Евангелие от Матфея, Глава 5, стих 3. Толкования стиха

Поучение 1-e

ОБЪЯСНЕНИЕ ПЕРВОЙ ЗАПОВЕДИ БЛАЖЕНСТВА

«Блажени нищии духом: яко тех есть Царствие небесное».

I. Все видали и видите нищих телесно; поэтому, чтобы написать образ духовной нищеты, изобразим наперед нищету телесную, чтобы подобным обяснить подобное. Нищий, как самое слово показывает, есть тот, кто ничего своего не имеет, кто всего ожидает только от милосердия других: он не имеет своего куска хлеба, чтобы утолить голод, и обычнаго для большинства питья, что­бы утолить жажду; не имеет крова, где голову приклонить, если не дадут ему денег на ночлег, не имеет одежды, если сострадательный человек не сжалится и не купит ему, или, хотя и имеет одежду, но ветхую, грязную, дырявую, негодную, к ко­торой вы и прикоснуться не хотите; от всех он в пренебрежении, отвсех укоряем; он как сор, как помет какой, хотя иной нищ пред очами Божиими, может быть, как злато в горниле переплавленное. Пример — евангельский Лазарь.

II. Теперь приложим эти черты нищаго телесно к нищему духовно. Нищий духом есть тот человек, который искренно признает себя духовным бедняком, ничего своего неимеющим; кто всего ожидает от милосердия Божия, — кто убежден, что он не может ни помыслить, ни пожелать ничего добраго, если Бог не даст мысли благой и желания добраго, — что он не может сделать ни одного ис­тинно добраго дела без благодати Иисуса Христа; кто считает себя греш­нее, хуже, ниже всех; кто всегда себя укоряет и никого не осуждает кто признает одеяние души своей скверным, мрачным, зловонным? негодным и не перестает просить Господа Ииcyca Христа просветить одеяние души его, облечь его в нетленную одежду правды; кто непре­станно прибегает под кров крил Божиих, не имея нигде безопасности в миpe, кроме Господа; кто все достояние свое считает Божиим дарованием за все усердно благодарит Подателя всех благ и от достояния сво­его охотно уделяет часть требующим, вот кто нищий духом.

И такой-то нищий духом блажен, по слову Господа; потому что где смирение, сознание своей нищеты, своей бед­ности, окаянства, там Бог, а где Бог, там очищение грехов, там мир, свет, свобода, довольство и блаженство. Таким то нищим духом Господь пришел благовестить евангелие царствия Божия, как сказано: благовестити нищим посла, Мя (Лк. 4:18), нищим духом, а не богатящимся; ибо гордость их отталкивает от них благодать Божию, и они остаются пустою и зловонною храминою. Не охотно-ли и люди простира­ют руку помощи и милосердия к тем, кто истинно бедны и крайне нуждаются в самом необходимом нeм тем ли более Бог милосердует нищете духовной, отечески снисходить к ней на призыв ея и наполняет ее Своими духовными сокровищами? Алчущия исполни благ (Лк. 1:53), сказано.

Не долины-ли обильно орошаются влагою, не долины-ли цветут и благоухают? Не на горах ли бывают снеги, и льды, и безжизненность? горы высокия — образ горделивцев; долины образ смиренных; всяка дебрь сполнится, всяка гора и холм смирится (Лк. 3:5). Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Иак. 4:6).

III. И так, блаженны нищие духом, т. е. считающие себя за ничто, яко тех есть царство небесное. (Извлечь сокращ. из „Полн. собр. Сочин. прот. Иоанна (Сергиева), т. I, стр. 157).

Поучение 2-e

(Виды нищеты духов­ной или смирения).

Научитеся от Мене, яко кроток и смирен сердцем. (Мк. 11:29).

I. Смиренный Иисус Христос хочет, чтобы и мы были смиренны: научитеся от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем, говорит Спаситель. Кто же смирен?

II. В ком есть смирение, т. е. сознание своих недостоинств пред Богом и людьми, тот смирен пред Богом, смирен пред людьми, смирен сам в себе, или что то же, смирен и в суждениях о самом себе.

а) Смирение боится Бога, старается вся­чески угодить Богу, с трепетом укло­няется от всякаго зла, с благоговением исполняет заповеди Божии, не надеется на себя, во всем полагается на милость и помощь Божию, никогда не выпускает из виду Бога, все встречающееся в жизни приписывает Богу. Счастие приемлет как дар благости Божией, несчастие считает дело ми­лости Господней. Все доброе делает собственно для Бога. Для Бога не щадит ни своих сил, ни своего иму­щества, ни своего спокойствия, ни сво­ей жизни. История жизни людей, укра­шавшихся смирением, служит этому доказательством. Таковы были Преблагословенная Дева Mapия, Пророки, Moиceй, Давид и апостолы. У этих людей, богатых дивными, богоугод­ными подвигами, все делалось для Бога, по побуждениям смирения.

