Евангелие от Матфея, Глава 7, стих 5. Толкования стиха

Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изъяты сучец из очесе брата твоего. Если мы избавимся от той страсти, которая нас ослепляет, то приобретем ясное зрение. А пока в нашем глазу находится бревно, мы видим то, чего на самом деле нет. Яркий пример этого приводит преподобный авва Дорофей. Он рассказывает, как один монах увидел, что некий брат перед литургией вкушал в саду фрукты, а потом пошел причащаться. На самом деле, как позднее выяснилось, ничего этого не было. И мы можем увидеть такое выражение лица человека, такое настроение, такое отношение к нам, которых на самом деле нет. Митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает об интересном случае, произошедшем с ним в Петербургской Духовной академии. Это было в пятницу на первой неделе Великого поста. Сослужащие священники заходили в алтарь для освящения колива. Напротив митрополита Вениамина стоял студент-священник, который ему тихонько сказал, что любит кутью, и улыбнулся. Митрополит Вениамин в ответ тоже ему улыбнулся. В это время в алтарь входил ректор академии епископ Георгий (Ярошевский), который, заметив эти улыбки, принял их на свой счет и вспылил. А они и не думали про него, просто улыбнулись друг другу, показывая взаимное расположение. Так и человек, подверженный страсти осуждения, видит то, чего на самом деле нет. Поэтому нужно, по крайней мере, помнить эти слова Евангелия, осознавать, что в нас есть гораздо большие грехи, чем те, которые мы замечаем в других людях. Осознание того, что мы имеем в собственном глазу бревно, удержит нас от осуждения. Что советуют делать святые отцы, чтобы никого не осуждать? Помнить о своих грехах. Тот, кто осознаёт себя грешником, уже не осуждает другого. Однако осознать себя грешником не так легко. Нам кажется, что мы все время грешим случайно и, когда все эти случайности закончатся, мы грешить перестанем. А на самом деле наши преткновения являются закономерностью именно потому, что мы грешники. Осознав себя грешником, человек уже не наблюдает за мелкими прегрешениями других людей, своих братьев, потому что поглощен очень серьезным, важным занятием — ему нужно извлечь бревно из своего глаза. Вместе с тем заповедь: Не судите, да не судими будете — нельзя понимать как запрещение всякого суда над другим человеком. Скажем, духовник обязан до какой-то степени судить своих чад. Судить не значит прогонять их от себя или считать недостойными спасения. Впрочем, бывают исключительные случаи, когда духовник вынужден отказаться от своего духовного чада, если тот совершенно его не слушается и, таким образом, становится неисправимым. Но суждение духовника о своем духовном чаде не имеет характера неприязни, оно имеет характер рассуждения: духовник обязан оценивать поступки человека, чтобы тот понимал свои ошибки. Так же и начальствующие должны в пределах своей компетенции судить своих подчиненных. Я уже не говорю о представителях государственной власти: они по необходимости должны наказывать людей, которые нарушают законы и становятся опасны для общества. Но при всем этом нужно сохранять внутреннее состояние умиротворенным, не впадать в неприязнь, грех осуждения. Судья может не испытывать к преступнику никакого враждебного чувства, даже наоборот, может чувствовать к нему жалость, тем не менее, он должен вынести ему приговор ради других людей. Однако если мы, не осуждая людей, не будем оценивать их поступки как дурные, то как мы отличим добро от зла, как мы сохраним от зла самих себя? Видя, что такой-то человек, допустим, пьяница, мы не должны с ним общаться, а то он приучит нас к своему пороку. С другим человеком нельзя общаться потому, что он всех осуждает или на всех клевещет и нас может заразить своей страстью. Такого рода осуждения не может не быть. Если мы впадем в крайность и никого ни за что не будем осуждать, то это кончится тем, что с пьяницами мы начнем пить, с блудниками — блудить, с ворами — воровать: человеку свойственно волей-неволей подражать поведению людей, с которыми он общается. Необходимо иметь здравое суждение обо всем, что нас окружает. А если христиане смешаются с грешниками и заблуждающимися, тогда погибнет и истина и Церковь. Мы должны от порочных людей удаляться, но вместе с тем сохранять к ним сочувствие, сострадание. В этом смысле монашествующие осуждают весь мир и удаляются от него, однако из этого не следует, что они ненавидят людей, чуждых Церкви, или инакомыслящих, будь то иноверцы или безбожники. Мы осуждаем их заблуждения, но мы не ищем в этом их вины, а просто стараемся избегать их как носителей этого заблуждения, чтобы не подвергнуть опасности себя и своих близких. Спаситель говорит, что, если твой брат согрешит против тебя, обличи его наедине, потом перед двумя или тремя свидетелями, потом перед Церковью, и если Церкви не послушает, то пусть будет тебе как язычник и мытарь. А люди чересчур терпимые могут запутаться и в конечном счете впасть либо в грех, либо в ересь. Лучше иногда поддаться осуждению, но при этом сохранить чистоту веры, чистоту нравственности, чем при чрезвычайной мягкости поддаться соблазну Конечно, это совсем не идеальный вариант, но если выбирать из двух зол — тотальной снисходительности и осуждения, то лучше все-таки избрать меньшее — осуждение, чтобы не оскверниться. Таким образом, если мы осуждаем по необходимости, то в этом греха нет. А вот когда мы осудили человека и признали его совершенно погибшим, когда мы посчитали его недостойным никакого сочувствия: мол, сам виноват, — то мы согрешили. Когда мы осудили ближнего без всякой нужды, из праздности, — мы тоже согрешили. Если, допустим, прохожий нечаянно как-то не так посмотрел или выругался, то это нас не касается, такого человека вовсе никак не нужно судить. Иногда, повторю, судить и даже осуждать является нашей обязанностью, но в громадном большинстве случаев это совершенно излишне. Мы без конца предаемся ненужному, праздному осуждению и обо всех выносим какое-то мнение. Этого делать нельзя. Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изъяты сучец из очесе брата твоего. Человека, который пытается помочь другим и совершенно не борется с собой, Господь упрекает за лицемерие. Действительно, это лицемерие. Как он может помочь другому, когда не смог помочь самому себе? Как он может увидеть что-то в своем ближнем, когда не смог ничего увидеть в себе, хотя это гораздо естественнее и проще? Значит, осознание своей греховности, борьба с грехом является единственным средством, помогающим нам избавиться от осуждения. Человек не просто осознающий, а глубоко чувствующий свою греховность, уже не хочет никого судить, лишь бы самому не подвергнуться осуждению. А кто смело судит, тот считает, что его самого судить не за что, он оправдывает себя, вместо того чтобы укорять. Такому человеку кажется, что ему или совсем недалеко до праведности, или он уже праведный. Таким образом, можно сделать вывод: осуждение происходит от отсутствия покаяния, от отсутствия чувства собственной греховности.

