Евангелие от Матфея, Глава 27, стих 11. Толкования стиха

Стих 10
Стих 12
Вернуться к главе

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Когда Иуда удалился из залы суда, все множество (Лк. 23:1) членов синедриона отправилось к Пилату, куда повели и Иисуса.

Суд Пилата

Пилат был язычник, и потому члены синедриона не вошли в его дворец, боясь оскверниться от такого общения с ним. По закону (Чис. 9:6—11) еврей становился нечистым для совершения в установленное время пасхи только от прикосновения к мертвым; но фарисеи считали всех язычников и даже вещи, принадлежащие им, такой нечистью, от прикосновения к которой еврей становился оскверненным и, вследствие этого, лишался права есть пасху одновременно со всеми. В тот день предстояло им есть пасхального агнца, и они, из боязни сделаться нечистыми для такого дела, не вошли к Пилату. Заведомо Невинного осудить на смерть, по мнению их, можно было, это их не осквернило, но случайно занести на своих сандалиях пыль из дома язычника — это было бы ужасно для фарисея! Забыли они, как Господь обличал их, гордящихся своей внешней чистотой, но внутри преисполненных всякой мерзости.

Синедрион был не в дружелюбных отношениях к Пилату, не мог рассчитывать на его сочувствие, и потому, опасаясь противодействия с его стороны, явился к нему в полном составе своем.

Религиозную сторону мнимого преступления они оставили в стороне и стали обвинять Иисуса в возмущении народа против кесаря. Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем (Лк. 23:2).

Пилат не поверил, конечно, такой ревности первосвященников в охранении власти римского императора над ними же; он прекрасно знал, что они о том только и мечтают, как бы свергнуть эту власть. Он не обратил бы никакого внимания на то, что Обвиняемый синедрионом называет Себя Христом, то есть Мессией, если бы не знал, что ожидаемый евреями Мессия будет, по их понятиям, Царем Иудейским и должен будет восстановить самостоятельное Иудейское царство. Как бы нелепо ни было подобное обвинение, но Пилат счел своей обязанностью рассмотреть его, чтобы узнать, не угрожает ли какая опасность императорской власти со стороны Обвиняемого.

Не желая, вероятно, допрашивать Иисуса в присутствии Его обвинителей, Пилат велел Ему войти в преторию, то есть в следственную или судейскую палату внутри дворца. Вошел туда же и Пилат и, посмотрев на кроткое, чуждое даже и тени воинственности, лицо Иисуса, тотчас же пришел к заключению, что такой Человек не опасен для могущественного кесаря. Поэтому он и спросил Иисуса, может быть, не без некоторой доли насмешки: Ты Царь Иудейский? (Ин. 18:33).

Прежде чем ответить на этот вопрос, надо было выяснить, спрашивает ли Пилат об этом сам от себя, понимая под словом «царь» обыкновенного царя с верховной государственной властью, или же спрашивает потому, что ему сказали об этом первосвященники, которые должны были понимать, что Мессия — духовный Царь всего мира. Это необходимо было выяснить для того, чтобы сообразно смыслу вопроса дать ответ. Поэтому Христос и спросил у Пилата: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? (Ин. 18:34).

«Разве я Иудей? — сказал Пилат, — какое мне дело до этих тонкостей? Но Твой народ и руководители его, первосвященники, привели Тебя ко мне на суд и обвиняют Тебя в присвоении царской власти. Скажи же, что Ты сделал такого, что дало им повод взвести на Тебя такое обвинение? Сам-то Ты признаешь ли Себя Царем?»

«Царство Мое, — отвечал Христос, — не такое, как царства мира сего. Если бы оно было похоже на эти известные тебе царства, то у Меня были бы подданные, которые вступились бы за Меня и не допустили бы, чтобы Я был предан синедриону. И они могли бы быть у Меня, если бы Я, например, захотел воспользоваться той торжественной встречей Меня в Иерусалиме, о которой и ты, конечно, знаешь. Но Я отклонил от Себя все, что только могло бы придать Моему Царству хотя малейшее сходство с существующими царствами мира сего, потому что Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36).