б) Смирение обходится с людьми выс­шими почтительно, рассуждает об них и явно и тайно с уважением, молит­ся Богу об их здравии, благополучии и спасении, где следует, оказывает им беспрекословное послушание и повиновение.

С равными смирение обращается кротко, оказывает взаимную вежливость, вза­имную любовь, взаимное доброжелатель­ство. В случае неприятностей, почти неизбежных в жизни, смирение об­наруживаешь терпение, скрывает оби­ды, переносит великодушно досады и незаслуженные, в надежде терпением пpиoбpeсть любовь ближнего.

С низшими смирение обходится человеколюбиво, снисходит их немощам, про­щает ошибки, радеет об их благополучии, принимает живое участие в их радостях, но и скорбит о их неблагополучии. Поэтому смиренные людям приятны и заслуживают всег­да доброе о себе мнение.

в) Смиренные, благоговея к Богу, ува­жительно думая о ближних, имеют о ceбе мысли скромныя, смиренныя. Смиренные не выпускают из виду того, что они ничтожные, слабые творения, подвер­женный грехам, имеющие всегдашнюю нужду в помощи Божией, ничем не лучшие ближних своих, а потому обязанные ближним помогать, их по­читать, их любить. Украшены ли та­ковые властию и достоинствами? Они приписывают это Богу, раздаятелю власти и возводящему людей из ни­чтожества на степень славы. Одарены ли смиренные отличными способностя­ми ума и сердца? Они убеждаются, что эти дарования пришли к ним с рождением без их заслуг, без их трудов, от Отца светов, от Котораго исходит всяк дар совершен (Иак. 1:17). Владеют ли смиренные богатством? Они не гордятся этими земными благами, и смотрят на себя, как только на приставников, которым вверено богатство для надлежа­щего употребления во славу Божию и в пользу ближних. Смиренный беден ли, в низкой ли доле, несчастен ли, — он все переносить с терпением и не считает себя достойным лучшаго жребия, по грехам своим.

III. Но кто может исчислить все виды смирения? Смирение христианское глу­боко, как море, и виды его неисчислимы, как неисчислимы капли моря, как неисчислим песок, лежащий на берегах морских. Да и не в том польза, чтобы измерять область сми­рения, но в том, чтоб научиться смирению. Этой душеспасительной пользы поищем, братия, и потщимся исполнить сии слова Христовы: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем. Аминь. (Сост. по Слов. и реч. Иакова, apxиeп. Нижегородск. ч. 3 я, изд. 4-е).

Поучение 3-e

(О причинах, побуждающих нас быть смиренными).

I. Смирение должно составлять не­обходимую принадлежность нашей жизни. Как собственная стихия для рыбы есть вода: так для нас смирение есть наша родная некая стихия. Смирение должно быть в наших словах, в наших мыслях. Что же побуждает нас к смирению, рассмотрим.

II. а) К смирению побуждает, нас и тело наше и душа. Как мы немощны по телу! В болезнях мы раждаемся, внемощи возрастаем. Без пищи и пития мы умираем. Да и при пище и питии, жизнь наша очень непрочна. Не многие из нас доживают до ста­рости, большая часть из людей, по бренности тела, умирают в детстве. Да кто и доживает до старости, того большею частию удручают болезни, беспокоят припадки, изнуряет дрях­лость. Тело наше, подверженное вжизни усталости, немощам, по смерти предается тлению, смердит, делается пищею червей и обращается в прах. Ни крепость, ни сладкопитание, ни кра­сота не защищают тела нашего от разрушения и истления. Так ничтожны мы по телу! И потому должны сми­ряться, как тление и прах.

III. б) Но и душа наша не менее подает причин к смирению, как и тело. Правда, душа наша имеет великое преимуще­ство пред телом. Она одарена разумом и свободною волею. Она бессмертна. Но при всех своих преимуществах, каким она подвержена недо­статкам. Она — жилище страстей, оби­тель худых склонностей, вместилище богопротивных мыслей, обитель тьмы и невежества, бездна грехов. Кто может похвалиться свободою от гpеховных нечистот? Аще речем, яко греха не имам, себе прельщаем и истины несть в нас (Ин. 1:8. ч. III), говорит Иоанн Богослов. Если так с нами, с нашею душею де­лается, то чем нам гордиться? Не лучше ли нам, видя свои немощи, смиряться пред очами Божиими и пред людьми? Не прилично гордиться узнику, обложенному оковами, тем паче не прилично гордиться и величаться греш­нику, отягощенному узами греховными, унижающими природу человека и де­лающими ее рабою страстей, прихо­тей и пороков. Да ежели бы мы были и чисты, и честны, и неукоризненны, и святы, то и в таком случае нам нечем гордиться, и в таком случае, все, что мы имеем доброго, снятого, все это не наше. Все это Божие дело, благодатный дар. Мы не довольны есмы от себе помыслити что доброе яко от себе, но довольство наше от Бога (2 Кор. 3:5), говорит апостол Павел. Да и Иисус Христос сказал: без Мене не можете творити ничесоже, т. е. добраго и святого. Следова­тельно, и добродетели наши самыя превосходныя, самыя высокия, суть ка­чества, происходящая от Бога, а не от наших сил. Таковыя доброде­тели суть как-бы заем, и потому должны смирять нас, как напоминающия нам о нашей немощи, о нашей бедности.