Если у самого тебя в оке бервно непотребства; то можешь ли, будучи слепым, предостеречь брата своего от сучьца малого греха? Богомудрый Павел, пиша к римлянам, о таковых лицемерах, приемлющих на себя вид благочестия, говорит: научая убо иного, себе ли не учиши? проповедая не красти, крадеши? глаголяй не прелюбы творити, прелюбы твориши? гнушаяся идол, святая крадеши? Иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога бесчествуеши (Рим. 2:21-23); и еще: имже бо судом судиши друга, себе осуждаеши: таяжде бо твориши судяй (Рим. 2:1). Так, преступившие закон Пасхи преступлением сего закона бесчестят Христа, Господа Пасхи. Посему, кто осуждает за что-либо другого, а сам делает то-же, тот осуждает себя самого. Так и два старца, судившие Сусанну как прелюбодейцу, сами по закону Моисееву осуждены как прелюбодеи. И Фараону возмерено тою-же мерою, какою он мерял. Поскольку ввергал он в реку младенцев, то и сам погиб, потонув в Чермном море. И архиереи, убившие Захарию у жертвенника, сами при жертвеннике побиты римлянами, в научение тебе, что, какою мерою кто меряет, такою и ему возмерится. И имиже кто согрешает, сими и мучится (Прем. 11:17).

Не судите, да не судимы будете (Мф. 7:1). Так передал нам слова Иисуса Христа Евангелист Матфей. А Евангелист Лука, повторяя те же слова — не судите, и не будете судимы, — записал еще сказанное Христом, как бы в пояснение их: не осуждайте, и не будете осуждены! (Лк. 6:37) Толкование слова «судить» Слово судить имеет несколько значений: во-первых, судить — значит рассуждать, думать, мыслить о чем-либо, обсуждать что-либо; во-вторых, судить — значит осуждать, порицать, злословить кого-либо за замеченные в нем действительные или воображаемые недостатки и за его поступки; и, в-третьих, судить — значит творить суд над людьми, разбирая и решая, с обязательной для них силой, их споры и тяжбы, а также разбирая дела о преступлениях и присуждая виновных к наказаниям. Словам — не судите, да не судимы будете — можно, конечно, придать только второе или третье значение, но никак не первое. Все христианские толкователи Евангелия согласны, что этой заповедью Христос запрещает злословие, злоязычие, порицание, осуждение ближнего за его действительные или воображаемые недостатки и за его поступки. Но с ними не согласен граф Л. Н. Толстой, утверждающий, что Христос запретил всякий вообще суд как отправление государственного правосудия; поэтому, ввиду распространенности среди образованных людей учения графа Толстого, рассмотрим и его мнение по этому вопросу. Сказав — не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы — Христос, как бы в пояснение этой заповеди, добавил: И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего. Все это место Нагорной проповеди составляет дальнейшее развитие заповеди, выраженной в молитве Господней, в словах — и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6:12). Той заповедью Христос сказал, что прощение заслужит только тот, кто сам прощает всем, а здесь Он требует от Своих учеников и последователей еще большего совершенства и говорит: не только прощайте, но и не осуждайте, не порицайте обидевших вас. По заповеди Христа, я должен любить врага своего и благо творить ему; я не смею не только воздавать ему злом за зло, но даже и гневаться на него; я должен прощать ему всякое причиненное мне зло и воздавать ему за него добром. А если таковы мои обязанности к моему ближнему, обидевшему меня; если я, независимо от степени его умысла и виновности против меня, должен, во всяком случае, простить его, то к чему же послужит порицание его поступков, осуждение его, злословие? Где порицание, злословие, осуждение, там нет искреннего братского всепрощения. Я должен непринужденно, охотно, от всего сердца простить; следовательно, я не должен ни порицать, ни осуждать. Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете (Лк. 6:37). Таким образом, сопоставляя эту заповедь Христа с прежде сказанными, следует прийти к заключению, что, говоря — не судите, — Христос запрещал порицание чужих недостатков и поступков, осуждение их, злословие. Запрещая осуждение в смысле порицания, злословия, Христос не запретил обсуждения поступков ближнего с целью исправления его, что вытекает прямо из слов Его: и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего (Мф. 7:5). Однако было бы крайне несправедливо замечать и с порицанием оглашать недостатки ближнего и его дурные поступки, не замечая в то же время своих собственных недостатков, обеляя свои дурные поступки. Чтобы быть обличителем чужих пороков, надо самому быть беспорочным; надо прежде вынуть из своего глаза бревно, и тогда уже указать брату на сучок в его глазе; да и указать-то не с порицанием, не укоризненно, не злорадно, а с любовью и желанием, чтобы это указание принесло ему пользу, чтобы он исправился. Надо предварительно исправиться самому, и потом уже, руководствуясь своим опытом, научить и брата, как ему избавиться от его грехов. «Что же, скажешь ты, — если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить распутника? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Надо не порицать, не поносить, но вразумлять; не обвинять, но советовать; не с гордостью нападать, но с любовью исправлять» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 23). Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. По мнению Августина, нелепо было бы думать, что если мы неправильно осуждаем других, то и Бог будет неправильно судить нас, или, если мы неправедно меряем другим, то и по отношению к нам будет употреблена неправедная мера. За неправоту, с которой грешник осуждает, ему будет воздано не такой же равномерной неправотой, а строгостью на Суде Божием, сообразной степени его неправоты, по неправоте его. Давид в псалме своем (Пс. 17:26—27) сказал: Ты поступаешь… с лукавым — по лукавству его, то есть строгость Своего Суда по отношению к лукавому Ты соразмеришь со степенью его лукавства. Порицание, осуждение ближних, злоязычие по отношению к ним — грех весьма распространенный. Ослепление зараженного этим грехом поразительно: он с наслаждением копается в душе ближнего своего, подмечая в ней самые малейшие пятна, и не замечает в то же время, что своя-то душа — сплошное грязное пятно; он издали видит сучок в глазе брата своего, а бревна в своем глазе даже и не чувствует; вместо того чтобы сожалеть согрешившего ближнего, он осуждает его и нередко злорадствует. Чтобы предостеречь от этого греха, Христос сказал: Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете (Лк. 6:37). Напоминая нам об этой заповеди в покаянные дни Великого поста, Православная Церковь молится: Господи! даруй мне зреть мои прегрешения, и не осуждать брата моего! Следовало бы почаще произносить эту молитву людям, склонным к злоязычию. Опровержение мнения графа Л. Н. Толстого В таком смысле понимали и ныне понимают заповедь о неосуждении все христианские церкви. Но граф Л. Н. Толстой в сочинении своем «В чем моя вера?» старается доказать, что слова — не судите, не осуждайте — означают: «не только не судите ближнего на словах, но и не осуждайте судом, не судите ближних своими человеческими учреждениями, судами». Свое мнение он основывает, во-первых, на том, что греческие слова крино и катадикадзо, переведенные на русский язык словами судить, осуждать, не имеют иного значения, кроме приговаривать по суду, казнить, приговаривать по суду к наказаниям, и что в таком именно смысле слова эти употреблены в посланиях Апостолов Иакова (Иак. 4:12) и Павла (Рим. 2:1-4); во-вторых — на том, что толкователи первых веков отличали «свое учение от всех других тем, что они никого ни к чему не присуждают, никого не судят, не казнят, а только переносят мучения, налагаемые на них судами человеческими». Третье положение графа Толстого в защиту своего мнения, это — воздаяние судами за зло злом же (наказанием), вопреки учению Христа о всепрощении и непротивлении злу. Известно, что Лука писал свое Евангелие на греческом языке и что Евангелие Матфея, написанное первоначально для евреев на еврейском (арамейском) языке, было вскоре после написания переведено на греческий язык, и лишь в греческом переводе было в употреблении у первых христиан не из евреев. Греческое слово крино, употребленное Евангелистами Матфеем и Лукой и переведенное на русский язык словом судить, означает: отбирать, разбирать, выбирать, разъединять, различать, судить, привлекать к суду, осуждать или присуждать к наказанию, сравнивать, испытывать, определять, судить или иметь суждение, осуждать. Греческое слово катадикадзо, употребленное только Евангелистом Лукой и переведенное на русский язык словом осуждать, означает: осуждать; но для того, чтобы оно означало осуждать по суду, приговаривать к наказанию, необходимо, чтобы оно было поставлено в связи с словом, обозначающим то наказание, к которому приговаривают. Ввиду разнообразного значения слова крино, необходимо исследовать, какое именно действие обозначали этим глаголом Евангелисты, повествуя о других событиях. В Евангелии Иоанна имеются следующие изречения Христа: Вы судите по плоти; Я не сужу никого… много имею говорить и судить о вас (Ин. 8:15, 26). В обоих этих изречениях в греческом списке стоит глагол крино, а так как очевидно, что Христос говорил не о присуждении по суду к наказаниям, а лишь об обсуждении поступков иудеев, то следует признать, что в изречении — не судите, да не судимы будете — глагол крино может иметь то же значение, то есть осуждать, иметь суждение, а не приговаривать по суду к наказаниям, как полагает граф Толстой. И по отношению к глаголу катадикадзо необходимо узнать, в каком именно значении употребляли его Евангелисты при передаче других изречений Иисуса Христа. В Евангелии Матфея (12, 1—7) говорится, что, когда ученики Иисуса, проголодавшись, срывали колосья и ели зерна, то фарисеи, сопровождавшие Его, заметили Ему: ученики Твои делают то, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных (в церковнославянском переводе николиже убо бысте осуждали неповинных). Из этого рассказа видно, что фарисеи в замечании своем, сделанном ими