Пилат мог бы вполне удовлетвориться таким ответом, но так как Иисус все-таки не сказал, в чем же заключается Его царская власть и над кем Он намеревается царствовать, то Пилат спросил: «Итак, Ты все-таки считаешь Себя Царем? Какой же ты Царь? Скажи же прямо: Ты Царь?» (Ин. 18:37). Задавая такой вопрос, Пилат как бы хотел дать Иисусу понять, что при таком понимании Им Своего Царства не следовало бы и называть Себя Царем и тем навлекать на Себя обвинение в присвоении царской власти. Но Христос, отдав Себя добровольно во власть врагам Своим, не захотел, конечно, пользоваться такими средствами защиты, на какие явно намекал Пилат, и потому на вопрос — Ты Царь? — ответил утвердительно: «Да, Я Царь (выражение — ты говоришь, что Я Царь, — равносильно словам: да, Я Царь); Я не отрекаюсь от этого, потому что это — истина. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об этой истине (Ин. 18:37), с какой бы опасностью это свидетельство ни было сопряжено, и всякий, кому дорога эта истина, поверит Мне».

Убедившись теперь окончательно, что Иисус не опасен для Римского императора, Пилат торопился окончить разбор дела, спросил Иисуса: «А что такое истина?» И, не дождавшись ответа, вышел из претории к ожидавшему его синедриону и всенародно провозгласил: я никакой вины не нахожу в Нем.


Источник

Гладков Б.И. Толкование Евангелия. Глава 43. - Воспроизведение с издания 1907 года. М.: Столица, 1991. (с дополнениями из издания 1913 г.) - С. 627-30


Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Иисус же ста пред игемоном... Иоанн (Ин. 18:29-31) говорит, что, когда они привели Иисуса Христа в преторию, то Пилат вышел к ним и сказал: кую речь приносите на Человека Сего; Отвещаша и реша ему: аще не бы (был) Сей злодей, не быхом предали Его тебе. Рече же им Пилат: поимите Его вы и по закону вашему судите Ему... Они предали Иисуса Христа Пилату для убиения, а не для расследования дела. Но он не мог допустить, чтобы Иисуса Христа убили прежде расследования дела, поэтому и желает знать, в чем состоит вина Иисуса Христа; они же, не надеясь на себя, не говорят вины, а только отвечают: аще не бы (был) Сей злодей, не быхом предали Его тебе, потому что никогда и ни в чем мы не поступаем несправедливо. Пилат, вознегодовав на то, что они желают убить Иисуса Христа без расследования, предоставляет им самим убить. Обманувшись в надежде, они уже против желания обвиняют Его, как написал Лука (Лк. 23:2), который говорит: начаша же Нань вадити, глаголюще: Сего обретохом развращающа язык наш и возбраняюща Кесареви дань даяти, глаголюща Себе Христа Царя быти. Обрати внимание на их лукавство. Желая возбудить гнев Пилата против Иисуса Христа и таким образом скорее взять Его для убиения, они обвиняют Его в возмущении и присвоении царской власти; делают это и для того также, чтобы Пилат, испугавшись кесаря, даже и при своем желании, не мог освободить Иисуса Христа от смерти. Ты глаголеши, ты рекл еси и т. п. безукоризненное и полное смирения согласие. Иоанн (Ин. 18:33-37) и об этом рассказал подробнее: вниде паки Пилат в претор и пригласи Иисуса и рече Ему: Ты ли еси Царь Иудейсте; Отвеща ему Иисус: о себе ли ты сие глаголеши, или инии тебе рекоша о Мне; Отвеща Пилат: еда аз жидовин есмь; род Твой и архиерее предаша Тя мне: что еси сотворил; Отвеща Иисус: Царство Мое несть от мира сего: аще от мира сего было бы Царство Мое, слуги мои (убо) подвизалися быша, да не предан бых был иудеом: ныне же Царство Мое несть отсюду. Рече же Ему Пилат: убо Царь ли еси Ты; Отвеща Иисус: ты глаголеши, яко Царь есмь Аз. Услышав о возмущении и присвоении царской власти и испугавшись, Пилат спросил Иисуса Христа наедине, желая узнать от Него что-либо тайное. Но Иисус Христос в свою очередь спросил его: о себе ли сие глаголеши, или инии тебе рекоша о Мне? не потому, что не знал, но чтобы упрекнуть за то, что он не поставил тут же обвинителей и не заставил их представить доказательства возмущения и присвоения Им Себе царской власти, чтобы еще более посрамить их. В защиту свою Пилат говорит, что он не от себя это сказал: разве я иудей, чтобы знать Твои дела? Единоплеменники Твои, и, притом, самые почтенные, предали мне Тебя и они сами говорят это. Затем спрашивает: что Ты сделал, что они обвиняют Тебя в этом? Наконец Иисус Христос уничтожает подозрение в присвоении Им царской власти, говоря, что Царство Его не от мира сего, и освобождает Пилата от страха. Для подтверждения этой мысли Он присоединяет такое соображение: царство от мира сего крепко своими слугами, а царство Его, как небесное, крепко своею собственною силою. Сказав: Царство Мое несть от мира сего, Иисус Христос не исключил мир из под Своего господства, но показал, что Царство Его не нуждается, подобно царствам мира сего, в служителях, не подлежит страху и не имеет конца. Затем, выйдя, Пилат пытался освободить Иисуса Христа. Лука (Лк. 23:4-7) говорит, что он сказал первосвященникам и народу: ни коеяже обретаю вины в человеце сем. Они же крепляхуся глаголюще, яко развращает люди, учя по всей Иудеи, начен от Галилеи до зде. Пилат же слышав Галилею, вопроси, Человек Галилеянин есть; И разумев, яко от области Иродовы есть, посла Его ко Ироду, сущу и тому во Иерусалиме в тыя дни и т. д. Услышав от Иисуса Христа, что Царство Его не от мира сего, узнав, что Он не имеет никаких властолюбивых планов или признаков земного царства, и признав обвинение недоказанным, Пилат объявил Его невиновным. Так как иудеи не могли представить доказательств высказанных обвинений, то перешли к другому обвинению, говоря, что он развращает, т.е. возмущает люди, учя. Утверждают только то, что Он учит, но не говорят, чему учит, чтобы их не осмеяли... Ирод, сделав то, что говорит Лука отослал Иисуса Христа обратно к Пилату, между тем как первосвященники и книжники следовали за Ним и громко кричали против Него (Лк. 23:11). Пилат, созвав первосвященников, начальников и народ, сказал к ним, как повествует Лука (Лк. 23:13-16): приведосте ми Человека Сего, яко развращающа люди: и се, аз пред вами истязав, ни единыя же обретаю в Человеце Сем вины, яже Нань вадите: но ни Ирод: послах бо Его к нему, и се, ничтоже достойно смерти сотворено есть о Нем: наказав убо Его отпущу. Под наказанием разумеет здесь небольшое бичевание для успокоения и прекращения гнева их, чтобы, считая Иисуса Христа побежденным, они смягчили вышедшую из границ свою ярость. Но при всем этом они не меньше зверствовали, неуклонно стремясь к одной цели, т.е. чтобы скорее убить Иисуса Христа; поэтому опять лают.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Так как Пилат ничего другого не спрашивает о преступлении, кроме того, что Царь ли Он иудейский, то иудеи обличаются в нечестии, потому что действительно не могли ничего ложного придумать, чтобы упрекнуть Спасителя. Иисус сказал ему: ты говоришь. — Он ответил так для того, чтобы и высказать — истину и чтобы слово Его не подверглось ругательствам. И обрати внимание на то, что Пилату, который против воли вынес приговор свой о Нем, Он несколько отвечает; а священникам и князьям Он не хотел отвечать, считая их недостойными Своего слова.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