в) Сверх сего побуждает нас к сми­ренно то, что смирение приятно Богу, а гордость отвратительна Ему. Смиренных Бог благословляет, а гордых отвергает. Бог гордым противится, сми­ренными же дает благодать (1 Пет. 5:5), говорит апостол Петр. В самом деле когда смирение не отли­чалось, не преуспевало в получении благоволения и любви Божией? Смирение спасло Ноя от потопа, смирение возвеличило Моисея, смирение превозне­сло Давида, смирение соделало Деву Марию Матерью Бога, смирение воз­несло на высоту небесную пророков, апостолов, мучеников и прочих подвижников веры и добродетели.

Да если бы и это не убеждало нас к смирению, то повинемся хотя убеждению Того, в руке Котораго и жизнь наша и смерть, и рай и ад, и земля и небо, повинемся гласу Христа Спа­сителя, глаголющаго: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11:29).

III. Будем смиренны, возлюбленные, как немощные, как грешники, счи­тая гордость греховным и неприличным для нас делом, при наших и телесных и душевных слабостях. Аминь. (Сост. по „Слов, и реч“. Иакова, аpxиеп. нижегородск. ч. 3-я).

Поучение 4-e

(Нужно избегать внешней и земной славы и искать вну­тренней и небесной).

I. Нет, братие, лучше и угоднее Бо­гу добродетели, чем смирение, или нищета духовная. Смирение уподобляет человека Самому Господу, Кото­рый говорит: научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем Мф. 11:29); смиренным или нищим духом Спаситель обещает первую награду: блажени нищие духом, яко тех есть царство небесное. „Смирение, — учит св. Иоанн Лествичник, — есть дверь в царство небесное». „Сми­рение, — говорит другой отец церкви, — есть полнота всех добродетелей».

Где смирение, там и любовь: только смиренное сердце способно любить по христиански, поэтому смирение есть Матерь не только всех добродетелей, но и самой любви.

II. Bсе святые украшались смирением, несмотря на все свои великие добродетели. Посмотрим на этих смиренных лю­дей, которые пред всеми себя унижали, посмотрим, кто они были на самом деле. Смирен был патриарх Авраам, он говорил о себе: я зем­ля и пепел. Но кто этот Авраам? Это — отец верующих, которому ме­жду патриархами нет равного. Сми­рен был царь Давид, он говорил о себе: я червь, а не человек. Но кто этот Давид? Это — порфироносный пророк, которому между царями нет равнаго. Смирен был апостол Павел, он написал о себе: я наименьший из апостолов, я недостоин и называтся апостолом. Но кто этот Павел? Это — один из первоверховных апостолов, который более всех трудился в деле проповедания. Сми­ренна была пресвятая Дева Мария. Она, выслушав от ангела благове­стие о зачатие Сына Божия, говорила: «величит душа Моя Господа и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем, яко призре на смирение рабы Своея». Но кто эта смиренная Дева Mapия? — Это — пресвятая Дева, Матерь Божия, высшая херувимов и славнейшая серафимов. Впрочем, на что нам при­водить слишком много примеров? Пе­речислить смиренных — значит пере­числить мужей, высоких по духу и святых по жизни. Кончим все одним. Кто есть Христос Иисус, Ко­торый во всю жизнь до самой смерти непрестанно смирял и уничижал Се­бя, Который не восхотел трости со­крушенной переломить и льна дымящегося угасить? Кто этот кроткий и смиренный сердцем, умывший ноги Своим ученикам? Высочайшая премудрость, совершеннейшая святость, сияние славы Отчей и образ ипостаси Его; словом Бог — во плоти.

Итак все святые украшались сми­рением, — все святые чуждались и избе­гали славы человеческой.

Почему же нужно избегать славы человеческой?

а) Потому, во-первых, что трудно человеку переносить славу без вреда для души своей. Трудно это не только страстным или борющимся со страстями, но и победившим страсти и святым. Хотя дарована им победа над грехом, но не отнята у них изменяе­мость, не отнята возможность возвра­титься ко греху и под иго страстей, что и случалось с некоторыми при недостатке бодрствования над собою, при допущен доверенности к себе, к своему духовному состоянию.

Преподобный Макарий Великий повествует, что некоторый подвижник, живший вместе с ним, получил дар исцеления в таком обилии, что исцелял больных одним возложением рук, но, будучи прославлен человеками, возгордился и ниспал в самую глубину греховную. (Беседа XXVII, 16).

