Евангелие от Матфея, Глава 5, стих 28. Толкования стиха

Точно так же недостаточно чисто внешне исполнять 7-ю заповедь закона Божья: «Не прелюбодействуй!» ограждая себя от греха лишь физически. Господь учит, что не только действие, но и мысль, внутреннее вожделение или вожделенный взгляд на женщину – уже преступление. «Любодействует с женою в сердце тот, - говорит св. Афанасий Великий, - кто согласен на дело, но препятствием ему или место, или время или страх перед законом». Не всякий взгляд на женщину - грех, но взгляд с желанием совершить грех прелюбодеяния.

Спаситель, как Сама Премудрость, в этих немногих словах раскрывает душевное состояние всякого человека. Действительно, если кто-то смотрит с вожделением на лицо другого пола (не нужно думать, будто заповедь относится только к мужчинам), значит, в душе его уже что-то произошло. Святыми отцами, которые наблюдали за собой, этот процесс описан детально. Они говорят о развитии помысла: сначала бывает прилог, потом сочетание, собеседование, увлечение этим помыслом, согласие, потом возникает страсть, в конце концов, человек решается на деле исполнить грех — и если иногда этого не делает, то просто потому, что не имеет возможности. Все это в Евангелии изображено кратко: Уже любодействова с нею в сердцы своем. Конечно, в буквальном смысле слова совершать в сердце блуд невозможно. Но мечтать и постепенно в помыслах согласиться с блудным мечтанием — возможно. Более того, перед нашими глазами может никого не быть, а мысленный взгляд на лицо другого пола будет, когда мы кого-то себе представим: из памяти ли возникнет этот образ или будет действовать одно воображение. Это уже прелюбодеяние — тот самый взгляд с вожделением, который осуждает Спаситель. Глядеть с вожделением возможно как телесными глазами, так и умственным оком. Это одинаково предосудительно. Когда человек смотрит на кого-то с вожделением и не может удержаться от такого воззрения, это означает, что страсть чрезвычайно им овладела и он уже в каком-то смысле грешит на деле. Попробуем это объяснить. По Евангелию, центром, источником духовной жизни человека является сердце. От сердца исходят помышления злые (Мф. 15:19), — сказал Спаситель. Раньше в заповедях блаженства мы слышали такие Его слова: Блаженны, чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5:8). Все начинается с сердца. Любое чувство, поступок — не только прелюбодеяние, но и вообще что-либо доброе или злое — прежде происходит в сердце, а потом в нашем уме конкретизируется и облекается в определенные, ясные формы, и затем мы переходим к какому-то делу. А взгляд уже есть дело, потому что это движение органа тела. Глаза направляются туда, куда влечет их внимание, а внимание в данном случае привлекается страстью. Причина не в том, что перед нами женщина или мужчина, а именно в том, что в нашем сердце неправильное отношение к лицу другого пола. Поэтому мы воспринимаем человека превратно, видим в нем только то, что услаждает нашу страсть, но не видим самого главного, не видим того, что есть человек на самом деле, он становится от нас скрытым. Понятно, что такая нечистая любовь всегда является противоположностью настоящей любви к ближнему: какая может быть любовь к ближнему, если в человеке видят только одно телесное?