На вопрос Пилата, Он ли Царь Иудейский, Иисус ответил: ты говоришь. Насколько этот ответ отличен от ответа первосвященнику! Когда тот спросил Его, Он ли Христос, Он ответил: ты сказал (Мф. 26:64). Этот ответ дается как относящийся к прошедшему, ибо весь закон предсказывал приход Христа.

Источник

Комментарий на Евангелие от Матфея 32.7. SC 258:246-48.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Ты ли еси царь Иудейский? Евангелист Лука, повествуя о суде над И. Христом у Пилата, говорит, что, когда враги привели Его к Пилату, то начали обвинят Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ и запрещает давать подать Кесарю, называя Себя Кристом, царем (Лк. 23:1—2). Синедрион присудил И. Христа к смерти за то, что он богохульствует, называя Себя Сыном Божиим (Мф. 26:64); но пред Пилатом обвиняет Его уже не в этом, а в другом, — в том, что Он называет Себя царем. Синедрион поступал таким образом потому, что думал, что богохульство в глазах римскаго правителя не будет таким преступлением, за которое он счел бы Христа достойным смерти. Ты (глаголеши) говорит, т. е. действительно так, действительно Я царь (смотр. объясн. Мф. 26:64.). Евангелист Иоанн повествует, что Господь даже объяснил Пилату, в каком смысле Он называет Себя Царем, — не в политическом, а в духовном. Царство Мое не от мира сего, т. е. не имеет ничего общаго с царствами этого мира: если бы царство Мое было от мира сего, т. е. такое же, как и все царства земныя, то, служители Мои подвизались бы (стали бы сражаться) за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям, — не допустили бы до того, чтобы Я впал в руки иудейскаго синедриона. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине, и всякий, кто от истины, т. е. сочувствует истине, любит ее, слушает гласа Моего, т. е. это есть Мой подданный (Ин.19:36 и дал.). Из этих слов Господа Пилат еще более увидел, что Он не есть искатель царства, а учитель народный.


Источник

Иоанн Бухарев свящ. Толкование на Евангелие от Матфея. М., 1899. Зач. 111. С. 279

