Евангелие от Матфея, Глава 27, стих 47. Толкования стиха

По-еврейски «Илия» произносилось «Елиагу». Поэтому вопль Господа послужил новым поводом к насмешкам над Ним: «Вот, Илию зовет». Язвительность насмешки этой состояла в том, что перед пришествием Мессии иудеи ожидали прихода Илии. Насмехаясь над Господом, они как бы хотели сказать: вот Он и теперь еще, распятый и поруганный, всё еще мечтает, что Он - Мессия, и зовет Илию Себе на помощь.

Это были римские воины, не понимавшие еврейских слов.

Не все, а только некоторые, под которыми я разумею римских воинов, не понимавших особенностей еврейской речи и по возгласу: Ели, Ели, заключавших, что Он призывает Илию. А если мы захотим видеть в этих людях иудеев, то должны думать, что они делают это по обычному у них приему, т. е. указывая на беспомощность Господа, так как Он испрашивает помощи у Илии.

Но заметь и здесь их дерзость, необузданность и безумие. Они подумали, говорит евангелист, что Он зовет Илию, — и тотчас напоили Его уксусом. А другой, подойдя, пронзил копьем бок Его. Что может быть нечестивее этого, что звероподобнее? До того простерли свое неистовство, что и над бездыханными останками ругаются.

Богообразные существа, люди, с ума сшедшие грехолюбием, распинают Бога, осмеивают распятого Бога. Может ли быть большее падение? А природа? Она всем существом своим протестует против этого. Отъ шестаго же часа тьма была по всей земле до часа девятаго (стих 45). Что же случилось с природой? Наверняка в ней есть нечто, чем она ощущает Бога, служит Богу, имеет страх перед Богом, почтение и любовь к Богу. Это какие-то чувства, непохожие на человеческие чувства, но, может быть, и похожие. Тьмой покрывает себя вся земля от стыда перед тем, что люди сделали с Богом во плоти. Как бы желая скрыть это постыдное зрелище от неба и небесных Сил. Да и от себя самой. Что-то потрясло землю, ее существо; что-то распространило по ней небывалое чувство. Мы говорим о чувстве земли? Да, да, да; ибо и она логосна; ибо и она, и (Ин. 1:3; Кол. 1:16). Таковая, она имеет и своеобразные чувства и своеобразное сознание, причем логосные чувства и логосное сознание. В этом и заключается ее христолюбие, и христоверие, и христопочитание. Она знает своего Творца и чувствует; знает и чувствует той логосной силой, которая ее создала и которой она держится и удерживается в бытии и жизни. Отсюда ее скорбь и мука по распятому Богу Логосу. Отсюда и ее необыкновенная жалость и траур, в который она облекается в виду смерти Богочеловека. Действительно святой апостол почувствовал эту чувствительность всякой природы, эту ее способность скорбеть и страдать, радоваться и веселиться: с нами, детьми Божиими (Рим. 8:19-22), стенает и мучится из-за греха, который уничтожает ее, нападая на нее из рода человеческого богоборческого.

έστηκότων perf. act. part. ο/τΓίστημι стоять, άκούσαντες aor. act. part, (temp.) от ακούω слышать, φωνεί praes. ind. act. от φωνέω звать.

«Эли» («Боже мой») созвучно имени пророка Ильи, которое произносилось как Элья́ или Эли́. Это, вероятно, и объясняет, почему стоявшие недалеко от Иисуса люди подумали, что Он взывает к пророку о помощи: «Зовет Илью ». По народным представлениям того времени, Илья был скорым помощником и заступником всех, кто попал в беду. Проблема заключается в том, что понять такое созвучие могли только евреи, а не римские солдаты, охранявшие кресты с распятыми. Возможно, среди них были люди, понимавшие местный язык, или же это были наемники из соседних с Иудеей областей, говорившие по‑арамейски.

Поскольку считалось, что Илия не умирал, некоторые раввины учили, что ему, как и ангелам, поручено приходить на помощь благочестивым раввинам в трудную минуту.