Кто не много заботится о душе своей, тот не судит своего сердца; кто гневается без причины на своих ближних, тот не считает это грехом; и он не считает за грех желать чужую жену, если воздерживается от похотливых действий. Но это великий грех для боящихся Бога и судящих свое сердце. Велик этот грех и пред Богом, Который взирает не столько на дела людей, сколько на сердца. Этой заповедью закон не нарушается, а исполняется, ибо без нее заповедь закона устоять не может. Ведь всякое прелюбодеяние рождается из вожделения. Как же в соответствии с заповедью закона уничтожится прелюбодеяние, если не истребить вожделения в соответствии с заповедью Христовой? Таким образом, как гнев есть мать убийства, так вожделение — мать прелюбодеяния. Соответственно, если кто гневается напрасно на своего брата, тот убивает его в своем сердце, хотя бы и не убивал его из страха возмездия или по своей слабости. Это есть убийство пред Богом, Который смотрит не столько на дело, сколько на внутреннее расположение. Так и вожделеющий к чужой жене уже прелюбодействует с нею в своем сердце. И хотя бы он и не обладал ею из-за какого-либо препятствия, но он уже прелюбодей пред Богом, Который смотрит более на желание, чем на дело, ибо у того человека недоставало подходящих обстоятельств для прелюбодейства, а не желания. Но чтобы люди, не разумеющие тайну человеческой природы и полагающие, что вообще вся плотская природа подчинена таким страстям и нет человека, даже среди святых, кто был бы в силах совсем отрешиться от гнева либо вожделения, не сочли, что Христос, заповедуя невозможное, будто бы изыскивает для Себя случай осудить людей — ибо всякий, кто дает заповедь, которую невозможно исполнить, сеет повод к негодованию и ищет причины для наказания, — посему мы скажем немного о различии воли души и плоти. Поскольку в нас заключены две природы, а именно души и тела, то мы имеем и две воли: одну — души, а другую — плоти; то есть два гнева — души и плоти, два вожделения — души и плоти. И, конечно, плотская природа отделяться от всего этого не в состоянии. Поэтому неизбежно, даже не желая того, она и гневается, и вожделеет, ибо создана лишенной собственного произволения, то есть ныне она не имеет собственного произволения, как была сотворена изначально, а находится под законом греха. Ибо она продана греху¹. Поэтому апостол говорит о ней: Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8:7). Душа же сотворена с собственным произволением по закону правды Божией; поэтому она может и не гневаться, если не пожелает, и не вожделеть, если не пожелает. Поэтому всякий раз, когда мы гневаемся или вожделеем, но недовольны этим и стремимся подавить гнев или вожделение, то совершенно ясно, что гневается и вожделеет одна лишь наша плоть, но не душа. Но когда нам так угодно и мы считаем справедливым удовлетворить, если могли бы, свой гнев или вожделение, тогда и душа гневается и вожделеет вместе с плотью. И поэтому Бог, зная, что плотская природа Ему не покорна, не может не гневаться и не давать плоти те заповеди, которые дает. Разумно ли давать предписания тому, кто не может повиноваться, даже если захочет? Но Он обращается к душе и душе дает заповеди, которая во всем может быть покорной Богу и, даже когда плоть в гневе и вожделении, может сама не гневаться и не вожделеть.

Любодействует с женою в сердце, кто согласен на дело, но препятствуют ему в том или место, или время, или страх гражданских законов. В том же, что многие, не совершив злочестивого дела, наказаны как прелюбодеи, не трудно удостовериться всякому примером Олоферна. Когда спешил он совершить ненавистное дело; тогда Иудифь, как закон правды, извлекши меч, отсекла ему голову, призвав в помощь и в защиту, как законодателя и споспешника целомудрию, — Бога. Так и два старца, сказавши Сусанне: се в похотении твоем есмы (Дан. 13:20), хотя не сделали сего, однако-же наказаны и подверглись смерти, как прелюбодеи. Посему, если кто таков и ныне, т. е. похотлив, невоздержен, вожделевает чужих жен; то любодействует он в мысли своей. А кто владеет страстями, блюдет себя чистым от нарушения долга и от осквернения, тот не прелюбодей, но властелин страстей. Он Божиим страхом останавливает стремительность сластолюбия, как морской волне препятствует твердая и незыблемая скала.

Как в предыдущей заповеди, прибавив: напрасно положил различие между благовременным гневом и безвременным, так и в этой, прибавив с вожделением, разграничил воззрение нестрастное от страстного. И не сказал просто: иже воззрит, но: иже воззрит с вожделением, то есть кто смотрит усердно, кто смотрит страстно, так что возбуждает желание к совокуплению. Такой наполнил уже свое сердце страстью и в душе уже совершил прелюбодеяние. Или: кто смотрит для того, чтобы возбудить пожелание. Такой сам искал страсти, сам спешил к вожделению и предался ему и, если не коснулся жены телом, то по крайней мере мыслью. А кто смотрит на нее мимоходом, или по какой-либо другой необходимости, тот свободен от вины. Женою здесь называет и замужнюю женщину, и отпущенную мужем, и девицу. Нужно знать, что наставление эти, хотя по видимому направлены к мужьям, относятся и к женам. Муж есть глава жены (Еф. 5:23), а с головою соединены и члены. Запретил внимательный взор, потому что из него проистекает страсть в сердце; страстное же сердце побуждает и тело к совокуплению. Посему Он уничтожил корень, чтобы, произрастив ветвь, он не принес плода.

Между словами πάθος θ προπάθεια, т.е. между страстью и мысленным пожеланием различие состоит в том, что страсть рассматривается как порок, а мысленное пожелание, хотя заключает в себе вину начала порока, но не ставится на одну ступень с преступлением. Итак, кто увидит женщину, и душа его будет затронута, тот поражен мысленным пожеланием. Если же он согласится и от помысла перейдет к страстному движению, как написано у Давида: Перешли к помыслу сердца (Пс. 72:7), то он перешел от мысленного пожелания к страсти, и для того, чтобы согрешить, ему недостает только удобного случая, а не своего желания. Итак, тот, кто будет смотреть на женщину с чувственным пожеланием, т. е. если будет смотреть с тем, чтобы удовлетворить похоти и расположить ее к совершению греха, тот по справедливости называется совершившим прелюбодеяние с ней в сердце своем.