Иисусу, лишь упрекнули учеников Его в нарушении субботнего покоя, но не судили их, как судьи, не осудили их по суду; к тому же, они и не были судьями, следовательно, и не имели власти судить; между тем в греческом списке Евангелия, в этом изречении Иисуса, стоит глагол катадикадзо. Следовательно, этот глагол имеет двоякое значение: осуждать, то есть упрекать, порицать, злословить и осуждать, то есть приговаривать к наказанию. А так как Иисус Христос в Своих проповедях вообще не касался современных Ему государственных установлений и говорил, что Его Царство не от мира сего (Ин. 18:36), то следует признать, что и в изречении — не осуждайте, и не будете осуждены — употребленный Лукой глагол катадикадзо имеет значение осуждать, упрекать, порицать, злословить, но не приговаривать по суду к наказаниям, как полагает граф Толстой. Не приводя здесь дальнейших возражений графу Толстому по поводу толкования им греческих слов крино и катадикадзо, желающим ближе познакомиться с этим вопросом рекомендуем прочесть сочинение А. Орфано «В чем должна заключаться истинная вера каждого человека», из которого мы заимствовали вышеприведенные замечания. Рассмотрим теперь другой довод графа Толстого, состоящий в том, что первые толкователи Евангелия отвергали суды. Апостол Павел в первом послании к Коринфянам говорит: Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых (то есть язычников), а не у святых (то есть христиан)? К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными. И то уже весьма унизительно… что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? (1 Кор. 1:5—7). Уговаривая коринфских христиан терпеть лишения и обиды, в крайнем же случае судиться у христиан, а не у язычников, Апостол Павел тем самым доказал, что он не отвергал суды как установления человеческих обществ. Апостол Петр в первом соборном послании своем говорит: будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро (1 Пет. 2:13—14). Уговаривая христиан подчиняться всякому человеческому начальству, в том числе и судьям, приговаривающим к наказаниям за преступления, Апостол Петр, конечно, не отвергал суды как государственные установления. Афинагор в своем «Прошении о христианах» говорит: «Мы научены не только бьющему не воздавать тем же и не судиться с теми, кто нападает на нас и грабит, но и подставлять для удара другую часть головы тем, кто ударит по щеке, и отдавать верхнее платье тем, кто отнимает нижнее. Конечно, если кто может обличить нас в великом или малом преступлении, мы не просим избавить нас от наказания, но признаем справедливым нести наказание, как бы ни было оно сильно и жестоко» (см. Сочинения древних христианских апологетов. Пер. Преображенского. Изд.1895 г. С. 54—55). Считающий своей обязанностью прощать личные обиды и вместе с тем признающий справедливым нести наказание, определяемое судом за преступление, не мог, конечно, отвергать необходимость суда. Впрочем, довольно мнений первых толкователей Евангелия! Они не могли отвергать суды человеческие уже потому, что их не отвергал Сам Иисус Христос. Значение судов государственных Не касаясь в Своем учении государственных установлений, проводя резкую грань между Своим Царством и царством мира, заповедуя нам воздавать кесарю кесарево, а Богу Божие, Христос в одном из Своих изречений высказался за необходимость суда. Обличая книжников и фарисеев, Он сказал: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять (Мф. 23:23). Словами этими он упрекнул книжников и фарисеев в том, что они, гоняясь за мелочами, отчисляя из своих доходов десятую часть даже от мяты, аниса и тмина, чего по закону и не обязаны были делать, пренебрегли исполнением самых важных предписаний закона — правосудием при исполнении ими обязанностей судей. А это важнейшее требование закона надлежало делать, то есть исполнять. Если же отправление правосудия надлежало делать, то, конечно, суды, учреждаемые для сего, не только не отвергнуты, но даже утверждены Христом как установления, необходимые в обществе людей, не сплотившихся еще в единое стадо с Единым Пастырем, в объединенное человечество единого Царства Божия. Правда, Христос заповедал прощать все обиды, следовательно, не привлекать обидчика к суду; Он же сказал, что если кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду (Мф. 5:40). Но все это относится только к обиженному или обижаемому; только обиженный может (и должен) простить причиненную ему обиду; но посторонний человек, не потерпевший от обиды, не в праве простить обиду, не ему причиненную. А так как судьи судят совершивших преступление не против них, а против посторонних им лиц, то понятно, что они, исполняя свои судейские обязанности, не вправе руководствоваться заповедью о прощении; для них установлена другая заповедь: милости хочу, а не жертвы (Мф. 12:7); милостивого и снисходительного отношения к обвиняемому, а не отмщения ему или устрашения других, требует от них Христос. Граф Толстой говорит, что суды воздают преступникам злом за совершенное ими зло, тогда как Христос заповедовал воздавать за зло