте бисера вашего пред свиньями.» Здесь Господь называет псами и свиньями людей, нравственно опустившихся, ставших пошлыми и неспособными к исправлению. Христианину надо остерегаться таких людей: не раскрывать им глубоких истин христианской веры, не допускать их к таинствам Церкви. Иначе они это святое осмеют и осквернят. Не следует также делиться с циничными людьми своими сокровенными переживаниями, раскрывать перед ними свою душу, чтобы они, по выражению Спасителя, «не попрали его (это наше сокровище) ногами своими и, обратившись, не растерзали нас» (7:6). Таким образом, в этой части Нагорной Проповеди Господь предостерегает нас против двух крайностей: безразличия ко злу и осуждения ближних.

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, говорит Христос. Ибо и в сем нужен правый суд. Господь не сказал неопределенно или без различия: давайте святое и бисеры всем; но говорит: не дадите святая псом — злым делателям; по слову Апостола: блюдитеся от псов, блюдитеся от злых делателей (Флп. 3:2), блюдитесь и от свиней, то-есть, от похотливых. Похотливые же уподобляются свиниям не без основания; напротив того, сравнение это близко и верно. Как свиния почитает для себя утратою, если кто извлечет ее из тины; так, если и похотливого отвлекает кто от тины сластолюбия, то врагом своим, а не другом, признает он советующого ему быть целомудренным. Итак, бисеров наших — пречистых таин, не будем пометать пред людьми, подобными свиниям. Ты говоришь: и они желают приобщиться святых; но они бесстыдные псы и свинии, валяющиеся в сластолюбии. Поэтому, не давай им. Ибо и больные желают воды, но врачи не дозволяют им пить; и похитители власти желают царской порфиры, но охраняющие ее, предвидя опасность, не уступают ея. Внемли же и ты, диакон; не давай недостойным порфиры пречистого Тела, чтобы не подпасть тебе ответственности, не по законам гражданским, но по Владычнему слову. Итак, не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями: да не поперут их ногама своима, неразумными помыслами, и вращшеся расторгнут вы, произведя расколы и ереси.

Как иной дает святое псам, или повергает бисеры пред свиниями, и как бывает присовокупленное: да не поперут их ногами, и вращшеся расторгнут вы? ... Ответ. Сие объясняет нам апостол, когда к сказанному им иудеям присовокупляет: иже в законе, хвалишися, преступлением закона Бога безчествуеши (Рим. 2:23). Посему Господь запретил здесь то бесчестие, какое святым словам Господним наносим преступлением оных. Следствием сего преступления бывает, что находящиеся вне веры также почитают Господни наставления удобопренебрегаемыми, и потому же самому с большею смелостью восстают и на нас, и преступающего как бы расторгают своими укоризнами и обличениями.

Выше было сказано, что осуждать поступки брата, обличать его и учить его, как избавиться от грехов, может только тот, кто сам освободился от грехов, кто вынул из своего глаза не только находившееся там бревно, но и самый малейший сучок, словом, кто может назваться достойным сыном Отца своего Небесного. Но и таких людей Христос предостерегает против обличения всякого грешника. Не все (говорит Он) в состоянии понять вас и оценить вашу любовь к ним; погрязшие в разврате, пороках и злодеяниях могут с негодованием отнестись к вашему желанию вывести их из скотоподобного положения; они так привыкли к своей нравственной грязи и окружающей их тьме, что всякое стремление к очищению их, всякий луч света, проникающий в их темное царство, они принимают с озлоблением и ожесточенно защищают неприкосновенность своего болота. Не трогайте таких людей! Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф. 7:6). Пользы им не принесете, себе же повредите. То слово истины, которое вы к ним понесете, останется непонятым ими; они будут издеваться над ним, они попрут его своими ногами и, обратившись на вас же, растерзают вас. Они отзовутся на обращенный к ним призыв, как свиньи накидываются на брошенный им жемчуг, по виду своему похожий на зерно; но когда поймут, что тот призыв не может удовлетворить их похоть, то поступят, как те свиньи, которым вместо зерна брошен жемчуг: жемчуг затопчут ногами, а бросившего его растерзают, как озлобленные псы.