В четвертом веке жил в Егип­те святой старец, имевший особен­ный дар чудотворения и по причине его громкую славу между человеками. Вскоре он заметил, что гордость стала овладевать им, и что он не в состоянии победить ее собственны­ми усилиями. Старец прибег к Богу с теплейшими молитвами, чтоб попущено ему было для смирения беснование. Бог исполнил смиренномудрое прощение раба Своего, и попустил сатане войти в него. Старец под­вергался всем припадкам беснующагося в течение пяти месяцев: при­нуждены были надеть на него цепи; народ, стекавшийся к нему во мно­жестве, прославлявший его великим святым, оставил его, разгласив, что он лишился рассудка, а старец, избавившись от славы человеческой и от зарождавшейся в нем гордо­сти по поводу этой славы, возблагодарил Бога, спасшего его от поги­бели. Спасение совершилось посредством незначительного томления и бесчестия пред плотскими людьми, кото­рые не понимали, что по причине знамений диавол устраивал старцу бедствие, а посредством открытого беснования старец возвращен на без­опасный путь дивным милoсepдиeм Божиим. (Patrologiae L. LXXII. De vit. patrum. lib. IV, cap. XIII).

б) Потому, во-вторых, внешнюю и зем­ную славу нужно презирать, что внешшняя слава сама по себе не имеет никакой цены, и не заслуживает быть предметом искания для христианина, который должен стремиться к славе вечной, не­бесной, духовной. Об этом так го­ворит святитель Тихон Задонский.

«Честь и благородие коль за велико почитаются от сынов века сего, и сказать невозможно… Но и сей плод извне красен, но внутрь — гнил, и при нашедшей напасти и бедах, или при неизбежной для всех кончине, спадает и исчезает, как-бы его не было. Тогда высокородный — от про­стого, и господин от раба ничем не различается. Тогда всяк познает пустое имя и титул, подобный меху надутому, — но праздному. А что с душею делается, которая в благородном теле жила, над людьми господ­ствовала, но сама страстям работала, людей обличала и судила, но сама совести и законом обличается?.. Что с нею?.. Знаем, что Бог лица человеча не приемлет, что всяк npuимет, яже с телом содела, или бла­га, или зла. Паче же в слове Его читаем, что суд жесточайший преимущим бывает (Прем. 6:5—8). Честь убо и благородие миpa сего без христианского истиннаго благородия боль­шему суду и осуждению подлежат»… «Я здесь не лица благородный осуждаю, не буди то, говорит тот же свя­титель, но честолюбие и славолюбие, которое с истинным христианским благородием и верою поместиться не может, по слову Христову (Ин. 5:44). И признаю, что языческое дело ­за суетною славою гоняться, — языче­ское, которые того только и ищут, что чувствам их подлежит. Христианам стыдно в сем подражать язычникам, — христианам, которых сердца к иному, несравненно лучше­му, благородию вера возводить должна»…

После сего святитель Тихон Задон­ский ставить вопрос: какая же истинная слава, которой можно желать христианину? И так отвечает на этот вопрос:

„Быть истинным христианином, сыном церкви православной, членом тела Христова, иметь общение с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом… Вся слава царей и князей миpa сего ничто пред Ним. Не сия слава видна ныне, но откроется в последний день (1 Ин. 3:3). Но славолюбие суетное не допущает бедного человека до истинной сей славы. Славолюбие, говорю, а не слава миpa сего. Ибо иное славу и честь в миpа сем иметь; иное — славу и честь в миpe сем жетать и искать. Могут иметь и имеют истинные христиане и святые сла­ву в миpe сем, но не ищут ея, па­че же и убегают от нея. Славолюбиe есть знак пристрастия к миpy, а оно преступно и христианскому серд­цу не прилично. (Из творений св. Тихона Задонского).

III. Посему, бр. мои возлюбленные, отвергнув наружную и суетную славу, будем заботиться о приобретении внутренней, ду­ховной. Один великий проповедник на­шей церкви, Филарет митр, Московский, (см. Проповеди его т. IV , изд. 1882 г. стр. 563) так говорит о внутренней славе:

„Скажи украшенной храмине: ты не чертог небесного Жениха. Чертог Его — непорочное сердце. Он вселяет­ся верою в сердца (Еф. 3:17).

«Скажи изящным одеждам: ни одна из вас не годится быть одеянием брачным (Мф. 22:12), в котором входят на царский брак, и без которого извергаются во тьму кромешную. Сего одеяния не выткут в стане, и не принесут из чужой земли: оно частью подается свыше, частно вырабатывается собственными подвигами каждого, по реченному: облецытеся Господом нашим Иисусом Христом (Рим. 13:14) облецытеся во утробы щедрот, благость, смиpeние, кротость и долготерпение Кол. 3:12)

Скажи роскошному пиру: не сюда приет небесный Гость, хотя Он и обещал внити и вечеряти со всяким, кто Ему отверзет двери (Откр. 3:20). У Него иная пища: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих (Мф. 4:4). Ему надлежит отверсти двери сердца: отверзают же их молитва, любовь и соблюдение слова Его: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему придем, и обитель у него сотворим (Ин. 14:23),

Скажите помыслам тщеславия и корыстолюбия, когда они приближаются к вашим добрым делам: удалитесь, лисы губящия винограды (Песн. 2:15):, мы хотим сохранить Господу вино­града никем не тронутый плод.»

