Евангелие от Матфея, Глава 5, стих 46. Толкования стиха

Аще бо любите любящих вас, кую мзду имате? Не и мытари ли тожде творят?

Понятно, что речь идет о награде не на земле, а на небе, точнее, о награде небесной, которую мы можем получить и на земле. Но поскольку мы любим только тех, кто любит нас, то никакой мзды от Бога, никакого вознаграждения, в смысле обилия благодати, благодатного утешения, мы не получим. Не и мытари ли тожде творят? Кто такие мытари? Для евреев слово «мытарь», во-первых, значило то же, что человек, пребывающий в грехе. Во-вторых, мытари как люди, бравшие на откуп сбор податей, были, как правило, корыстолюбцами, фактически вымогателями. Если сейчас налоговый инспектор должен брать налоги в строго определенном размере, то тогда римская система сбора податей была очень несовершенна: частным лицам на откуп отдавались какие-нибудь области, они сразу вносили крупную сумму и таким образом погашали нужды государства, а потом с полученных в их распоряжение городов и селений собирали в свою пользу столько податей, сколько хотели. Конечно, они собирали больше, ведь им нужно было не только компенсировать потраченное на откуп, но и получить прибыль. Крупные сборщики податей продавали некоторые свои участки более мелким сборщикам, и так доходило до рядовых мытарей. Люди шли на это, чтобы заработать: они возвращали своему патрону положенную сумму, а собранное сверх этого шло в их карман. Такая порочная система сбора податей провоцировала их на бесчестное и бесчеловечное отношение к людям. И эти мытари — жестокие люди, разорявшие многих, приносившие горе в семьи, — тоже любили любящих их. Получается, что мы, если любим только тех, кто нас любит, ничем не лучше жестоких, бессердечных и бесчеловечных людей — вот какой смысл слов Спасителя.

Действительно, дружба есть даже среди разбойников, ведь и они по отношению друг к другу испытывают какие-то теплые чувства. Тех, кто уже не придерживается своих собственных воровских принципов, называют (извините за жаргонное выражение) отморозками. Таким образом, даже в блатной среде любят любящих их, и ничего в этом странного нет. Между прочим, у воров очень ценятся ответственность, обязательность, благодарность к тем, кто им чем-то помог. А мы бываем хуже их: нас любят, а мы не любим — такое происходит очень часто. Значит, мы в этом случае хуже мытарей и даже, выражаясь воровским языком, отморозков.

Лукавая душа, когда льстят ей, превозносится, а когда оскорбляют ее, приходит в неистовство; а добрая душа и лести не радуется и на оскорбление не негодует.

Итак, «любите врагов ваших и молитесь за гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небеснаго», – говорит Иисус. Но это отнюдь не означает, что так поступающие, то есть любящие и молящиеся, просто подтвердят свое «природное» сыновство Богу или получат почетное звание «сынов Божиих». Если переводить буквально, оригинал гласит: «Любите врагов ваших и молитесь за гонящих вас, чтобы вы сделались сынами Отца вашего Небесного»¹. Второй раз встречается нам в Нагорной проповеди выражение «сыны Божии».

Первый раз это было в «блаженствах»: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:9). Миротворцев и безгранично любящих Бог Отец назовет, то есть сделает «Своими сынами», примет их в Свою семью, в непосредственное с Ним общение. Так в устах Иисуса Христа звучит эсхатологическое обетование, данное Его ученикам и последователям. И в то же время это призыв – не к особой элитной группе, но ко всем людям. «Богосыновство» – не природное свойство и не заслуженное состояние, но дар благодати Божией. Этот дар способны принять и усвоить те люди, праведность которых превзойдет праведность книжников и фарисеев (см.: Мф. 5:20). Ну а хвалящиеся своей праведностью книжники и фарисеи принципиально не отличаются от презираемых ими грешников – мытарей и язычников: «Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?». Принцип взаимности в любви (ты меня любишь – вот и я тебя буду любить) справедлив для любых «грешников», но совсем недостаточен для последователей Иисуса Христа – к ним обращен призыв любить и при этом ничего не ожидать в ответ. Это свойственно Богу, Который любит мир и людей и поступает с ними не по принципу взаимности, но по принципу прощения!