добром. Нельзя не согласиться с тем, что если суд, приговаривая к наказанию, руководствуется лишь желанием отомстить преступнику за совершенное им зло, или же строгостью наказания устрашить других, дабы и им неповадно было, то он, несомненно, воздает злом за зло. Но, говоря — милости хочу, а не жертвы, — Христос имел в виду такой суд, который преступника (грешника) не делает орудием или средством для достижения посторонних ему целей, например, отмщения и устрашения. Заповедуя любить даже врагов, Он тем самым вменил нам в обязанность любить и преступников, жалеть их, благо творить и им. А какое благо мы можем сделать преступнику? Неужели только предоставлением ему полной свободы беспрепятственно продолжать свою преступную деятельность? Но ведь мы должны любить не только злых, но и добрых, не только совершающих преступления, но и тех, которые страдают от этих преступлений: мы обязаны заступиться за обижаемых и даже душу свою положить за них. Следовательно, предоставление преступнику свободы в дальнейшем совершении преступлений будет не согласно с заповедью о любви к ближним вообще. Но будет ли это согласно с заповедью о любви к преступнику? Ведь преступление есть проявление злой воли, грех; содействуя такому проявлению воли, мы несомненно причиняем зло, губим душу того, чья воля так дурно направлена. Поэтому, сотворить преступнику благо мы можем в том только случае, когда помешаем ему совершать дальнейшие преступления, убедим его в том, что совершение преступлений есть зло, и подчиним его волю требованиям разума и совести, то есть, исправим его. Лишение преступника свободы, останавливая дальнейшее проявление его злой воли, составляет первый шаг к его исправлению, а что затем следует предпринять для достижения цели, то подскажет, в каждом отдельном случае, любовь и милосердие к согрешившему. О смертной казни Итак, только наказания исправительные как меры воздействия на извращенную волю преступника согласуются с заповедью о любви к ближним; наказания же, применяемые в виде отмщения за совершенное зло или как устрашение для других (дабы иным впредь неповадно было) — явно противоречат заповеди Господней. Толкуя Евангелие, а не «Уложение о наказаниях», я не касаюсь вопроса об оправдании наказаний с государственной точки зрения; это не мое дело. Но не могу не сказать несколько слов о несогласуемости смертной казни с заповедью о любви к ближним. Выше сказано, что уголовные наказания должны применяться лишь как меры исправления преступника (то есть грешника или, по народному воззрению, несчастного), а так как смертной казнью мы не можем исправить его, то и сама казнь эта не может быть оправдана. Граф Толстой говорит, что мы не вправе лишением преступника свободы останавливать проявление его злой воли; мы можем действовать на него только путем убеждения да молиться о нем. И в таком непротивлении злу граф Толстой видит исполнение воли Божией! Но ведь воля Божия — ввести по возможности всех людей в Царство Небесное, а так как войдут в него только достойные сыны Отца Небесного, стремившиеся к достижению совершенства и достигнувшие его, то спрашивается: будет ли исполнена воля Божия, если, по учению графа Толстого, мы предоставим злым и порочным людям беспрепятственно водворять на земле вместо Царства Божия царство зла, власть тьмы? Будет ли исполнена заповедь Христа о любви к ближним вообще, следовательно, и о любви к злым и порочным людям? Возможно ли будет тогда, хотя бы в отдаленном будущем, объединение всего человечества в единое стадо с Единым Пастырем, Иисусом Христом? Не будет ли тогда человечество представлять из себя единое стадо порочных людей с единым пастырем своим, духом зла? Так неужели же мы должны стремиться к этому осуществлением учения графа Толстого? Итак, не подлежит никакому сомнению, что Иисус Христос, говоря — не судите, да не судимы будете, — запретил осуждение ближних как порицание и злословие их, но не запретил ни отправления государственного правосудия, ни обсуждения поступков ближних с целью указания им на их недостатки и исправления их.

Такого назвал лицемером, потому что он присваивает себе обязанность врача, а удерживает за собой место больного, или – потому что он старается выведать чужой грех под предлогом исправления, и делает это с целью осуждения. Если ты делаешь это, заботясь о своем брате, то позаботься прежде о самом себе, так как ты согрешил больше его; а если ты пренебрегаешь самим собою, то ясно, что ты и его не любишь, потому что всякий больше любит самого себя, чем брата. Следовательно, не для исправления, а для осуждения ты обнаруживаешь (преступления брата). Итак, видишь, что Он не запретил врачевать других, если ты желаешь этого; но повелел прежде них врачевать самого себя, потому что врач должен быть здоров. Это, и подобное этому, Он узаконил, не отклоняя, как сказано, от взаимного исправления, но сдерживая нерадение о собственных делах. Двойное осуждение ожидает того, который, сам будучи виновным в больших преступлениях, тщательно разведывает о незначительных погрешностях других.