Не дадите святая псом, ни пометайте бисер ваших пред свиниями, Святым и бисером назвал таинство нашей веры, – святым, как божественное, а бисерами – по причине драгоценности заключенного в ней учения. С другой стороны, псами и свиньями назвал одержимых неизлечимым нечестием: псами, как лающих на Христа, а свиньями, как покрытых грязью страстей. Итак, повелел не передавать таким таинство догматов веры. Ни пометайте, т.е. не предлагайте. Они не достойны слушать такую святыню. Затем присоединяет и причину. Да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы. Лучше им не знать этого, чем знать, чтобы, узнав это от вас с притворною искренностью, они не ругались и не издевались над вами. Это и значит: поперут. Ногами назвал неверие их, которым они идут к погибели. Затем, обратившись от притворной искренности к явному противоборству, они расторгнут вас, т.е. будут нападать на вас и сопротивляться вам. Не будучи в состоянии богоприлично понять Божественных догматов, они приписывают им человеческие страсти, и затем, вооружившись, издеваются над ними и мучают вас.

Как тот, кто не возвещает Евангелия Его, совершает грех, потому что не соблюдает его заповеди, так (таков же) и тот, кто дает святыню псам. Хотя псы и не пожрали бы святыни и свиньи не растоптали бы жемчуга, однако тот, кто делает это, оказывается соучастником и помощником скрывающего деньги господина своего (Мф. 25:14–29). Сей (последний) не умножил, тот не сохранил.

Не давайте святыни псом, ни же пометайте бисер ваших пред свиньями. Псы и свиньи — животные нечистыя. Смысл притчи — не допускать святыни до осквернения, чтобы и самим не пострадать от презрителей святыни. Под святыней разумеется не только Христианство, но и всякая истина и добродетель. Под псами и свиньями Отцы Церкви разумеют и наши собственныя страсти.

δώτε aor. conj. act. от δίδωμι давать (с οτρ. как imper.). Гл. используется в общем повелительном смысле со знач. повторяющегося действия: "никогда не давайте" (VANT, 355). κυσίν dat.pl. от κύων собака. Собаки были злобными, дикими и считались нечистыми животными, (см. Флп. 3:2). βάλητε aor. conj. act. от βάλλω бросать, μαργαρίτης жемчужина. Жемчуг очень ценился, слово используется как фигур, обозначение чегол. чрезвычайно ценного (DA; см. 1 Тим. 2:9). έμπροσθεν с gen. раньше, χοιπος поросенок, свинья. "Собаки" и "свиньи" — это те, кто предался греховной деятельности; те, кто ожесточен и слеп (DA). С поросятами и щенками часто сравнивали идолопоклонников (ABD, 6:114344). μήποτε с ind. fut. и aor. conj. чтобы не. καταπατήσουσιν fut. ind. act. от καταπατέω попирать. Fut. с последующим conj. может обозначать предположение, что, хотя свиньи скорее всего затопчут жемчуг, они не обязательно нападут на людей (VA, 416). ποσίν dat. pl. от πούς нога. Instr. использование предл. έν — "своими ногами", στραφέντες aor. pass. part, от στρέφω обращать. Сопутств. part, может быть переведено как основная гл. форма (DM, 228). ρήξωσιν aor. conj. act. от ρήγνυμι рвать на куски. Conj. выражает отр. цель (RG, 988).