Как Человек, погруженный в море скорбей, испытывающий невыносимые муки, Он вопиет к Богу воплем крепким; но Его молитвенное восклицание служит для врагов Его новым поводом к насмешкам: Некоторые из стоявших там, слышавши это, говорили: Илию зовет Он. Если эти некоторые были воины, то они, может быть не поняли древнееврейских слов и смешали слово или с именем Илии; но если насмехались не воины, а враги Христовы, то ясно, что эти изверги только притворились, будто не расслышали этого жалобного, громкого восклицания Господа: им нужен был только повод к новым издевательствам над умирающим Страдальцем. Смотрите, кричали они, — как Он и умирая, не перестает представлять лицо Мессии; Он зовет Своего предтечу Илию на помощь. Тогда все верили, на основании буквального понимания пророчества Малахии, что Илия должен явиться перед пришествием Мессии; верили также, что этот пророк является для помощи тем, кто его призывает. Между тем Божественный Страдалец томился смертельной жаждой, которая от потери крови и от прилива ее к голове и сердцу, становилась с каждой минутой все более жгучей, все нестерпимее. Эта жажда, предвестница смерти, томила Его мучительной тоской. В полном изнеможении телесных сил, Он воскликнул: Жажду! (Ин. 19:28). Он хотел не столько воды для утоления жажды, сколько исполнения воли Отца Своего Небесного; Он жаждал исполнить еще одно пророчество Давида: "и жажде Моей напоили Меня уксусом." (Пс. 68:22).

«Илию зовет Он»: со стороны понимавших еврейский язык это была новая насмешка над страдальцем; если так, то надобно предположить, что это была насмешка со стороны таких обезумевших фанатиков, которых не могут образумить никакие знамения. Сходство слова Или с именем Илия подало повод к этой насмешке. Они считали ее тем язвительнее, что пред пришествием Мессии иудеи ожидали пришествия Илии, и теперь насмехались, что вот оставленный Богом, распятый, но все еще считающий себя Мессиею, зовет Илию, чтобы он помог Ему теперь. Впрочем, может быть, некоторые и не расслышали слова Господа и действительно думали, что Он зовет Илию (Феофил.); может быть, это были слова римских воинов, дурно понимавших сирохалдейский язык, знавших ожидание иудеями Илии, и в этом смысле понявших и истолковавших повторенное слово — «Или, Или» (Евф. Зиг.).

Хотели ли этим сказать, что вот уже Мессии понадобился Илия, который должен пред Ним явиться, или просто хотели заметить, что Иисус уже в крайней опасности и зовет Илию на спасение, во всяком случае эти слова составля­ли язвительную насмешку. Понимали, что воззвание относится к Богу, а по созвучию слов, ради жалкой остроты, относили его к Илии пророку. (Истор. Н. З. Богосл.). Примечания к 12 Страстным Евангелиям

(Мк. 15:35). Имя Илия по-еврейски пишется иначе, чем Эли или Или — Боже мой, от Эл — Бог и присоединения притяжательного местоимения. Но по произношению «Илия» и «Боже мой» на еврейском сходны. Имя «Илия» значит «Бог есть Иегова». Было, естественно, если «некоторые из стоявших», может быть, не расслышав или просто не поняв последних слов Христа, подумали, что он зовет Илию к Себе на помощь. «Сей» или «Этот» (outoj) — выразительное слово, произнесенное с целью показать, что не разбойники, распятые со Христом, звали Илию, а именно Тот, который был распят среди них.

Как Человек, погруженный в море скорбей, испытывающий невыносимые муки, Он вопиет к Богу воплем крепким; но Его молитвенное восклицание служит для врагов Его новым поводом к насмешкам: НЕКОТОРЫЕ ИЗ СТОЯВШИХ ТАМ, СЛЫША ЭТО, ГОВОРИЛИ: ИЛИЮ ЗОВЕТ ОН. Если эти некоторые были воины, то они, может быть, не поняли древнееврейских слов и смешали слово или с именем Илии; но если насмехались не воины, а враги Христовы, то ясно, что эти изверги только притворились, будто не расслышали этого жалобного, громкого восклицания Господа: им нужен был только повод к новым издевательствам над умирающим Страдальцем. «Смотрите, – кричали они, – как Он, и умирая, не перестает представлять лице Мессии: Он зовет Своего предтечу Илию на помощь». Тогда все верили, на основании буквально понимаемого пророчества Малахии, что Илия должен явиться перед пришествием Мессии; верили также, что этот пророк является для помощи тем, кто его призывает. Между тем, Божественный Страдалец смертельно томился жаждой, которая, и от потери крови, и от прилива ее к голове и сердцу, становилась с каждой минутой все жгучее, все нестерпимее. Эта жажда, предвестница близкой смерти, томила Его мучительной тоской. В полном изнеможении телесных сил Он воскликнул: «жажду» (Ин. 19:28). Он жаждал не столько воды для прохлаждения, сколько исполнения воли Отца Своего Небесного; Он жаждал исполнить еще одно пророчество Давида: «и в жажде моей напоили меня уксусом» (Пс. 68:22).