<...> И побуждает к исполнению этого, не только указывая на пример благости Божией, но и на противное: аще бо любите, говорит Он, любящих вас, кую мзду имате? Не и мытари ли тожде творят? То же самое подтверждает и Павел: не у до крове стасте, говорит он, противу греха подвизающеся (Евр. 12:4). Итак, если ты исполняешь заповедь любви ко врагам, то пребываешь с Богом; если же оставляешь ее, то с мытарями. Видишь ли, что эти заповеди еще не так велики, как велико различие между мытарями и Богом? Итак, не станем помышлять о трудности повеления, но представим награду, и подумаем, кому сделаемся подобными, когда исполним это повеление, и с кем сравнимся, когда не будем исполнять. Спаситель повелевает нам мириться с братом, и до тех пор не отходить от него, пока совершенно не истребим вражды. Когда же говорит о всех вообще, то не налагает на нас такой обязанности, но только требует того, что от нас зависит, и таким образом облегчает трудность закона. Выше сказал Он: тако изгнаша пророки, иже беша прежде вас (Мф. 5:12); теперь, желая, чтобы ученики Его за то же самое не досадовали на своих гонителей, повелевает им не только терпеть так поступающих с ними, но и любить их. Видишь ли, как Он с самым корнем истребляет гнев, пристрастие к плоти, к богатству, к славе и к настоящей жизни? Это уже сделал Он и в начале Своей проповеди, но гораздо более теперь. Действительно, нищий духом, кроткий и плачущий изгоняет из себя гнев; праведный и милостивый истребляет в себе пристрастие к богатству; чистый сердцем свободен от злой похоти; гонимый, претерпевающий обиды и злословимый приучается с совершенному презрению вещей временных, и пребывает чист от надменности и тщеславия. Освободив, таким образом, слушателя от всех этих уз и приготовив к подвигам, Христос опять иным образом и с большим тщанием исторгает из его сердца указанные страсти, начиная с гнева, и уничтожая всю силу этой страсти, когда говорит, что гневающийся на брата своего, называющий его безумным и пустым человеком, заслуживает наказания; что принесший дар не должен приступать к трапезе, пока не прекратит вражды; что имеющий соперника, прежде нежели увидит судилище, должен сделать его из врага другом. Потом опять переходит к похоти и говорит, что воззревший любострастными очами заслуживает наказание как прелюбодей; соблазняющийся любострастною женою или мужем или другим кем-либо из близких к нему должен отсечь от себя всех таковых; имеющий законную жену не должен никогда удалять ее от себя и обращать взоров к другой. Этими внушениями Спаситель исторгает корни злой похоти. Вслед за тем Он обуздывает любовь к богатству, запрещая клясться, лгать и удерживать даже рубашку, какую кто имеет на теле; повелевает отдавать верхнюю одежду и не жалеть даже тела для услуг требующему. Так истребляет Он в конец пристрастие к богатству.

Наконец, все эти повеления Спаситель украшает прекраснейшим венцом, говоря: молитеся за творящих вам напасть, — и таким образом возводит учеников Своих на высочайший верх любомудрия. Как терпеть заушения есть высший подвиг, нежели быть кротким; отдавать рубашку и верхнюю одежду есть дело более важное, нежели быть милостивым; переносить обиды есть высшая добродетель, нежели быть праведным; сносить побои и не противиться, когда понуждают идти, значит больше, нежели быть миротворцем, — так и, среди гонений, благословлять гонящего — гораздо важнее, нежели быть гонимым. Видишь ли, как Он мало-помалу возводит нас на самое небо? Итак, чего будем достойны мы, которые получили повеление ревностно стараться об уподоблении себя Богу, и между тем, может быть, еще не сравнялись и с мытарями? В самом деле, если и мытари и грешники и язычники любят любящих, а мы и этого не делаем (а не делаем мы этого, когда завидуем доброй славе наших братьев), то какому не подвергнемся наказанию, будучи ниже язычников, тогда как должны быть превосходнее книжников? Как же, скажи мне, мы можем узреть царство? Как взойдем в его священные преддверия, будучи ничем не лучше мытарей? На это и указывает Спаситель, говоря: не и мытари ли тожде творят? Что особенно удивительно в учении Христа, так это то, что награды за подвиги Он предлагает повсюду в великом множестве: обещает подвизающимся, что они и узрят Бога, и царствие небесное наследят, и будут сынами Божиими и подобными Богу, и помилованы будут, и утешатся, и получат многую мзду на небесах; а если где нужно было упомянуть о прискорбном, то упоминает об этом кратко, так что имя геенны, напр., Он употребил в столь продолжительной беседе всего лишь один раз. В других случаях Он исправляет слушателя кроткими вразумлениями, убеждая его более увещаниями, нежели угрозами, например, когда говорит: не и мытари ли тожде творят? Или: аще соль обуяет; Или: мний наречется в царствии небеснем. Иногда полагает Он вместо наказания грехи, предоставляя самому слушателю заключать из тяжести последних о тяжести наказания, например, когда говорит: любодействова с нею в сердце своем; или: отпущаяй творит ю прелюбодействовати; или еще: лишше же сею от неприязни есть. Для вразумления имеющих ум не нужно упоминать о наказании, а довольно только представить тяжесть греха. Вот почему и в настоящем случае Он представляет в пример язычников и мытарей, чтобы ученики Его устыдились, видя, с какими людьми Он их сравнивает. Тоже делал и Павел, когда говорил: да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования (1 Фес. 4:13), и якоже языцы не ведящии Бога (1 Фес. 4:5).