Запрещая осуждать ближнего, Господь не запрещает зло называть злом и отличать добро от зла. Напротив, и Он Сам, и апостолы, и все святые Божии угодники, всегда судили и осуждали дела противные вере и Божиим заповедям, всегда боролись со злом. “Судите судом праведным,” говорит Господь в Евангелии от Иоанна (7:24). Так и здесь, заповедуя не осуждать, Он в то же время повелевает Своим ученикам рассматривать: кто достоин и способен слушать слово Божие, а кто недостоин. Он говорит: Не давайте святыни псам, не предлагайте святейших тайн истинной веры злобным врагам истины, упорным еретикам, которые не способны принять их с кротостью агнцев, но с ожесточением псов лают на проповедников жизни и готовы растерзать их. Не бросайте жемчуга вашего (бесценного жемчуга слова Божия) перед свиньями, перед такими людьми, которые живут не по-человечески, а по-скотски, которые потонули в похотях и разврате, и не хотят слышать о Боге, о небе, о спасении души. Свинья ждет корму — зерна; жемчуг похож на зерно. Если его бросить ей, то сначала она накинется на него, думая что это зерно, но потом, обманувшись в своем ожидании, она станет топтать его и, пожалуй, бросится на вас. Так и люди развращенные: они везде ищут того, что тешит их скотские похоти, а когда им предлагают слово Божие, которое осуждает их пороки, то они над ним нагло смеются и гонят самих проповедников слова Божия. Итак, остерегайтесь, чтобы они не попрали его ногами своими, чтобы они не оскорбили святыню их, не извратили самих истин, не смешали их с суетными мудрованиями человеческими, как жемчуг и грязью. И потом, обратившись на вас, проповедников этих истин, не растерзали вас. И в этом случае руководитесь любовью к людям и духовным рассуждением. Пожалейте этих рабов греха и сынов тьмы, чтобы ваша неосторожная проповедь не послужила им к большему осуждению и вечной погибели. Правда, в другом месте Господь говорит: “Что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях” (Мф. 10:27); но сказано только о тех слушателях, которые способные с пользой для себя слушать слово Божие. — Св. Исидор Пелусиот говорит, что словами “не давайте святыни псам” — Господь также запрещает совершать крещение над теми, кто притворно приступает к святой вере, и удостаивать священства тех, которые живут нечисто. А св. Афанасий Александрийский присовокупляет к этому, что Господь запрещает преподавать и пречистые тайны Тела и Крови Своей нераскаянным грешникам. — Но, охраняя святыню учения Христова от оскорбления ее другими, позаботимся, чтобы и нам не оказаться виновными в этом оскорблении. Св. Василий Великий говорит, что мы бесчестим слова Господа нарушением их; неверующие люди, смотря на нашу греховную жизнь, считают заповеди Господни не удобоисполнимыми, и таким образом, нашими грехами хулится святой закон Христов...

Не давайте святыни псам и прочее. Опять речь иносказательная. Святыни псам: образ заимствован от того, как если бы кто святое, то есть священное, при­несенное Богу в жертву, вздумал бросать псам. Святы­ня или святое означает здесь все, относящееся к вере христианской, всю евангельскую истину: заповеди, правила, учение, а равно и все предметы священные. Жемчуг. Драгоценный предмет украшения, служит образом высоких предметов духовных (Мф. 13:45; Откр. 17:4; Мф. 18:12—16) и означает здесь также высокие пред­меты веры христианской или истины евангельские (Афанасий Великий разумеет, в частности, Пречистые Таины Тела и Крови Христовой). Псы и свиньи — эти нечистые животные означают нравственно извращен­ных и неспособных к принятию евангельской истины людей, которым священное и духовное чуждо и даже противно, цены которого они не могут понять (ср.: 2 Пет. 2:22; Лев. 22:15; Притч. 11:22). Попрали его ногами. Как свиньи, не зная высокой цены драгоценного жемчуга, попирали бы его нога­ми, если бы нашли, так и извращенные нравственно люди, не понимая высочайшей цены евангельских истин, смешивают их с предметами нечистыми, из­вращают их, а часто и глумятся. «И во многих других местах Он развращение жиз­ни поставляет причиною того, что не приемлется со­вершеннейшее учение. Почему и повелевает не отво­рять им дверей, ибо, узнав, они становятся дерзно­веннее» (Златоуст). Обратившись, не растерзали вас. Дикие псы, алч­ность которых раздражена, но не удовлетворена, и прожорливые свиньи, которые вместо пищи получи­ли бы то, чего съесть не могут, раздраженные, могут броситься на того, кто раздражил, но не удовлетво­рил их алчность, и растерзать его. Так и развратные люди, неспособные понять и принять истину еван­гельскую, поправ ее, могут обратиться яростно на самых проповедников истины и причинить им раз­ные бедствия, даже смерть. Смысл речи, разоблаченной от иносказания, таков: не предлагайте евангель­ских истин и всего святого людям, нравственно из­вращенным, нечестивым и злым, чтобы они, не по­няв святого и драгоценнейшего, не осквернили его, не смешали с мудрованиями человеческими, не из­вратили, не насмеялись над ним и чтобы вам самим избегнуть напрасной погибели от них. Как часто при своей проповеди Апостолы имели случай убе­диться в этом, когда должны были терпеть различ­ные бедствия от злых, неразумных и безнравствен­ных людей! Равным образом «Господь запретил здесь то бесчестие, какое святым словам Господним мы наносим преступлением оных. Следствием сего пре­ступления бывает, что находящиеся вне веры также почитают Господни наставления удобопренебрегаемыми, и потому же самому с большей смелостью восстают и на нас, и преступающего как бы терзают своими укоризнами и обличениями» (Василий Вели­кий. 5, 334).

