Евангелие от Матфея, Глава 28, стих 12. Толкования стиха

В то же время достигла весть о воскресении Иисуса и до ушей врагов Иисусовых чрез стражу. Другое неверие, неверие, всем вооруженное против истины – встретила эта весть у Иудеев. Что ранее явления Самого Господа стражи удалились, это видно из того, что Мария как скоро увидела Ангелов, то стала спрашивать у них о теле Господа. Если бы здесь были еще и стражи, то конечно к ним она отнеслась бы с тем же вопросом.

Чудныя события воскресения Христова привели в такой трепет стражей, что они стали как мертвые. Опомнившись же, они поспешно побежали в город к первосвященникам разсказать им о всем бывшем. Эти последние подкупают стражу сказать, что ученики унесли тело своего Учителя ночью во время сна стражи. А чтобы воины не боялись ответственности за свою нестрогую бдительность пред правителем, первосвященники обещают им подкупить и правителя.

Первосвященники тотчас же сообразили, что если воины начнут всем и каждому рассказывать об этом ночном происшествии, то народ несомненно поверит, поверит, что Иисус воскрес, что Он Мессия, Царь Израилев, и тогда... тогда не сдобровать им, первосвященникам, и всему синедриону. Надо было поскорее что-нибудь придумать для своего спасения; надо склонить этих воинов, этих опасных очевидцев, на свою сторону, но как? И собрали они старейшин, и на совещании с ними порешили привлечь воинов на свою сторону путем подкупа.

После совещания со старейшинами первосвященники просили воинов рассказать, что ученики Иисуса, пришедши ночью, украли тело Его в то время, когда они, воины, спали; причем первосвященники обнадежили их, что если Пилат узнает об этом, то они сами заступятся за них. Покончив на этом, первосвященники довольно денег дали воинам (Мф. 28:12), чтобы окончательно склонить их на свою сторону.

Воины, взяв деньги, поступили, как научены были. И разнесся слух об этом среди евреев и держался упорно до сего дня, то есть до времени составления Евангелия Апостолом Матфеем

Подробнее см. в толковании Мф. 27:65.

И собравшеся со старцы (с старейшинами), т. е. собрали свое верховное судилище, — синедрион, так как случилось дело весьма важное, сделали совещание (совет сотвориша). Злоба, гордость и стыд не позволяли врагам Христовым сознать свой тяжкий грех, раскаяться и уверовать во Христа; и вот, чтобы прикрыть свой грех, они придумали обман — подкупают стражу, довольно денег дали (сребреники довольны быша) воинам и сказали: рцыте (глаголюще рцыте), что (яко) ученики Ею, пришедше ночью, украли (украдоша) Ею, когда мы спали (нам спящим). Св. Златоуст замечает по сему случаю о врагах Иисуса: „они купили кровь Его, когда Он был жив, по распятии и воскресении опять деньгами же стараются подорвать истину воскресения!" Ученики Ею украли Его. Это — такая ложь, которая в высшей степени очевидна для всякаго! Св. Златоуст замечает по сему поводу: „Каким образом украли ученики Его, сии бедные, и простые люди, которые не смели даже показаться? Да и не была ли на гробе положена печать? Не окружали ли то место со всех сторон столько стражей, и воинов, и простых Иудеев? Не подозревали ли и они (т. е. первосвященники и старейшины иудейские) сего же самаго, не безпокоились ли, не бдели ли, не заботились ли? Да и для чего украсть им? Для того ли, чтобы выдумать учение о воскресении? Могли ли они это сделать? Да и какая была бы им польза, если бы И. Христос не воскрес? Когда мы спали (нам спящим). Римскому ли воину спать на страже, когда грозило ему за это страшное наказание? И возможно ли предположить, что воины, как бы нарочно сговорившись, предались сну все разом?" При том, как замечает блаженный Августин, если стража спала, то как могла знать, что тело унесено и кто унес Его? Нужно, наконец, сказать, что и сам синедрион никогда не думал считать и не считал апостолов похитителями тела Христова: когда он судил апостолов за проповедь Христову (Деян. 4), то ни разу не упрекал их в том, что они похитили тело Своего Учителя и разгласили ложно о Его воскресении.

Сердца священников и старейшин пребывают в такой слепоте, что свидетельство солдат ничего не меняет. Если раньше они с насмешкой предлагали распятому Иисусу сойти с креста и тогда они поверят, они не верят и сейчас, когда Иисус воскрес. Это говорит о том, что чудо далеко не всегда может породить веру, оно часто остается или незамеченным вообще, или истолковывается неверующими людьми по‑своему. Так и теперь: вместо раскаяния они предлагают солдатам деньги, как раньше они заплатили Иуде. В тексте много иронии: те самые люди, которые просили у Пилата стражу, чтобы ученики не украли тело, теперь просят ту же стражу сказать, что ученики действительно украли тело Иисуса.