***

И поистине то составляет величайшую добродетель, когда не тех только мы любим и не тем только всячески угождаем, которые искренно к нам расположены, но когда и людей, желающих вредить нам, к себе привлекаем ласковостью. Нет ничего могущественнее кротости. Как вылитая вода погашает сильно горящее пламя, так и слово, сказанное с кротостью, утишает гнев, воспламененный сильнее огня в печи, — вследствие чего происходит двоякая для нас польза: этим и сами мы обнаруживаем в себе кротость, и, успокоив раздраженный дух брата, спасаем от потрясения его рассудок. Да и скажи, пожалуй: не порицаешь ли ты, не осуждаешь ли гневающегося, враждебно к тебе расположенного брата? Почему же не стараешься сам поступать иначе, а еще более раздражаешься? Ведь огня нельзя погасить огнем: это неестественно. Также и гнева, ни в каком случае невозможно укротить гневом. Что для огня — вода, то для гнева кротость и ласковость. Поэтому-то и Христос сказал ученикам: «если вы будете любить любящих вас, какая вам награда»? И, желая убедить примером и подействовать на людей беспечных, присовокупил: «не то же ли делают и мытари?» То есть, и из беспечных кого ни возьми, не тоже ли они делают? Не тоже ли делают с усердием и самые мытари? Что хуже мытаря? Однако ты найдешь, что и у мытарей это совершенно исполняется; да и невозможно, чтобы и любимый не любил (любящего его). А я, желая, чтобы вы были выше и имели нечто большее, не это только внушаю вам, но хочу, чтобы вы любили и врагов. Так и этот блаженный (Иаков, живший) прежде закона, прежде всякого наставления от других, по внутреннему движению, чрезвычайной своей кротостью сперва победил Лавана, а теперь и брата. Если он пользовался и помощью свыше, то наперед, однако, показал и собственное усилие. Так и мы должны быть уверены, что, сколько бы ни усиливались, никогда и ничего не можем совершить, если не будем пользоваться содействием свыше. Но как, без высшей помощи, мы не в силах сделать ничего, как должно, так, с другой стороны, без приложения от себя собственных усилий, не можем удостоиться и вышней помощи. Поэтому будем и со своей стороны прилагать старание и приобретать вышнее попечение, чтобы и нашим старанием, и человеколюбием Божьим, добродетели наши со дня на день умножались, и мы приобретали, таким образом, благоволение свыше, чего да возможем достигнуть все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Христос теперь проповедовал совершенно новую, неслыханную в древнем мире истину, которая должна была совершенно изменить существовавший дотоле взгляд. «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Тут не только проповедуется простое непротивление злу, но и требуется активное усилие со стороны нравственной природы в деле умиротворения взаимных человеческих отношений. Люди враждуют между со­бою вследствие забвения великой истины, что все они «сыны од­ного Отца небесного», и истина эта до тех пор не будет общепризнана и понята всеми, пока люди будут разделять себя на ближних и врагов и считать себя вправе к одним отно­ситься с чувствами любви и к другим с чувствами ненависти. Пусть же члены новозаветного царства первые покажут, что такое разделение неестественно и гибельно для человечества, так как поддерживает рознь и вражду между людьми, и тогда сами враги придут к убеждению в безосновательности вражды и все человечество станет единым нераздельным братством.

Действительная и совершенная любовь состоит в том чтобы всех считать и любить одинаково, как любящих, так и ненавидящих. Таковая любовь, а с нею нераздельно и милосердие, — кратко скажу, — есть невод всем добродетелям, все заповеди Божии собою обнимает и содержит. Если кто и может сохранить все заповеди, то только сохранившие это.