Сам перевод сомнений не возбуждает, но связь рассматриваемых слов с предыдущими всегда представлялась затруднительной. Некоторые говорят, что ст. 6 непосредственно примыкает к предыдущему. Деятельность лиц, способных судить и исправлять недостатки других, не должна состоять в бросании драгоценных камней пред свиньями. Поэтому отрицать здесь связь нет никакой надобности. Объясняют связь и так, что если предшествующие стихи указывают на излишек в суждениях, не слишком большую строгость суждений о проступках ближних, то стих 6, напротив, указывает на рассудочную или критическую слабость людей, когда без всяких рассуждений и опасений, с полною снисходительностью, не обращая никаго внимания на различные характеры, дают людям то, чего они не могут принять по своей злобе и по своему характеру. Таким образом, по этому мнению внутренняя связь заключается в обозначении существенной разницы между фанатической черствостью и нравственной слабостью в обращении со святыней. Далее, думают, что кроме внутренней, есть еще и внешняя связь, которая заключается в противоположении брата, об исправлении и спасении которого мы лицемерно заботимся, псам и свиньям, которые относятся к нам совершенно иначе, чем братья, и совершенно иначе принимают наши о себе заботы, чем брат. Спаситель говорит как бы так: ты лицемеришь по отношению к брату, которому ты должен, по своей любви к нему, преподавать только святыню. Но, по отношению к другим людям, которых ты не можешь назвать своими братьями и не можешь вести себя с ними, как с братьями, ты не лицемеришь, а преподаешь действительно святыню. Есть и еще мнение: люди, которых мы судим, но которых, однако, судить не должны, представляют из себя свиней и псов. Мы воздерживаемся от суда над ними; однако не должны при этом слишком сентиментальничать, то есть, воздерживаясь от осуждения, преподавать им еще и святыню. Осуждать других — это крайность; быть слишком снисходительными к людям, вступать с ними в общение, стараться просветить их, давать им то, что свято, когда они этого недостойны, — это другая крайность, от которой должны воздерживаться ученики Христа. В первых 5 стихах осуждается слишком большая суровость; в 6 стихе — слишком большая слабость. Ученики не должны стремиться быть судьями других; но они не должны безрассудно выставлять пред людьми и свое высокое призвание. Потому что священное и ценное дано им не только для обладания, но и с тою целью, чтобы они сообщали его другим людям. Но ученики исполнили бы худо эту обязанность, если бы свои, вверенные им ценные и священные блага преподавали таким людям, o которыx знают, или могут знать, что у них не достает никакого понимания священного и его цену. Всеми этими мнениями содержание 6-го стиха, хотя и объясняется, но немного. Вероятнее думать, что здесь начинается новая речь, не имеющая заметной внутренней связи с предыдущей. Внешняя связь дается, как и прежде, отрицаниями. Впрочем, можно думать, что и Сам Господь, и Его слушатели могли смотреть на все, прежде Им сказанное, как на святыню. В 6 стихе Спаситель говорит, что этой святыни не следует раскрывать пред людьми, ее непонимающими. Или можно считать 6 стих введением к последующей речи и объяснять его в том же смысле. Так как выражение «святыня» очевидно образное и применено к людским отношениям, то толкование во многом зависит, поэтому, от точного определения самого слова «святыня». Слово это настолько трудно, что для объяснения его обращались даже к санскритскому языку и там старались понять, что оно значит. В этом языке сходные с греч. to agion слова jag, jagami означают приношу жертву, почитаю; а jagus, jagam, jagnam (русский агнец) — жертва. Далее, сопоставляли это слово с еврейским кодеш, святыня; а это последнее производили от слова кад, что значит выделенное, отделенное. Но хотя этимология, говорит Кремер, и бросает некоторый свет на рассматриваемое слово, однако она редко открывает его значение в обычном употреблении. Один ученый высказал догадку, что арамейское слово, употребленное здесь Христом, было кедаша. В греческом переводе Евангелия Матфея это слово передано неточно, словом «святыня» (to agion), между тем как оно означает собственно амулет, преимущественно серьгу. При таком толковании «святыню» можно было сблизить и с дальнейшим «жемчуг», как предмет, который можно также как и жемчуг, бросать пред животными. Однако такая гипотеза признается в настоящее время несостоятельной, и, если о ней и можно еще говорить, то не в истолковательных, а в чисто исторических интересах. Не имея возможности найти какие-либо подходящие образы в действительной жизни и природе, старались объяснить слово святыня, равно как и другие слова этого стиха, жемчуг, свиньи и псы, в иносказательном смысле. Так, напр., Иероним под святыней разумел хлеб детей. Мы не должны отнимать хлеб у детей и бросать его псам. Златоуст и другие под псами разумели язычников и по причине их дел, и по причине их веры, а под свиньями — еретиков, которые, по-видимому, не признают имени Господня. Интересна ссылка на этот стих, встречающаяся в одном из самых древних документов, именно в «Учении 12 апостолов» IX:5 (у Цана ошибочно X:6). Здесь речь об евхаристии: «никто не должен есть и пить от нашей