Итак, начав с главных наших страстей, т. е. гнева и пожелания (поскольку эти страсти сильнее в нас действуют и более других свойственны нам, Спаситель с великою властью, подобающею законодателю, исправил понятие о них и со всею точностью определил их сущность. В самом деле, Он не сказал, что только любодей наказывается; но что Он сказал касательно убивающаго, тоже говорит и здесь, назначая наказание и за любострастный взор, чтобы показать, в чем состоит превосходство Его пред книжниками. Воззревый на жену, говорит Он, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем, т. е. кто привык засматриваться на телесную красоту, уловлять прелестные взоры, услаждать таким зрелищем свою душу и не сводить глаз с миловидных лиц, тот уже любодействует. Христос пришел избавить от злых дел не только тело, но еще более душу. Так как благодать Духа Святого мы принимаем в сердце, то Спаситель прежде всего его и очищает. Но как, скажешь, возможно освободиться от пожелания? Если только пожелаем, то очень возможно и его умертвить и сделать недействительным. Впрочем, Христос запрещает здесь не всякое пожелание, но пожелание, рождающееся в нас от воззрения на жен. Кто любит смотреть на красивые лица, тот больше всего сам возжигает в себе пламя страсти, и делая душу пленницею страсти, скоро затем приступает и к совершению пожелания. Потому-то Христос и не сказал: кто вожделеет, ко еже любодействовати, но — иже воззрит, ко еже вожделети. Когда Он говорил о гневе, то делал некоторое ограничение словом: всуе и напрасно. А говоря о пожелании, не употребил подобного ограничения, но всецело воспретил пожелание, — хотя гнев и пожелание равно нам врожденны, и не без цели находятся в нас, именно — гнев для того, чтобы нам наказывать злых и исправлять беспорядочно ведущих себя, а пожелание для того, чтобы нам рождать детей, и таким образом преемственно сохранять род наш. Итак, почему же Спаситель и здесь не употребил ограничения? Если углубим внимание, то и здесь найдем весьма большое ограничение. В самом деле, Он не просто сказал: кто пожелает, — потому что можно желать и сидя в горах, — но: иже воззрит, ко еже вожделети, то есть, кто сам воспламеняет в себе пожелание, кто без всякого принуждения вводит этого зверя в спокойное свое сердце. Это уже происходит не от природы, но от нерадения. Такое пожелание возбраняется и в ветхом законе, когда говорится: не назирай чуждыя доброты (Сир. 9:8). Далее, чтобы кто не сказал: какая беда, если я посмотрю, но не буду увлечен страстью? — Христос угрожает наказанием и за самое такое воззрение, чтобы ты, слишком надеясь на себя самого, не впал таким образом после в грех. Но великий ли грех, скажешь ты, если я посмотрю и пожелаю, но ничего худого не сделаю? Нет; и в этом случае ты равняешься с любодеями. Так определил Законодатель, и ты не должен более любопытствовать. Когда ты посмотришь так один, два, три раза, то, быть может, еще в состоянии будешь преодолеть страсть; но если постоянно будешь делать и возжжешь пламень страсти, то непременно будешь побежден ею, потому что ты не выше природы человеческой. Подобно тому как мы, видя дитя, держащее нож хотя и без вреда для себя, наказываем его за это и запрещаем впредь прикасаться к нему, так и Бог запрещает страстное воззрение еще прежде действительного преступления, чтобы нам когда-либо не впасть в самое преступление. Кто однажды возжег в себе страстное пламя, тот и в отсутствие виденной им женщины беспрестанно строит в воображении образы постыдных дел, а от них часто переходит и к самому действию. Поэтому Христос запрещает и любодейное движение сердца. Итак, что скажут те, которые имеют у себя сожительницами девиц? Они, по определению закона, виновны в бесчисленном множестве прелюбодеяний, потому что ежедневно смотрят на них с вожделением. Потому-то и блаженный Иов положил себе главным законом никогда не позволять себе такого воззрения (Иов. 31:1). Действительно, когда посмотришь на женщину, то уже труднее воздержаться от наслаждения тою, которую любишь. Притом удовольствие, получаемое нами от воззрения, не так велико, как велик вред, претерпеваемый нами от усиливающегося пожелания; таким образом мы сами усиливаем нашего противника, даем больше свободы дьяволу, так что оказываемся уже не в состоянии отразить его, если впустим его внутрь себя и откроем для него свое сердце. Поэтому-то Спаситель и говорит: не прелюбодействуй глазами, — тогда не будешь прелюбодействовать и сердцем. Можно смотреть на женщин и иначе, — именно так, как смотрят целомудренные. Поэтому-то и Спаситель не вовсе запретил смотреть на жен, но только смотреть на них с вожделением. А если бы Он не имел такого намерения, то сказал бы просто: кто воззрит на жену; но Он сказал не так, а: иже воззрит, ко еже вожделети, то есть, кто взглянет для того, чтобы усладить взор свой. Не для того Бог создал тебе глаза, чтобы ты делал их орудием прелюбодеяния, но для того, чтобы, взирая на Его творения, благоговел пред Творцом. Как можно гневаться всуе, так можно и смотреть всуе, — именно, когда смотришь с вожделением. Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее: этого не воспрещает никакой закон. Если же ты будешь назирать чужую красоту, то оскорбишь и жену свою, отвращая от нее глаза свои, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону. Пусть ты не коснулся ее рукою; но ты коснулся своими глазами. Вот почему и такой поступок признается прелюбодеянием и прежде будущего мучения еще и в настоящей жизни повергает человека немалому наказанию. В самом деле, вся внутренность наполняется беспокойством и смущением, поднимается великая буря, возникает ужасная болезнь, и участь человека, претерпевающего все это, ничем не лучше участи пленных и заключенных в оковы. Притом нередко та, которая пускает смертоносную стрелу, удаляется от пораженного, а рана остается надолго; или справедливее, не она поражает тебя стрелою, но ты сам наносишь себе смертельную рану, смотря любострастными очами. Говорю это для того, чтобы оправдать целомудренных женщин. Но если кто из них украшает себя для того, чтобы привлечь на себя взоры встречных мужчин, такая женщина, хотя бы никого не уязвила своею красотою, подвергнется величайшему наказанию. Она уже приготовила отраву, растворила яд, но только никому не успела поднести отравленной чаши, или вернее, — она уже и подносила эту смертоносную чашу, но только не нашелся желающий выпить ее. Почему же, спросишь ты, Христос в словах Своих не касается и женщин? Потому, что везде Он полагает общие законы, хотя, по-видимому, направляет их к одним мужчинам; говоря в назидание главе, вместе с тем Он дает наставление и всему телу. Он знает, что муж и жена суть единое существо, почему нигде и не различает пола. Если хочешь послушать обличение, касающееся одних только женщин, то послушай Исаию, который всячески их порицает, осмеивая и вид их, и взгляд, и походку, и стелющиеся хитоны, их игривую поступь и изгибающиеся шеи (Ис. 3:16). Послушай также и блаженного Павла, который предписывает им многие законы, и сильно обличает за одежды, за золотые украшения, за плетение волос, за изнеженность и тому подобное. Да и сам Христос в дальнейшей речи прикровенно высказал то же самое.