Как будто мало свое бремя, берусь за чужие бремена: сегодня за всенощной взялся за бремя отцов Павла и Матфея, тогда как свое без меры тяжко, — за то и подавил меня Велиар, смутил, стеснил, посрамил. Наука: вперед больше знай свои грехи, в своих грехах кайся и от них исправляйся. А других отцов, над которыми ты не поставлен попечителем, судит Бог. Ты просишь Бога о их исправлении от сребролюбия, нелюбви, гордости, зависти несправедливой, дерзости. — Исправься сам от этих пороков и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

έκβαλε aor. imper. act. от έκβάλλω выбрасывать прочь, τότε затем, позже, διαβλέψεις fut. ind. act. от διαβλέπω видеть ясно, отчетливо. Прист. использована в перфектном значении (МН, 301). έκβαλείν aor. act. inf. Aor. обобщает детали, не акцентируя их (VANT, 395).

Запрещая без милосердия осуждать ближнего, Господь не запрещает иметь справедливое суждение об его свойствах, с целию правильного отношения к нему. Это особенно нужно было апостолам, чтобы, проповедуя слово Божие, они могли применяться к разумению и духовному возрасту каждого. При сем указывается им на случай, когда они должны удержаться от проповеди слова Божия при виде закоснелого неверия и враждебности к истине. Не давайте святая псом. «Святого учения вашего не предлагайте людям, явно и упорно ненавидящим все святое.» Не помешайте бисер ваших пред свиниями. "Царства небесного," (Господь в другом месте уподобляет его жемчугу, Мф. 13:45), "не отдавайте на попрание людям, которые враждебны свету вследствие злых своих дел". Да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы: т. е., чтобы эти люди клеветой и злословием не оскорбили предлагаемой им благодати, а потом не обратили своей ярости и на самих проповедников ее. Так Господь, пред тем научавший апостолов ни во что вменять обиды, которые относились бы к лицу кого-либо из них, теперь научает их оберегать от всякого уничижения достоинство христианского учения и апостольского служения.

“Господь, — говорит св. Златоуст, — хочет показать великий Свой гнев к тем, которые осуждают ближних, и потому начинает Свое обличение словом укора: Лицемер! Хотя осуждающий носит личину человеколюбия, но на самом деле он исполнен крайней злобы; он присвояет себе звание врача, а на самом деле он — больной; он старается выведать чужой грех под предлогом исправления, а делает это с целью осуждения, — посему Христос и называет его лицемером. Если ты так строг в отношении к другим, что видишь и малые их проступки, то почему так невнимателен ты к себе, что не замечаешь своих великих грехов? Вынь прежде бревно из твоего глаза! Итак, видишь: Спаситель не запрещает судить, но прежде велит изъять бревно из собственного глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучек из глаза брата твоего, как исправить его согрешения. Всякий больше любит себя самого, нежели ближнего; поэтому если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай добра себе: твой грех тебе виднее и больше; а если нерадишь о самом себе, то, очевидно, что и брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания его опозорить. “Так ли мы будем любить, чтобы никогда не порицать? — Вопрошает блаж. Августин и отвечает: — будем строго судить, но начнем с самих себя. Ты расположен осудить ближнего? Но ты ведь к самому себе ближе всех.” — И здесь, как и во всем учении Христовом, имеет силу тот же закон: люби и любовь тебя научит, когда нужно и полезно покрыть грех ближнего, и когда следует с любовью его обличить. Преподобный Моисей говорил: “безумно оставлять своего мертвеца и идти плакать над чужим мертвецом. Кто чувствует тяжесть своих грехов, тот не смотрит на грехи своего ближнего.” И когда этого святого старца пригласили в собрание братий, обсуждавших как поступить с согрешившим братом, то он не хотел идти, но после приглашения пресвитера пошел, повесив на плечо дырявую корзинку с песком. “Что это такое, отец?” спросили его братия. — “Это грехи мои сыплются позади меня, а я не смотрю на них, а вот пришел судить чужие грехи” — отвечал старец. И братия, услышав это, простили согрешившему. “Да и кто знает чужую совесть, — говорит святитель Филарет. — Ты осуждаешь брата за его вчерашний грех, а он, может быть, уже омыл этот грех слезами покаяния; ты его осуждаешь, а Бог его уже простил и ты осуждаешь невинного, оправданного Богом, будущего святого... Хочешь ли избежать греха осуждения ближнего? Подражай тому подвижнику, который видя что брат согрешил, вздохнул и сказал: “Горе мне!... Как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра. И он по крайней мере покается, а я, может быть, не успею, не буду в силах покаяться.” Св. Иоанн Лествичник учит — “Если кто при тебе будет осуждать ближнего, скажи ему: перестань брат, я каждый день впадаю в тяжкие грехи, как же я могу осуждать брата?” Таким пластырем ты исцелишь и себя, и того кто при тебе осуждает ближнего. — Не утешайся согрешением ближнего, говорит св. Димитрий Ростовский, чтобы и о твоем грехе не порадовались бесы и люди. — А мы, окаянные, говорит преп. Дорофей, без разбора осуждаем наших ближних, и что еще хуже, причиняя себе вред, вредим и другому, рассказывая чужие грехи и тем вносим в его сердце грех осуждения. Если бы мы имели любовь, то на недостатки ближнего смотрели с соболезнованием, как сказано: любовь покрывает множество грехов (1 Пет. 4:8). — “Послушайте меня, злые судьи чужих деяний, — увещевает св. Иоанн Лествичник: — если истинно то, “что каким судом судите, таким же будете судимы,” то конечно, за какие грехи осудили ближнего, в те впадем сами — иначе не бывает!” Но когда отец видит пороки детей, или начальник видит пороки подчиненных, они не должны молчать; ветхозаветный первосвященник Илий, по своему мягкосердию, не обличал и не наказывал своих порочных детей, и за то понес от Бога строгое наказание. Преподобный Макарий Египетский давал преподобному Пахомию такое правило: “учи и строго суди своих подчиненных, а из посторонних не суди никого.”