С помощью указанных теперь и подобных духовных размышлений и упражнений, да даст вам, братия, Отец небесный, по богатству славы Своея, силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце (Еф. 3:16), да, имея славу внутри достойны явим­ся славы вечный. Аминь. (Свящ. Гр. Дьяченко).

Не сказал: нищие имуществом, но нищие духом, т е. смиренные душою и желанием, называя это духом. Не тот блажен кто смиряется каким-либо несчастьем, потому что ничто непроизвольное не доставляет блаженства. Всякая добродетель характеризуется тем, что совершается добровольно. Нищим же (ητωχος) назвал здесь смиренного, от слова κατεπτηχεναι, что значит убояться, или быть устрашенным, – потому что смиренномудрый всегда боится Бога, как будто никогда не благоугодивший Ему. Смотри, какое основание Он полагает для Своего учения. Так как высокомудрие низвергло дьявол; унизило первосозданного, который думал, что он станет Богом после того как вкусит от древа, и сделалось, таким образом, корнем и источником всех зол, – то приготовляет противоположное ему лекарство, смиренномудрие, и полагает его корнем и основою добродетелей, так что, в случае пренебрежения им, все остальное, хотя бы достигало неба, отнимается и пропадает, как показано на примере фарисея. Вполне соответствующая и награда за него: именно за величайшее бесчестие воздается честь высочайшая, больше которой и найти невозможно. По видом блаженств привел эти заповеди, делая Свое слово более удобоприемлемым. Нужно было вначале кротко беседовать с ними, и таким образом мало-помалу переходить к заповедям. Почему не сказал Он – смиренные, но нищие? Потому что последнее больше первого. Есть много видов смиренномудрия. Один бывает смиренным в достаточной мере, а другой – в превосходной. Это последнее похваляет и блаженный Давид, говоря: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19).

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Господь учит тому, что следует отвергнуть славу человеческого често­любия, и приводит в пример слова: Господу Богу Твоему поклоняйся, и Ему одному служи (Мф. 4:10). Когда Он предвозвес­тил через пророков, что изберет сми­ренный народ, боящийся Его слов, Он положил начало совершенного блажен­ства в духе смирения. Таким образом, Он определил, что живущие в смирении — это те люди, которые помнят, что обладают Царством Небесным. Ни у кого нет ничего, что было бы его собственным, но всем по дару одного Отца даны одинаковые возможности и условия для прихода в жизнь, а также средства пользоваться ими.

Итак, с чего Христос начинает, и какие полагает для нас основания новой жизни? Послушаем внимательно слова Его. Говорено было к ученикам, а написано для всех, которые будут после них. Потому-то и Христос, хотя обращается с проповедью к ученикам, но не к ним относит слова Свои, а говорит о всех блаженствах неопределенно. Не сказал: блаженны вы, если будете нищими, но — блажени нищии. Даже, если бы говорил и к ним одним, и тогда Его проповедь относилась бы ко всем. В самом деле, когда напр. Он говорит: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28:20), то говорит не к ним одним, но чрез них и ко всей вселенной. Равным образом, когда ублажает их за претерпение преследований, гонений, жестоких страданий, то сплетает венец не одним им, но и всем так живущим. Но чтобы это было яснее, и ты узнал, что слова Его имеют большое отношение и к тебе и ко всему роду человеческому, если кто внимателен, — послушай, как Он начинает дивное слово Свое: блажени нищии духом, яко тех есть царствие небесное.

Что значит: нищие духом? Смиренные и сокрушенные сердцем. Духом Он назвал душу и расположение человека. Так как есть много смиренных не по своему расположению, а по необходимости обстоятельств, то Он, умолчав о таких (потому что в том не велика слава), называет прежде всего блаженными тех, которые по своей воле смиряют себя и уничижают. Почему же не сказал Он: смиренные, а сказал: нищие? Потому, что последнее выразительнее первого; нищими Он называет здесь тех, которые боятся и трепещут заповедей Божиих, которых и чрез пророка Исаию Бог называет угодными Себе, говоря: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих (Ис. 66:2)?