Поскольку от зрения рождается любовь, то Христос сказал, что без сытости услаждающий взоры есть прелюбодей, предупреждая сим не только дело, но и мысль. Да и в отношении убийства закон наказывает человекоубийцу, а Христос — даже гневающегося, потому что Он дает устав душе, а закон — только руке, и Он тем самым, что не дозволяет расти корню, предотвращает и рост ветвей. Посему, обуздывай и око, и раздражительность: первое — чтобы оно не привело тебя к прелюбодейству, а последнюю — чтобы не довела до убийства.
*** Если бы осквернение касалось только преддверия, а не самого святилища, то, может быть, болезнь была бы удобоисцелима. Если же оно касается самой души, то никто да не обманывает себя. Но если кто, обольщая людей, скажет: никто не увенчивается, аще незаконно подвизатися будет (2 Тим. 2:5), и при сем подумает, что это законная борьба, если человек при зрении удерживается от самого дела, то пусть знает, что Подвигоположник и Судия таковых борений сказал: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Посему та борьба законна, которая не по лености и предубеждению каждого устанавливается, но законоположена неподкупным Судиею. Если бы осквернение касалось только преддверия, а не самого святилища, то, может быть, болезнь была бы удобоисцелима. Если же оно касается самой души, то никто да не обманывает себя. Но если кто, обольщая людей, скажет: никто не увенчивается, аще незаконно подвизатися будет (2 Тим. 2:5), и при сем подумает, что это законная борьба, если человек при зрении удерживается от самого дела, то пусть знает, что Подвигоположник и Судия таковых борений сказал: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем. Посему та борьба законна, которая не по лености и предубеждению каждого устанавливается, но законоположена неподкупным Судиею.
*** Исследуй в точности, наилучший, и найдешь, что исполнен Он правды. Ибо не сказано: просто, мимоходом увидевший какую-либо жену и вожделевший ее будет наказан как прелюбодей, — в таком случае требование было бы невозможным, угроза не основательною, — но говорит: иже воззрит на жену, ко еже вожделети, то есть тот, кто преднамеренно привлекает к себе страсть, вменяет себе это в дело, постоянно сим занят и услуживает страсти частым и непрестанным лицезрением, уже прелюбодействова в сердце своем (Мф. 5:29). Изречение уже для людей не очень тупого ума делает ясным, что сказано сие о домогающихся невозможного. Ибо, если она и замужняя, и целомудренная, и многими охраняется, то как овладеть ею любящему? Посему справедливо сказано: уже прелюбодействова, — о том, кто не удержался бы от самого дела, если б только была возможность. Если бы вся сила души не была предана вожделению, то и тело не смущалось бы, не стало бы ходить на частые свидания и похотливыми очами питать страсть, потому что многие, и любя, стыдятся смотреть на любимых. Если же и любовь к славе обуздывает очи и берет верх над любовью плотскою, то, тем более, соделает сие страх Божий. Но если скажет кто: «А что если человек воздержится, когда дело и возможно?» Отвечу: это — подлинно дело великое и божественное, действительное доказательство девства. Такой человек, если и увидел мимоходом и уязвился, не будет стараться видеть часто, а напротив того, станет держаться вдали, чтобы частое лицезрение не послужило пищею огню. Если же кто-то старается смотреть, то сим смотрением обличает себя страсть. А если он говорит, что и непрестанно смотря, не терпит ничего опасного, то будет обличен превзошедшим всякую похвалу Иовом, который сказал: завет положих очима моима, да ни помышлю на девицу (Иов. 31:1). Если же таковой малосильным для борьбы с самим собою признает того, кто сократил силы диавола, то по сему самому справедливо будет тем более не поверить ему, когда говорит, что сам постоянно смотрит и не терпит вреда. Если же и уступим в том, что таковой говорит правду, то он обличается в неправом истолковании Божественного изречения. Господь не сказал: «смотри, но не вожделевай»; или: «Вожделевай, но будь терпелив». Но если и в этом случае человек не постыдится, то он должен постыдиться сказавшего: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20). Ибо изрекший сии превосходящие всякое любомудрие слова и богатство дарований носивший как бы в глиняном сосуде, взирая на сию брань, не прекращал борьбы и сказал: умервшляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор. 9:27). Посему, если такой муж обуздывал неистовство плоти, то да старается каждый приобрести себе безопасность тем, чтобы не смотреть и приближением горючего вещества не возжигать пламени.