Совершилось величайшее чудо, все обстоятельства которого с неотразимою силою свидетельствовали о его истинности. Но никакое чудо не могло сломить закоснелого неверия вождей иудейских. Получив страшную весть, они немедленно собрались на совещание, как лучше уничтожить самый слух о чуде и не дать ему распространиться в народе. Что же они могли предпринять? Правдивыми средствами нельзя было бороться с исти­ной, и вот они прибегли ко лживым. Как при тайном допросе в ночь на великую пятницу, так и теперь они прежде всего схватились за подкуп, по-видимому не раз уже сослуживший им добрую службу. Они «довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали. И если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим». Воины взяли деньги и поступили, как были научены. Золото восторжествовало над совестью. Воины стали распространять лживое внушение, и «пронеслось слово сие между иудеями даже до сего дня», замечает евангелист.

Не трудно было распространиться ложному внушению. Весть, что Христос действительно воскрес, такая великая, такая бла­годатная, радостная весть, что можно даже от радости не поверить ей, как и было с некоторыми учениками. И все-таки невозможно отрицать истинность ее, не становясь в вопиющее противоречие со всей историей, не восставая против убедительнейших доказательств, не отказываясь от здравого человеческого смысла и не заглушая в себе вообще последних остатков чутья исторической правды. Если достоверно, что жил никогда римский император Тиверий, или существовал еврейский народ, который, после того как он пригвоздил Христа ко кресту, как прах рассеялся по всему лицу земли, или что пред благовестием рыбаков, мытарей и плотников поверглись с своих алтарей властительные и изящные боги Греции и Рима; то еще достовернее и выше всякого сомнения то, что каждый год, каж­дую неделю торжественно прославляет теперь лучшая часть человечества, именно чудо воскресения Христова.

Самое явное и неоспоримое свидетельство не действует на тех, кто предпочел неверие. История об "украденном теле" ходила еще во времена Иустина Мученика: так пытались иудейские старейшины объяснить, почему могила оказалась пустой.

Для вернейшего достижения своей цели они обратились к знакомому средству и, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «купив кровь Христа, когда он был жив, по распятии и воскресении Его опять деньгами же старались подорвать истину воскресения». Дав воинам довольно денег и обнадежив полной безнаказанностью, члены синедриона просили их распространить заведомо ложное известие: рцыте, яко ученицы Его нощию пришедше украдоша Его, нам спящим, и аще сие услышано будет у игемона, мы утолим его и вас безпечальны сотворим. Вымысел врагов Христовых, подсказанный ими воинам, с первого раза давал понять свою внутреннюю несостоятельность. «смотри, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – как они уловляются со всех сторон своими собственными поступками! Если бы они не приходили к Пилату, если бы не просили стражи, то еще могли бы таким образом клеветать; теперь же, напротив, они все так делали, как будто стараясь заградить свои уста». Как могли ученики отважиться на похищение тела Христова, охраняемого стражей, когда для самого мужественного из них был страшен голос служанки (Мф. 26:69–72) и когда все они при виде вооруженной толпы, незадолго перед сим, бежали (Мк. 14:50)? возможно ли также, чтобы они похитили тело Христово тайно, ночью, во время сна стражи? как они могли приблизиться к гробу, разломать печать, отвалить огромный камень от дверей пещеры, войти туда и взять тело, не разбудив стражей, если не всех, то хотя бы одного воина? Если бы даже им удалось совершить невозможное – войти в погребальную пещеру незаметно и неощутимо для воинов, находившихся у входа, разве стали бы они медлить там, и вместо того, чтобы поспешно унести тело, снимать с него плотно прилипшие пелены и платок с головы и укладывать эти вещи в известном порядке (Ин. 20:6, 7)? наконец, если стражи спали, то могли ли они знать и свидетельствовать о том, чего не видели? Эти несообразности, очевидные сами по себе, вызывали ряд новых недоумений. Стражи обязаны были бодрствовать и стеречь тело, а, допустив похищение и выказав крайнюю оплошность, подлежали строгому наказанию: отчего же, вместо наказания, их оставили в покое и даже наградили? Да и сами похитители должны были бы подлежать еще большему наказанию: отчего же молчат о них, отчего не отыскали их, не судили, не наказали? так враги Христовы, вместо того чтобы беспристрастным исследованием обнаружить истину, в ослеплении злобы и ожесточении неверия старались затмить дело Божие грубым соплетением лжи и обмана.