Итак, нужно прежде вынуть из своего глаза бревно, тогда мы увидим, как вынуть сучок из глаза брата, то есть когда мы сумеем и сможем искоренить в себе большие пороки, тогда сумеем и сможем исправить незначительные недо­статки в ближнем нашем. Только собственным нравственным самоисправлением нам дается воз­можность и способность с успехом исправлять и ближних наших. Когда удалим от внутреннего на­шего зрения — ума и совести — предмет, омрачаю­щий это зрение, тогда яснее откроются ему вне­шние предметы и внутреннее состояние других и оно сделается более способным видеть и малые предметы, и малые недостатки в ближнем, а равно и средства с успехом исправлять их. Тогда и сужде­ние наше о поступках других будет правильнее, или точнее: мы не будем осуждать их из самолюбия, из тщеславия, из лицемерия. «Итак видишь, что Спа­ситель не запрещает судить, но прежде велит изъять бревно из собственного глаза и тогда уже исправ­лять согрешения других. Если не радишь о самом себе, то очевидно, что и брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и жела­ния опозорить его» (Златоуст).

Обращает на себя внимание прежде всего слово «лицемер». Оно дает некоторым толкователям повод предполагать, что Спаситель здесь возвращается к прежней Своей речи о лицемерах и начинает их снова обличать. Это влияет и на объяснение 1-го (Мф. 7:1) стиха, так как и здесь предполагается обличение суда только такого, который совершается фарисеями. Но все это произвольно. Слово upokrita, конечно, значит лицемер, и нет никакой надобности отыскивать или придумывать какие-либо другие значения этого слова. Но нельзя не заметить, что оно отличается большим сходством с употребленными в начале речи krinein, krimati, kriqhsesqe, и имеет с ними одинаковый корень, хотя по смыслу и различно. Можно, поэтому, думать, что оно внушено этими словами, и следует разуметь здесь не фарисеев, а всех вообще людей, которые судят об ошибках ближнего, имея в своем собственном глазу целые бревна. Судить ближнего — легко. Но трудно всегда судить самого себя. На это и указывают сравнения. Спаситель, далее, не говорит: ты увидишь ясно сучок в глазу брата своего, после того, как вынешь бревно из глаза своего; но: ты увидишь ясно, как вынуть сучок. Нужно исполнить сначала и прежде всего самое трудное дело, и тогда небольшое дело будет легко. Если бы правила эти исполнялись всеми, и частными людьми, и судьями, то на земле наступил бы золотой век.

"Господь, - говорит святитель Иоанн Златоуст, - хочет показать великий Свой гнев к тем, которые осуждают ближних, и потому начинает Свое обличение словом укора: ЛИЦЕМЕР! Хотя осуждающий носит личину человеколюбия, но на самом деле он исполнен крайней злобы"; он присваивает себе звание врача, а на самом деле он - больной; он старается выведать чужой грех под предлогом исправления, но делает это с целью осуждения, - поэтому Христос и назвал его лицемером. "Если ты, - говорит святитель Златоуст, - так строг в отношении к другим, что и малые их проступки видишь, то почему столь невнимателен ты к себе, что не замечаешь и великих грехов своих? ВЫНЬ ПРЕЖДЕ БРЕВНО ИЗ ТВОЕГО ГЛАЗА! Итак, Спаситель не запрещает судить, но прежде велит изъять бревно из собственного глаза, И ТОГДА, говорит, УВИДИШЬ, КАК нужно ВЫНУТЬ СУЧОК ИЗ ГЛАЗА БРАТА ТВОЕГО, как исправить согрешения его. Всякий больше любит себя самого, нежели ближнего; поэтому, если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай добра себе; твой грех тебе и более виден; а если нерадишь о самом себе, то, очевидно, что и брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания опозорить его". "Так ли мы будем любить, чтобы никогда не порицать? - вопрошает блаженный Августин и отвечает: - Будем строго судить, но начнем с самих себя. Ты расположен осудить ближнего? Но ведь ты к самому себе ближе всех". И здесь, как и во всем учении Христовом, имеет силу тот же закон: люби, и любовь научит тебя, когда нужно и полезно покрыть грех ближнего, и когда следует с любовью обличить его. Преподобный Моисей говорил: "Безумно оставлять своего мертвеца и идти плакать над чужим мертвецом. Кто чувствует тяжесть своих грехов, тот не смотрит на грехи ближнего своего". И когда этого святого старца пригласили в собрание братии, обсуждавших, как поступить с согрешившим братом, то он не хотел идти, но после приглашения пресвитера пошел, повесив на плечо дырявую корзинку с песком. "Что это такое, отец?" - спросили его братия. "Это грехи мои сыплются позади меня, - отвечал старец, - я не смотрю на них, а вот пришел судить чужие грехи". И братия, услышав это, простили согрешившему. "Да и кто знает чужую совесть? - говорит святитель Филарет. - Ты осуждаешь брата за вчерашний его грех, а он, может быть, уже омыл этот грех слезами покаяния; ты его осуждаешь, а Бог уже простил его, и ты осуждаешь невинного, Богом уже оправданного, будущего святого..." Хочешь ли избежать греха осуждения ближнего? Подражай тому подвижнику, который, видя, что