Много степеней смирения: иной умеренно смирен, а иной с преизбытком. Последнего рода смирение восхваляет и блаженный пророк, когда он, описывая нам не просто смиренное, но весьма сокрушенное сердце, говорит: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19). И три отрока, вместо великой жертвы, приносят Богу это смирение, говоря: но душею сокрушенною и духом смиренным да прияти будем (Дан. 3:39). Такое смирение ублажает здесь и Христос. Все величайшие бедствия, удручающие всю вселенную, произошли от гордости. Так и дьявол, не бывший прежде таковым, сделался дьяволом от гордости, на что указывая, и Павел сказал: да не разгордевся в суд впадет диавол (1 Тим. 3:6). Так и первый человек, обольщенный от дьявола пагубною надеждою, пал и сделался смертным; он надеялся стать богом, но потерял и то, что имел. За то и Бог, порицая его и как бы смеясь над его неразумием, сказал: се Адам бысть яко един от нас (Быт. 3:22). Так и каждый после Адама, мечтая о своем равенстве с Богом, впадал в нечестие. Так как, следовательно, гордость есть верх зол, корень и источник всякого нечестия, то Спаситель и приготовляет врачевство, соответствующее болезни, полагает этот первый закон, как крепкое и безопасное основание. На этом основании с безопасностью можно созидать и все прочее. Напротив, если этого основания не будет, то хотя бы кто до небес возвышался жизнью, все это легко разрушится и будет иметь худой конец. Хотя бы ты отличался постом, молитвою, милостынею, целомудрием или другою какою добродетелью, все это без смирения разрушится и погибнет. Так случилось с фарисеем. Взойдя на самый верх добродетели, он ниспал с него и потерял все потому, что не имел смирения — матери всех добродетелей. Как гордость есть источник всякого нечестия, так смирение есть начало всякого благочестия. Потому-то Христос и начинает со смирения, желая с корнем исторгнуть гордость из души слушателей. Какое же имеет это отношение к ученикам, которые всегда были смиренны? Они не имели никакого повода к гордости, будучи рыбаками, бедными, незнатными, не учеными. Но если это не относилось к ученикам, то относилось к тем, которые были там, и которые после должны были принимать учеников, чтобы последние не были в презрении по причине своей нищеты. Впрочем, слова Христа относились и к ученикам. Если в то время они и не имели нужды в этом полезном наставлении, то могли иметь впоследствии — по совершении знамений и чудес, после такой славы в целом мире и после такого дерзновения к Богу. Поистине, ни богатство, ни власть, ни самое царское достоинство не могли столько внушить гордости, сколько все то, что имели апостолы. Впрочем, еще и до совершения знамений они могли возгордиться, могли поддаться слабости человеческой, когда видели многочисленное собрание народа, окружавшее их Учителя. Потому-то Христос наперед и смиряет их помыслы.

Преподаваемое учение Христос излагает не в виде увещаний или повелений, а в виде блаженства, делая, таким образом, проповедь Свою занимательнее, и для всех открывая поприще учения. Не сказал: такой-то и такой блажен, а — все так поступающие блаженны, так что хотя бы ты был рабом, бедняком, нищим, бесприютным, необразованным, нет никакого препятствия к тому, чтобы быть тебе блаженным, если будешь иметь эту добродетель.

***

Блаженны нищие духом, Блаженны кроткие (Мф. 5:3-5), Он (Господь) показывает, как должно исполнять это. Как же научил Он? "Взяв полотенце, препоясался: начал умывать ноги ученикам" (Ин. 13:4, 5). Что может сравниться с таким смирением? Так Он научает этому не только словами, но и делами.

***

Ничто, точно ничто не может так обуздывать и воздерживать нас, как смиренномудрие, когда, т.е. мы бываем, скромны, смиренны и никогда нисколько не мечтаем о себе. Ведая это, и Христос, когда приступал к преподаванию духовного того учения, начал с увещания к смиренномудрию, и, отверзши уста, наперед постановил этот закон словами: блаженны нищие духом (Мф. 5:3). Кто намеревается строить большой и великолепный дом, тот полагает и основание соответственное, чтобы оно могло выдержать тяжесть, которая впоследствии будет лежать на нем: так и Христос, начиная возводить в душах учеников великое здание любомудрия, наперед полагает увещание к смиренномудрию, как твердое и непоколебимое основание, — первую и нижнюю часть здания, зная, что, когда эта добродетель вкоренится в сердцах слушателей, то и все прочие добродетели могут уже безопасно навидаться. Следовательно, когда нет в человеке этой добродетели, тогда он напрасно, попусту и без пользы будет трудиться, хотя и совершит все прочие добродетели. Как человек, построивши дом на песке, хоть и подъял труд, но не получит пользы, потому что не положил надежного основания, — так, сколько бы кто ни сделал добра, без смиренномудрия, погубит и испортит все. А смиренномудрие разумею не то, что на словах и на языке, а то, что в сердце, от души, в совести, — что видеть может один Бог. Эта добродетель, одна и сама по себе достаточна к умилостивлению Бога, что и доказал мытарь. Не имея ничего доброго и не могши похвалиться хорошими делами, он сказал только: Боже! будь милостив ко мне грешнику! (Лк. 18:13) – и вышел праведнее фарисея; между тем это были слова еще не смиренномудрия, но искреннего сознания. Смиренномудрие состоит в том, когда человек, признавая в себе великие совершенства, нисколько не мечтает о себе; а сознание — в том, когда человек, будучи грешником, сам исповедует это. Если же не сознавший в себе ничего доброго, исповедав то, чем он был, так преклонил Бога на милость, — то каким дерзновением будут пользоваться те, которые могли бы указать на множество своих добродетелей скрывают, однако таковые, и ставят себя в числе последних? Так-то сделал и Павел: будучи первым из всех праведников, он называл себя первым из грешников (1 Тим. 1:15); и не только называл себя так, но и был убежден в этом, узнав от Учителя, что, и сделавши все, мы должны называть себя рабами, ничего нестоящими (Лк. 17:10). Вот, в чем состоит смиренномудрие! Подражайте же ему вы, у которых есть добрые дела, а мытарю – вы, которые обременены грехами. Будем признавать себя такими, каковы мы на деле; будем ударять в грудь и заставлять душу свою нисколько не мечтать о себе. Если мы будем в таком расположении, то оно послужит у нас достаточным приношением и жертвою, как и Давид сказал: "жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс. 50:19). Не сказал только: "смиренного", но еще и: "сокрушенного"; а сокрушенное переломлено, и уже не может, хоть и захочет, подняться вверх. Так и мы, не только смирим нашу душу, но и сокрушим и пронзим; а она сокрушается, когда постоянно помнит о своих грехах. Когда так смирим ее, она, если и захочет, не будет в состоянии подняться до гордости, потому что совесть, подобно узде, будет удерживать ее от надмения, будет укрощать и умерять во всем. Таким образом, возможем мы обрести и благодать у Бога: "сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа" (Сир. 3:18). А кто обрел благодать у Бога, тот не почувствует никакой неприятности, но может и здесь, с Божией благодатью, легко перенести все несчастья, и избегнуть уготованных там грешникам наказаний, потому что благодать Божия будет ему везде предшествовать и во всем содействовать к добру. Ее-то да удостоимся получить все мы, о Христе Иисусе Господе нашем, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