* * * Крайне дивлюсь простоте, с какою ты признаешь действительно уважительным объяснение евангельского изречения. Однако же спрашиваешь: «Посему, что же будет той, на которую смотрят, если увидевший ее уязвился?» Ибо надлежало тебе понять, что, если она ведет себя целомудренно и чинно и не уловляет встречающихся с нею, то ничего не будет, а если выказывает изнеженность, расставляет сети удовольствия, растворяет яд, то наиболее заслужит осуждение. Говорю же сие потому, что ты Господни слова почел сказанными об одних мужчинах, не зная, что они сказаны и о женщинах. Общие законы даны для того и другого пола, кроме тех только, которые установлены в частности для одного пола. Посему, если женщины не предадутся плотской любви, то не относится к ним Господне слово, а когда и они уловляются сею страстью, тогда оно относится и к ним. И сие: блажен муж, иже не иде на совет нечестивых (Пс. 1:1), и: блажен муж, бояйся Господа (Пс. 111:1), и все подобные сим изречения сказаны не об одних мужах, но и о женах, в лице владычественного существа будучи изречены и существу подчиненному. Так и сие: не вожделевать вследствие частого лицезрения — узаконено для обоих полов. Ибо не должно и здесь разуметь того же, что иные усиливаются увидеть в словах: смерть мужу покой (Иов. 3:23), пытаясь показать, будто смерть доставляет покой только мужественным и благородным, а не всем, именующимся людьми, тем более, что и это толкование кажется мне нетвердым. Действительно, для людей мужественных и благородных смерть есть покой, как конец подвигов и начало наград, почему и о жене мужественной говорится: жену доблю кто обрящет? (Притч. 31:10). И чтобы не подумал кто, будто говорится это о невозможности существования таковой жены, сказано в другом месте: жена мужественная венец мужу своему (Притч. 12:4). А имя мужа часто означает мужество. Но здесь у достославного Иова речь не о благородных только, но и просто о всяком человеке, окруженном безысходными бедствиями. Если же кто не верит, то удобно узнает это из состава речи. Ибо вот полная речь: почто бо дан есть сущим в горести свет, и сущим в болезнех душам живот? Иже желают смерти, и не получают; обрадовани же бывают, аще улучат. Смерть бо мужу покой; затвори бо Бог окрест его (Иов. 3:20–23). То есть, когда отовсюду — до небес восходящие искушения, от которых невозможно и охраняться (как и в другом месте сказано: ограду свою на мя вознесе (Иов. 19:6)), тогда смерть любезна и вожделенна. Если же не примут сего толкования, потому что сказано: мужу, то можно обличить их, сказав, что слово муж употребляется по отношению не только к мужчин, но и к женщин. Ибо мужеубийцею называется убивший не только мужа, но и жену; изваянию и мужчины, и женщины в греческом языке дано одно наименование. Впрочем, оставив это как не крайне сильное, попытаемся доказать все Божественными изречениями. Посему, что скажут, если услышат: муж законопреступный ходит в пути неблаги (Притч. 6:12)? Что скажут, когда будет изречено: муж безумен не познает (Пс. 91:7)? Что, — когда скажут: уподобится мужу уродиву (Мф. 7:26)? Если там слово муж означает не вообще человека, но человека мужественного и благородного, то почему же здесь законопреступный, безумный, юродивый называется мужем? Но оставив сие, обращусь к начатому. Итак, поскольку и заповеди в законе, и евангельские изречения, в которых воспрещаются грехи и изображаются блаженства, сказаны и мужам, и женам, то и жены пусть будут осторожны и обуздывают очи, чтобы за невоздержное зрение не потерпеть им наказания, как прелюбодейцам. Ибо, если считать, что похоть к плотскому соединению и в мужчине, и в женщине равна (по словам одних, самовластнее похоть мужа, а по словам других — похоть жены), то все же один сеет, другая принимает семя, один зарождает, другая производит на свет, один как бы является земледельцем, другая — землей. Посему в том самом, в чем мужчина не может делать свойственного женщине, а женщина — свойственного мужчине, положены особенные частные законы, все же прочие — общие для всех и нераздельные. Ибо узаконено: не прелюбы сотвори (Исх. 20:14), и не только муж, если будет уличен в этом, понесет наказание, но и жена. Так и здесь сказано: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже прелюбодействова с нею в сердце своем), и всякому ясно, что всякая, яже воззрит на мужа ко еже вожделети, уже прелюбодействова с ним в сердце своем.
*** Не одно и то же, наилучший, — увидеть и внезапно уязвиться или сознательно гоняться за чужою красотою, потому что увидевший внезапно и уязвившийся может целомудренным помыслом и стрелу извлечь, и рану залечить. Лучшее врачество от такой страсти — пост и то, чтобы не смотреть больше на уязвившую, а если будет это необходимо, налагать узду на свои очи и потуплять их к земле, из которой расцвел этот цвет и в которую он, в скором времени увянув, превратится. А кто непрестанно и со вниманием смотрит, тот, если и не соделает греха телом, то уже совершил его душою. Ибо, услуживая страсти зрением, приводит в исполнение само преступление, согласием на него. Если бы сил души его не расслабляла похоть, не спешил бы он увидеть ту, от которой надлежало спасаться бегством. Посему и Божие Слово тех, которые не просто увидели и уязвились (ибо часто бывает это и не намеренно), но смотрят и вменяют это себе в дело, назвало прелюбодеями, сказав: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5:28).