брат согрешил, вздохнул и сказал: "Горе мне!.. Как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра. И он, по крайней мере, покается, а я, может быть, не успею, не в силах буду покаяться". "Если кто при тебе будет осуждать ближнего, - учит преподобный Иоанн Лествичник, - скажи ему: "Перестань, брат; я каждый день падаю в тяжкие грехи; как же я могу осуждать брата?" Таким пластырем ты исцелишь и себя, и того, кто при тебе осуждает ближнего". "Не утешайся согрешением брата, - говорит святитель Димитрий Ростовский, - чтобы и о твоем грехе не порадовались бесы и люди". "А мы, окаянные, - говорит преподобный Дорофей, - без разбора осуждаем ближних наших и, что еще хуже, не останавливаемся на своем собственном вреде, но вредим и другому, рассказывая ему чужие грехи, и тем вносим и в его сердце грех осуждения. И если бы мы имели любовь, то с соболезнованием смотрели бы на недостатки ближнего, как сказано: любовь покрывает множество грехов (1 Пет. 4:8)". "Послушайте меня, злые судии чужих деяний, - увещает преподобный Иоанн Лествичник, - если истинно то, что каким судом судите, таким же будете судимы, то, конечно, за какие грехи осудили ближнего, в те впадем сами, и иначе не бывает!" Но когда отец видит пороки детей, или начальник видит пороки подчиненных, они не должны молчать; ветхозаветный первосвященник Илий, по мягкосердию своему, не обличал и не наказывал своих порочных детей, и за это понес строгое наказание от Бога. Преподобный Макарий Египетский давал преподобному Пахомию такое правило: "Учи и строго суди своих подчиненных, а из посторонних не суди никого". Запрещая осуждать ближнего, Господь не запрещает зло называть злом и отличать добро от зла. Напротив, и Сам Он, и апостолы, и все святые угодники Божий, всегда судили и осуждали дела, противные вере и заповедям Божиим, и всегда боролись со злом. Судите судом праведным - говорит Спаситель в Евангелии от Иоанна (Ин. 7:24).

Тому, кто желает укорять других, должно быть безупречным, ибо если он, имея в своем глазу бревно, то есть большой брус, или грех, будет укорять другого, имеющего сучок, то сделает его несовестливым. Но Господь показывает, что тот, кто много грешит, не может хорошо видеть греха брата своего, ибо каким образом сможет увидеть прегрешение другого, легко уязвленного, тот, кто сам имеет бревно в глазу? *** См. Мф. 7:1

Видящий всю глубину сердца человеческаго Спаситель как истинно назвал лицемерами лукавых порицателей поступков ближних своих! Осуждая погрешности других, они приемлют на себя личину ревности к истине и любви к добродетели; но в самом деле осуждение их есть действие их гордости, зависти и злобы. Ибо ежели бы они в самой вещи имели сию святую ревность; то конечно бы обратили оную прежде всего на исправление самих себя от великих пороков. Посему-то Спаситель говорит: изми первее бревно из очесе твоего. Вот что, братие, заповедует нам грешмым Иисус Христос! И ежели бы мы по слову Его истинно вошли в состояние собственнаго своего сердца, и надлежащим образом занялись исправлением его: то без сомнения не достало бы нам времени смотреть за проступками других, спасительный труд над исправлением своего сердца принес бы нам истинную пользу. Исправляя себя с ревностью, мы бы самым опытом приобрели искусство исправлять других, когда бы сего требовало от вас или наше звание, или истинная братская любовь. Тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего. Собственный опыт научил бы нас смотреть с истинной точки зрения и на немощь человеческую и на проступки собратий наших. С сердцем очищенным от страстей греховных мы бы ясно видели, с каким благоразумием, терпением и любовию надлежит вынимать сучец из очесе брата своего, чтобы не повредить его ока. Из сего открывается, что Спаситель не запрещает обличать грехи человеков, но дает наставление, кому и как обличать их с пользою. Он и Сам обличал книжников и фарисеев и нечестивый народ Иудейский. По Его внушению обличали мир, во зле лежащий (1 Ин. 5:19), Пророки и Апостолы. И ныне и всегда обличение грехов в обществе Христианском для служителей Слова Божия есть столько же необходимая и святая обязанность, сколько праведный суд в обществе гражданском есть необходимый долг для судей народа. Проповедуй слово, пишет Св. Апостол Павел к служителю Христовой Церкви, настой благовременне и безвременне, обличи, запреты, умоли, со всяким долготерпением, и учением (2 Тим. 4:2)). Но обязанность сия так важна, что и призванный на сие служение прежде должен очистить свое сердце от страстей и скверн греховных, и омыть его слезами братской любви пред очами Господа, чтоб обличение его было спасительно для других. Так велика сия обязанность, что Спаситель между многими заповедями Своими почел за нужное дать особенное ученикам Своим наставление, с какою осторожностию и благоразумием надлежит им сообщать тайны Царствия Божия и излагать истины Евангелия сынам века сего в обличение их заблуждений и грехов.