***

Сам Господь наш в нагорной проповеди в начале говорил: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:3). Нищим открыта дверь небесная; смирение — причина всех благ, а гордость — причина всех зол.

***

И действительно, добродетель имеет и главу и члены, благолепнейшие всякого стройного и красивого тела. Что такое, спросишь, глава добродетели? Смиренномудрие. Потому и Христос начинает с смиренномудрия, говоря: Блаженны нищие (Мф. 5:3). Вот глава добродетели! Она не имеет ни волос, ни кудрей, но так прекрасна, что привлекает самого Бога. “На кого, — говорит Он, — Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим” (Ис. 66:2)?

Первая заповедь блаженства гласит: Блаженны нищие духом (Мф. 5, 3). Духовная нищета — это внутреннее самоотречение. Человек, воспринявший ее, отказывается от своих иллюзорных богатств, от того, что так ценит слепой и страстный мир. Он отказывается от временного и преходящего, от того, что становится добычей тления и смерти. Он освобождается от своих страстных привязанностей, он с болью отрывает их от сердца, как червей, присосавшихся к ране. Он перестает доверять своим суждениям, как пропитанным ложью. Его душа похожа на корабль, из которого во время бури выбрасывают весь ненужный груз, чтобы он не утонул и не погрузился на дно с теми драгоценностями, которые спрятаны в его трюме. Или — на борца, который выходит на сражение обнаженным, чтобы противник не мог схватить его за одежду и бросить на землю. Нищий духом — тот, кто надеется не на себя, а на Бога, не на свой разум, не на свои таланты, не на помощь людей, а только на Промысл Божий. Поэтому он отказывается не только от мира, но и от образов мира в своей душе, от помыслов, колеблющих его ум. Быть нищим духом — значит иметь свое сердце свободным для Бога. Быть нищим духом — значит отречься от всего ради Одного и в этом Одном получить все. Но если для внешней, телесной нищеты достаточно однажды раздать все свое имущество, то для нищеты духовной необходима постоянная внутренняя борьба со страстными образами этого мира.

Заповедь никогда не может быть исполнена человеком в совершенстве — это путь, не имеющий конца. Быть нищим духом — значит стоять умом с молитвой у своего сердца и прогонять помыслы, возникающие в его глубине. Быть нищим духом — значит служить Богу в тайне молчаливого сердца, имея его нищим от помыслов этого мира. Человек, избавляясь от собственных помыслов, избавляется и от демона печали. Поэтому нищий духом всегда радостен. В сердце нищего духом рождается Иисусова молитва. В сердце «богатого» мыслями, хотя бы блестящими и возвышенными, молитва начинает меркнуть и гаснуть. Есть блаженная нищета — отказаться от богатства вещественного и мысленного ради Бога. Есть другая, сатанинская нищета — потерять Самого Бога; в этом смысле нищие — это демоны, у них есть все, кроме Бога.