евхаристии, кроме крестившихся во имя Господне; ибо об этом и сказал Господь: не давайте святыни псам». Из пяти слов, которыми обозначалось у греков «священное», слово agioj самое редкое, и в отличие от других синонимических терминов указывало преимущественно на святое в нравственном смысле. Будучи мало употребительно у язычников, слово это, можно сказать, проникает весь Ветхий и Новый Завет и выражает понятие, в котором сосредоточивается все божественное откровение. Поэтому слово имеет вообще обширный смысл. Но главный момент здесь — нравственный, понятия о котором у греков и римлян почти совсем не имеется. Понятие о святости получает свою особенную окраску оттого, что святость прилагается к Богу и тому, что Ему принадлежит. Кроме Бога это понятие прилагается только к таким людям и предметам, которые особенно принадлежат Богу. Слово «святыня» или «святое» или «святая» (множ.) употребляется в Ветхом Завете о храме. Далее, оно употребляется, как в Лев. 22:14, о священной пище обыкновенно во множ. (ср. Лев. 22:2–5). Поэтому большинство толкователей расположено думать, что образ в 6 стихе взят Спасителем от жертвенного мяса, которого нельзя было есть никому, кроме священников (Исх. 29:33; Лев. 2:3; Лев. 22:10–16; Чис. 18:8–19). Псам этого мяса совершенно нельзя было давать — это было бы преступлением, и, если бы кто сделал так, то наказан был бы смертью (Толюк). Священного мяса не должно было есть и ни одно нечистое лицо (Лев. 22:6, 7, 10, 13, 15, 16). Некоторые разумеют под святыней все, что противоположно нечистому, или «чистое». Спаситель приложил таким образом ветхозаветные образы к истинам, которые должны были сделаться новым вином и новой одеждой в учреждаемой Им церкви, как Царства Божия. Сам Он называл Свое учение тайнами Царствия Божия (ср. Мф. 13:11; Мк. 4:11; Лк. 8:10). Он говорил ученикам Своим, что им дано знать тайны Царства Божия, а другим людям не дано, и воздерживался от прямого раскрытия этих тайн пред людьми, без помощи притчей. Далее, разъясняя тайны Царства, Он говорил, что Царство Небесное подобно «сокровищу, скрытому на поле, которое нашел человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то» (Мф. 13:44); «купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашел одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф. 13:45, 46). Первую часть стиха: «не давайте святыни псам» можно отделять от второй и рассматривать саму по себе. Это нужно потому, что некоторые толкователи не могли понять, каким образом свиньи могут, обратившись, растерзывать людей, потому что на это способны псы, и относили последние слова стиха к псам. Но такое мнение не имеет для себя никаких оснований. Жертвенная пища, мясо и хлеб, для псов — приятная пища. В первой половине предложения поэтому употреблен глагол (didwmi), а не дальнейший — бросать. О псах нередко упоминается и в ветхозаветном писании. Моисей говорит своим соотечественникам, что их исход из Египта совершился в такой тишине, что даже и пес не пошевелил языком своим ни на человека, ни на скот (Исх. 11:7). Юдифь говорит Олоферну то же самое, — что она проведет его до Иерусалима так, что и пес не пошевелит против него языком своим. Многое от доброго старого времени осталось и до настоящего времени, в том числе и псы, которые и теперь во множестве ходят и живут в палестинских городах. Они спят днем, поднимаются при захождении солнца и начинают очистку грязных закоулков на улицах. В это время они воют, ворчат и между ними начинается грызня из-за отбросов и нечистот, которые выкидываются из домов, потому что в восточных городах все выбрасывается на улицы и поедается собаками. Они единственные санитары в грязных восточных городах. Переходим к другому образу. Прежнее «не давайте» (mh dwte) заменяется словами «не бросайте» (mh balhte). Под жемчугом (margaritaj) нужно разуметь жемчужины, перлы, и, может быть, перламутр, но не бисер, как в нашем славянском. В Вульг. margaritas — то же слово, как и в греч. Жемчужины походят на горох или даже на желуди, которые любят и едят свиньи. Но для них имеют значение больше эти дешевые съедобные предметы, чем драгоценный жемчуг. Разумеется, факты, когда бы свиньи растерзывали, например, человека, мало известны, если только известны. Нет никакой надобности разуметь здесь под словом «свинья» какую-либо свирепую породу свиней, вроде, например, кабана. Об обыкновенных домашних свиньях из практики известно, что они едят животных и иногда загрызают до смерти детей, могут, следовательно, загрызть и взрослого человека. На основании контекста нет никаких оснований специально относить слова Христа или к язычникам, или к еретикам. Первое было бы неправильно уже потому, что Он пришел проповедать язычникам и спасти их, а апостолы должны были, по Его повелению, «идти и научить все народы». А об еретиках тогда не было и помину, и если бы о них стал говорить теперь Христос, то Его речь едва ли была бы понятна Его слушателям. В заключение объяснения этого стиха заметим, что в нем наблюдается усиление от начала к концу, — сначала говорится о псах, которые не свирепеют, а могут есть священное мясо, а потом о свиньях, которые свирепеют и растерзывают дающего. По Толюку здесь разумеется вообще бесстыдство (anaiscuntia) людей.