βλέπων praes. act. part, от βλέπω смотреть, глядеть, πρός с inf. чаще выражает*־намерение, йо иногда ослабляется до значения "с прицелом". Может выражать тенденцию и конечную цель, а не ближайшее намерение (МТ, 144; см. также М, 218). έπιθυμήσαι aor. act. inf. от έπιθυμέω желать, вожделеть. С дополнением в асс. допустимое значение: "что она может испытывать сексуальное вожделение" (см. Klaus Haacker, "Der Rechtssatz Jesu zum Thema Ehebruch Mt 5, 28", Biblische Zeitschrift 21 1977: 113-16). έμοίχευσεν aor. ind. act. от μοιχεύω, см. ст. 27. Aor. после fut. cond. относится, в определенной мере, к будущему времени (BD, 171; см. также RG, 846f).

Смотрит ли телесными очами, или же только в уме представляет себе женщину, с вожделением, — кто засматривается на красоту ее и этим воспламеняет в себе греховное пожелание добровольно влечет сего зверя в свое сердце, тот уже коснулся женщины греховным взором и пожеланием, — он уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Правда, он не совершил греха делом, но что до того? Он не мог, а если бы мог, то согрешил бы делом. “Так и женщины, украшающиеся для того, чтобы соблазнять, (бл. Феофилакт) грешат.” Св. Златоуст говорит “Когда мы видим, что дитя играет мечем, мы наказываем его и запрещаем впредь прикасаться к мечу: вот так же и Бог запрещает греховное воззрение, дабы нам когда-нибудь не впасть в самое преступление. Потому-то праведный Иов положил для себя законом — никогда не позволять себе воззрения с вожделением. Спаситель говорит: не прелюбодействуй глазами, тогда не будешь прелюбодействовать и сердцем. А почему, спросишь ты, Иисус Христос не запрещает того же и женщинам? — Потому, (св. Златоуст) что Он везде полагает общие законы, и говоря в назидание главе, то есть мужу, вместе дает наставление и всему телу, то есть и жене."