Люди из простого народа, будучи невежественны и несведущи в пророческих писаниях, не поняв сего воззвания, думали, что Христос зовет Илию, — ибо не все иудеи знали пророческие писания, подобно как и теперь не все христиане знают Евангелие.

Кто это те, которые говорили, се Илию глашает? Поелику один из тех же людей подал питие Страдальцу, а подать что нибѵдь распятому не дозволила бы никому римская стража, тогда как, но ясным словам св. Иоанна, у воинов стоял полный сосуд уксуса, из котораго дали вкусить Божественному Страдальцу (Ин. 19:29): то несомненно, что воины же говорили о Христе: се Илию глашает. Подтверждением сему служит и то, что воины, а не Иудеи, могло не понять сиро-халдейских слов Спасителя к Отцу. У Иудеев было мнение, что пред пришествием Христа должен явиться на земле великий Пророк Илия, как слуга Мессии. Он и явился в лице Иоанна Предтечи, как объяснял Спаситель (Мф. 11:14: Мф. 16:14, Мф. 17:10, 11). Но книжники и Фарисеи не узнали ни Мессии, ни Его Предтечи. Поелику же мнение об Илии было общеизвестно между Иудеями: то естественно, что знало о Нем и римские воины, находившиеся между Иудеями. И это-то мнение высказывали они, когда говорили: се Илию глашает, остави, да видим, аще приидет Илия, спасти Его. Бедные люди! думая посмеяться над Иисусом, как будто над ложным Мессиею, смеялось только над самими собою; принимая воззвание к Отцу небесному за воззвание к Илии, высказывали свое жалкое невежество. Впрочем и между этими людьми нашелся один, который поспешил исполнить долг сострадания, поспешил утолить жажду голгофскаго Страдальца. Правда и он говорил притом: оставите, да видим, аще Илия приидет спасти Его. Но это была уступка малодушия возгласам грубой дерзости; воин говорил грубым товарищам: позвольте, подождем, пока приидет Илия, и для того-то нужно подкрепить Его. Но дело малодушия не уничтожило дела милосердия. Св. Марк и Матфей говорят: наполнив губу оцта и возложи на трость напояше Его. По словам св. Иоанна губка возложена была на иссоп. Иссоп, трава необыкновенно горькая и дуплистая. Уксусная кислота, коснувшись иссопа, должна была принять в себя горечь иссопа. Но в таком виде она составляла подкрепляющее врачевство для Страждущаго. Ствол восточнаго иссопа, достигающий в вышине до 3/4 аршина, мог быть тростию, на которую возложена была напоенная уксусом губка. Сострадательный воин хотел подкрепить Иисуса питьем, хотя и не вкусным, но полезным для томимаго предсмертною жаждою. Итак вот что сделано было людьми для Господа Иисуса, когда говорил Он: жажду. Он томился ревностию исполнить волю Отца небеснаго; Он в муках смертных жаждет скорее открыть потоки Благодати для беднаго человечества; а люди чем платят Ему? После того прилично ли бедному грешнику негодовать на то, что пред ним иногда непризнательны бывают подобные ему люди и за услуги, за благодеяния платят не добром, а злом? Ах! не тем надобно возмущаться нам. О том должны мы помнить, тем должны мы возмущаться, чем платим мы Господу за Его благодеяния к нам! Чем заняты сердца наш, которыя должны гореть любовию к заповедям Его, спасительным для нас? О! Любовь Божественная! прости безчувствию нашему и нашей слепоте. Жаждою Твоею умоляем Тебя, погаси в сердцах наших жажду преступных наслаждений, возбуди, зажги в охладевших душах наших святую ревность к вечному спасению нашему, ту ревность об исполнении воли Отца небеснаго, которую Ты желал и желаешь возжечь в нас. Без сего огня живительнаго, без сей жажды неба весьма жалкая участь ожидает нас в вечности! Аминь.