"Псы" — это неверные, а "свиньи" — это те, кто хотя и верует, но, тем не менее, ведут грязную жизнь. Итак, не должно говорить о тайнах веры пред неверными и произносить светлых и жемчужных слов богословия пред нечистыми, потому что свиньи попирают или пренебрегают тем, что им говорят, псы же, обратившись, терзают нас, что делают те, которые называются философами. Когда они услышат, что Бог был распят, они начинают терзать нас своими умствованиями, софизмами доказывая, что это невозможно.

Под именем псов разумеются здесь те злобные враги веры и истины, которые, слыша святейшия тайны Царствия Божия, не приемлют их с кротостию агнцев и не обращают во спасение души своей; но с дерзостию псов лают на проповедников истины и при всяком случае готовы угрызать их. Под именем свиней разумеются те, погрязшие в нечистых похотях грешники, которые, слыша слово Божие, но не имея зрения для распознания драгоценности сего небеснаго бисера, с свинским невежеством пренебрегают сие сокровище жизни вечной, предпочитая оному скотскую жизнь в нечистых похотях своих. В отношения к тем и другим Спаситель заповедует служителям слова Божия, наблюдать святую некую и рассмотрительную бережливость в сообщении им тайн Царствия Божия, дабы с одной стороны сохранить важность свойственную сим небесным тайнам, и святость их предохранить от попрания нечистыми ногами грешников; — а с другой остеречь и самых проповедников Евангелия, которых ревность в обличении злых людей могла бы подвергнуть их растерзанию от их злобы. А сверх того, дабы и самым беззаконникам не подать случая еще к большим беззакониям и погибели, которой они подвергают себя попранием небесных бисеров святейших тайн Царствия Божия. Заметьте здесь, братие, сколь велик гнев Божий на таковых грешников, подобных псам и свиниям, что сама вечная и неизменяемая Божественная любовь, Иисус Христос, как бы принужден сокрывать от них дары благости Своей, которые Он с таким беспредельным желанием хощет изливать на всех человеков! Но — и пси ядят от крупиц падающих от трапезы господей своих (Мф. 15:27). И блудный сын, восчувствовавший гнусность свинской жизни и твердо решившийся возвратиться к Отцу своему, с радостно приемлется в объятия Его и осыпается всеми дарами благости Его (Лк. 15:11—32). Милосердое сердце Отца небеснаго закрыто для одних только нераскаянных грешников, но всегда отверсто для истинно кающихся, сколько бы они велики ни были. Посему-то любообильный Спаситель, жаждущий всех спасения, заповедует всем без исключения просить у Отца небеснаго сокровища вечных благ, искать его, толкать об нем у дверей милосердия Его, — и обещает, что истинное прошение и искание наше не останется тщетным.