Смотрит. Или телесными очами взирает, или умственно представляет со сладострастием предмет сладострастия. С вожделением. Следовательно, если пожелание рождается в человеке против его воли, если он не только не поддерживает его, но старается подавить его, то не подлежит осуждению Спасителя. «Иисус Христос запрещает здесь не всякое пожелание, но пожелание, рождающееся в нас от воззрения на жен, ибо любящий смотреть на красивые лица преимущественно сам возжигает в себе пламя страсти и душу делает пленницей, а после этого скоро приступает и к совершению пожелания. Потому-то Спаситель не вовсе запретил смотреть на жен, но только запретил смотреть на них с вожделением» (Златоуст). В сердце своем. Сердце — средоточный орган жизни, орган чувств и желаний (ср.: Мф. 15:19).

Греки различали moiceia и porneia; первое, по Феофилакту и др., относится к прелюбодеянию с замужней женщиной; второе — с разведенной (букв. с «отпущенницей» — eij apolelumenhn). Законные супружеские отношения исключаются из речи Спасителя, и упрочение семейных отношений — главная Его цель. Слово «женщина» — в общем смысле, всякая женщина. Взгляд на женщину с намерением удовлетворить похоти есть сам по себе прелюбодеяние в сердце. По ветхозаветному закону грехом был самый факт прелюбодеяния; по учению Спасителя грех бывает тогда, когда прелюбодеяние совершается в сердце. Слушатели Христа могли понять Его речь в том смысле, что Он заповедовал строгое воздержание от блуда, даже — в мыслях. Спаситель говорит о грехе мужчины; но совершенно понятно, что то же самое относится и к женщине. Грехи их прелюбодейственные могут быть прощены. Тем не мене это — грехи и отступление от нормы, и люди должны воздерживаться от них. Лютер замечает: «если мы и не можем помешать птице летать над нашей головой, то можем помешать ей свить гнездо в наших волосах». Выражение «с нею» (authn), может быть, неподлинно.

Вот почему Христос Спаситель, как верховный Законодатель, разъясняет и дополняет и эту заповедь: А Я ГОВОРЮ ВАМ, ЧТО ВСЯКИЙ, КТО СМОТРИТ НА ЖЕНЩИНУ, – смотрит ли телесными очами, или же только в уме представляет себе женщину или девицу, – С ВОЖДЕЛЕНИЕМ, кто засматривается на красоту ее и этим воспламеняет в себе греховное пожелание и добровольно влечет этого зверя в спокойное свое сердце, тот уже коснулся женщины, если не рукой, то греховным взором и пожеланием, УЖЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВОВАЛ С НЕЮ В СЕРДЦЕ СВОЕМ. Правда, он не исполнил греха делом, но что до того? Он не мог, а если бы мог, то тотчас сделал бы грех самым делом. "Так и женщины, украшающиеся для того, чтобы понравиться, – говорит блаженный Феофилакт, – грешат, хотя бы и никому не понравились; они уже приготовили отраву, которая осталась без действия потому, что ее никто не выпил". "Когда мы видим, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – что дитя играет мечом, мы наказываем его и запрещаем впредь прикасаться к мечу; вот так же и Бог запрещает греховное воззрение, дабы нам когда-нибудь не впасть в самое преступление. Потому-то праведный Иов положил для себя главным законом – никогда не позволять себе такого воззрения. Спаситель говорит: не прелюбодействуй глазами, тогда не будешь прелюбодействовать и сердцем. А для чего же, спросишь ты, Иисус Христос в словах Своих не касается и женщин? Потому, – отвечает Златоуст, – что везде Он полагает общие законы и, говоря в назидание главе, т.е. мужу, вместе с тем дает наставление и всему телу, т.е. и жене. Ибо Он знает, что муж и жена суть единое существо, посему нигде и не различает пола".

Как же быть, если живя в обществе, нельзя не смотреть на жен? Но ведь не просто смотрящий на жену прелюбодействует, а смотрящиий с вожделением. Смотреть — смотри, а сердце на привязи держи. Смотри очами детей, которые смотрят на женщин чисто, без всяких дурных мыслей. Женщин и любить должно, ибо в заповеди о любви к ближним не иcключаются и они, — но любовью чистою, в которой имеется в мысли душа и духовное средство, помимо всего прочего… В христианстве, как пред Богом, нет мужеского пола, ни женского, так и во взаимных отношениях христиан. Всячески, скажешь, трудно. Да, без борьбы не бывает, но борьба предполагает нехотение худа; нехотение же милостивым Господом вменяется в чистоту.