Большая часть наших помыслов всевается в нас темными духами, поэтому отказаться от помыслов — это отдать свое ложное имение нищим — демонам, тем, кто наполняет мечтаниями нашу страстную душу и наш гордый ум. Ставшие нищими духом по Богу не должны приобретать растраченное «богатство» вновь, иначе получится сизифов труд: человек несет камень к вершине, но он выпадает из рук и снова катится вниз. Нищий духом должен отказаться не только от того, что возбуждает в душе страсти и явно влечет ко греху, но и от всего того, что не от Бога: от мирского искусства и литературы, от пустых бесед, от игр и забав, от всякой ненужной информации. Даже в чтении духовных книг он должен ограничивать себя, чтобы не отнять времени и сил у лучшего — у молитвы и нечаянно не развить в себе духовного сластолюбия и тщеславия. Простое чтение духовных книг без руководства ими в повседневной жизни является подделкой духовности, ложью, тем неправедным богатством, от которого и должен отречься нищий духом. Духовные знания, не добытые трудами и кровью и не претворенные в жизнь, делают человека фарисеем, который гордится знанием Торы наизусть. У нищего духом даже сама молитва не должна быть многословной. Гораздо больше соответствует его нищете молитва краткая по форме, но продолжительная по времени. Нищему не подобает красочно и поэтически описывать свою нищету или разыгрывать драму перед публикой, ему достаточно одного слова «помогите!». Настоящая нищета, будь то духовная или телесная, немногословна. И потому всё учение об Иисусовой молитве и о борьбе с помыслами, которое оставили нам святые отцы, по сути своей является раскрытием и исполнением все той же первой заповеди - блаженны нищие духом.

В настоящее время некоторые церковные писатели пытаются пойти дальше святых отцов и «усовершенствовать» технику Иисусовой молитвы. Примером этого является обширная статья «О молитве» митрополита Антония (Блума). Здесь поставлены в один ряд преподобный Серафим Саровский, Франциск Ассизский, Оптинские старцы и др. Автор хочет синтетически рассмотреть их опыт и незаметно сходит с пути, проложенного святыми отцами. Митрополит Антоний пишет о том, что после произнесения Иисусовой молитвы надо не спешить с ее повторением, а прислушаться к своей душе в молчании и постараться в этой паузе услышать ответ от Бога. По мысли митрополита Антония, мы говорим с Богом, но не слушаем Его, поэтому похожи на собеседника, который внимает только своим собственным словам. Этой своей мысли митрополит придает первостепенное значение и сообщает, что многие из его паствы, кому прежде Иисусова молитва не давалась, после принятия его методики почувствовали оживление молитвы и интерес к ней. «Раньше я в молитве только говорила, а теперь слушаю Бога», — с благодарностью сообщила митрополиту одна из его духовных дочерей. Что же происходит в таком реформированном варианте молитвы? — Соединение и чередование молитвы с медитацией. Пауза молчания — это медитативное созерцание своего собственного подсознания; при этом рождающиеся в нем субъективные переживания и смутные представления воспринимаются как ответ Бога. Само ожидание Божественного ответа не лишено гордыни: человек считает, что у него «созданы» внутренние условия для того, чтобы голос Божий зазвучал в его душе, он поступает так, как будто берет телефонную трубку, говорит «алло» и слушает ответ с другого конца провода. Здесь происходит потеря самого главного для молитвы — чувства своего недостоинства и греховности. Переживания неочищенной страстной души становятся предметом молчаливого созерцания; они культивируются, то есть искусственно возбуждаются вниманием и интересом к ним. Этот западный пиетизм в лучшем случае делает человека гурманом молитвы, а в худшем — приводит к прелести.

Восхищение ума к Богу у православных подвижников происходило неожиданно для них, а не по методу и плану, происходило зачастую именно тогда, когда они считали себя недостойными воззреть на высоту небесную, и лишь взывали из глубины сердца: «Господи, помилуй мя, падшего», когда они молились только об одном — о прощении своих грехов. Человек, обращающийся в молитве к Богу, никогда не остается без ответа, но этот ответ — помощь Божия в его жизни, особенно в его духовной борьбе. Иногда человеку кажется, что его молитва не услышана, но она исполняется не так, как хочет слепой и страстный человек, а по воле Божией, премудрой и благой.

Слышать или видеть Бога в своем сердце, вызывая Его молитвой, как бы заклинанием, или представлять Бога, действующим в нашем сердце, силой своего разгоряченного воображения — это значит в самом же начале извратить путь к богообщению. Бог по Своей любви не может явиться душе человека гордого и страстного, так как это было бы злом, потому что укрепило бы такого человека в самомнении, а значит — в обольщении.

Но митрополит захотел синтезировать опыт восточных исихастов и западных визионеров-пиетистов, захотел как бы объединить восточных и западных монахов в один монастырь и в результате создал свою особую «мистику». В такой методике трудно понять, что является паузой: молчание между молитвой или слова молитвы между молчаливым прислушиванием к своей душе в ожидании «ответа от Бога».

Всякий синтез истины и лжи превращается в правдоподобную ложь. Ошибка в области мистики разрушительно проявилась и в области догматики. Поэтому, отвечая на вопросы студентов Московской Духовной Академии, митрополит признался, что он верит в спасение людей вне христианской веры по их личным нравственным достоинствам.

Нищий духом не программирует в своей молитве встречу с Божеством, озарений и откровений. Он изумляется одному — милосердию Божию к нему, последнему грешнику.