Кто останавливается, зрением разжигает похоть и снова смотрит с большим желанием, таковой уже совершил грех прелюбодеяния в сердце своем. Если он не прибавил к этому дела, то, что отсюда следует? Только то, что он не был в силах, а если бы мог, то тотчас совершил бы зло. Но знай, что если мы пожелаем, но затем встретим препятствие к осуществлению своего желания делом, то ясно, что мы находимся под покровом благодати. И женщины, если они украшаются для того, чтобы понравиться, грешат, хотя бы и не понравились. Ибо они приготовили напиток, хотя его никто не выпил.

Слыша о глазе и руке, не думай, что это говорится о членах: ибо Он не прибавил бы: "правый" и "правая". Здесь говорится о тех, которые кажутся нашими друзьями и вредят нам. Так, юноша имеет распутных друзей и терпит от них вред. Оставь их, говорит Господь. Этим ты, может быть, спасешь и их, если придут в чувство, если же нет, то, по крайней мере, самого себя. Если же сохранишь любовь к ним, то погибнешь и ты, и они.

Две наипаче страсти, слушатели, по разсуждению Св. Отец, свирепствуют в растленном грехами сердце человеческом, от которых, как от тлетворных источников, проистекают едва ли не все бедствия, угнетающия земнородных сынов падшаго Адама, страсть гнева и страсть вожделения плоти. Первая, ежели не укрощена будет в начале, то в сердце человека, созданнаго для всегдашней любви к ближним, укореняет ненависть к ним, толико пагубную для рода человеческаго. Вторая, ежели не будет угашаема при первом ея возгараyнии в сердце, то и самое сердце Христианина, очищенное водою крещенния, и освященное Духом Святым для чистой и святой любви к Богу и добродетели, превращает в жилище всяких нечистых похотей, растлевающих и погубляющих душу и тело. Посему-то Спаситель Христос, пришедший обновить растленныя грехом души наши живоносными заповедями Своими, паче всего и первее всего повелевает нам блюсти сердце свое от сих смертоносных страстей. Заповедав воздерживать себя не только от дел, но и от слов и помышлений гневных, разрушающих союз любви к ближним, как слышали мы в прошедшей беседе, Он заповедует нам с таким же прещением хранить себя От самомалейших поползновений к любострастию, оскорбляющему святость любви нашей к Богу. Но Его Божественным словам одно похотливое воззрение на жену чуждую есть уже преступление, содеянное в сердце пред очами сердцеведца Бога. Преступление, хотя сокрытое от суда человеческого, но явное пред судом Бога, Который тогда же отвращает благоволительный взор Свой от преступника, и дотоле не обращает онаго паки, доколе сей не загладит своей вины истинным покаянием. Ибо, по словам Пророка, очи Господни столь чисты, что Он не может смотреть без величайшаго негодования на всякое зло (Авв. 1:13). Отвращение же лица Господня от сердца невернаго есть наказание, хотя невидимое, но столь тяжкое, с которым, может быть, никакое видимое сравниться не может. Оно состоит в том, что Бог от сердца, закосневшего в неверности к Нему, отъемлет Свой свет и Свою благодать, и оставляет его собственной своей слабости, по праведному и всегда действующему суду Своему. Чтож может быть беднее человека, оставленнаго самому себе и естественному своему растленнию? От сего-то невидимаго, но никогда неизбежнаго, суда правды Божией, желая предохранить нас, любообильный Спаситель наш говорит далее: Аще же око твое десное соблажняет тя, изми е, и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную.

Господь сказал: «всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем». Посему, как есть любодеяние сердца: так должна быть и противоположная сему пороку добродетель – девство сердца. Подвизающийся в сей добродетели должен сохранять сердце свое чистым от всякаго плотскаго вожделения, от всяких помыслов, противных целомудрию; невольныя приражения нечистых помыслов без укоснения отражать, для сего бдеть осторожно над движениями своих помышлений и желаний, занимать и ограждать ум и сердце свое, то упражнением в Слове Божием, то внимательною, внутреннею молитвою.

Поскольку прелюбодеяние — тяжкий грех, и чтобы вырвать корень самого греха, чтобы не запятнать нашу совесть, Он запретил даже вожделение, которое есть начало прелюбодеяния, как говорит блаженный Иаков в своем письме: Похоть же, зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть (Иак. 1:15). Поэтому и через Давида Святой Дух говорит об этом так: Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень (Пс. 136:9)! Он называет блаженным и поистине евангельским мужем того, кто сразу же прежде произрастания, при самом рождении убивает стремления и плотские желания, рождающиеся от человеческой слабости, верой в Христа, названного камнем.¹