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Видишь ли, как, прежде всего, подвергают исследованию то, что особенно всегда смущало иудеев? Так как они видели, что Пилат не обращает никакого внимания на дела закона, то обращаются к обвинению в гражданском преступлении. Так поступали они и с апостолами; то же всегда выставляли на вид и говорили, что галилеяне ходят повсюду и проповедуют некоего царя Иисуса: как бы о простом каком человеке упоминали они об Иисусе, и старались возбудить против Него подозрение в замыслах властолюбия. Отсюда видно, что и раздирание риз, и ужас первосвященника — были одно притворство. Все вели они и направляли к тому, чтобы подвергнуть Его смерти. Итак, вот о чем вопросил Пилат! Что же отвечает Христос? «Ты говоришь». Он исповедует Себя царем, но царем небесным; так Он и в другом месте яснее сказал, когда отвечал Пилату: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36), — и это для того, чтобы ни иудеи, ни Пилат, обвинявшие Его за объявление Себя царем, не имели оправдания. И приводит непререкаемую причину этому, говоря: «если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан». Вот почему, чтобы отклонить от Себя такое подозрение, Он платил и сам дань, и другим повелел платить, и когда хотели Его сделать царем, Он удалился. Почему же, — скажешь, — не обнаружил Он этого, когда обвиняли Его в замыслах властолюбия? Потому что они, имея в делах Его бесчисленные доказательства Его силы, кротости, смирения, сами себя ослепляли, замышляли злое, и учиняли беззаконный суд. Поэтому Он ни на что не отвечает, но молчит; а для того, чтобы постоянным молчанием не навлечь на Себя укоризны в гордости, отвечает кратко, — как, например, когда заклинал архиерей, когда вопрошал игемон. На клеветы же их не отвечал ничего, так как не намерен был убеждать их. Об этом и пророк, предсказывая, говорил: «во смирении Его суд Его взятся» (Ис. 53:8). Игемон дивился этому. Да и надобно было удивляться, видя такую кротость и молчаливость в Том, Кто мог сказать весьма многое. Сами они обвиняли Его не потому, что сознавали в Нем что-нибудь худое, но по одной зависти и ненависти. В самом деле, когда и выставленные ими лжесвидетели не нашлись что сказать, — зачем было еще настаивать? Для чего, видя, как Иуда погиб, и Пилат умыл руки, не сокрушились они сердцем? Так много и тогда Он сделал для того, чтобы привести их к раскаянию, но они не сделались от того лучшими.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Пилат - это целое сплетение небоземных проблем. Языческое сознание и совесть находится перед очень необыкновенным явлением: Иисусом Назаретским. Разъеденное скепсисом, языческое сознание Пилата не способно к глубокому проникновению в тайну Иисусову, не способно к широкой, целостной, всеобъемлющей, безграничной мысли; оно действует отрывочно, мыслит фрагментарно: то удивляется Иисусу; то озабоченно спрашивает, почему Он молчит; то властно предлагает обвинителям вопрос: какое же зло сделалъ Онъ? Все его сознание разбивается и течет как по зыбучему песку, и хочет на зернышке песка поставить и построить основание своих заключений о Иисусе. А за таким сознанием Пилатовым стоит больная языческая совесть, которая истлела в плесени скептики, сгнила во влаге сладострастия. Находясь перед Иисусом, перед этим осуществлением совершенной святости и безгрешности, перед олицетворением Божественной Благости, и Истины, и Правды, и Любви, и Мудрости, оно на мгновение напрягается, пробуждается, и узревает немного от всего этого, и выносит логическое заключение, здравое и только для самого неба истинное: что Иисуса предали изъ зависти (стих 18). Об этом говорит и предложение Пилата освободить Его на праздник Пасхи, по обычаю. Но по закону и правде Пилат все же понимает, что Иисус невиновен. Настораживает одно: как Пилат, хотя и слабых нравственных свойств, мог как римлянин, как носитель и хранитель римского правосознания, осудить Иисуса на смерть без всякой законной причины. Единственная причина, из-за которой он это сделал, был непрерывный крик толпы: да будетъ распятъ! да будетъ распятъ! (стих 23). Ясно, что Пилат даже и не хотел применить римское мерило правосудия. Все оставил «зависти» обвинителей и скепсису своего сердца. Совесть не могла служить ему верным путеводителем, потому что она вся больная, слепая, глухая. Даже если бы хотела, воля Пилата представляла собой руины; а на руинах разве можно создать палаты правды? Вся душа Пилата развеяна, вся совесть расстроена, вся воля расслаблена: и его сознание правды, и его ощущение истины, искристо, мгновенно, искра блеснет, и сразу тонет в мраке спексиса, во тьме сладострастия, в потемках грехолюбия.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Иудеи привели Иисуса к Пилату. Ведь и они были преданы римским войскам. И исполнилось предвозвещенное о них через святых пророков. Ибо один говорит: А беззаконнику — горе, ибо будет ему возмездие за дела рук его (Ис. 3:11), а другой: Как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою (Авд. 1:15).

Источник

Комментарии на Евангелие от Матфея 302. TLG 4090.029, 302.1-5.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

έστάθη aor. ind. pass, от ϊστημι помещать. Приговор синедриона мог быть приведен в исполнение только прокуратором (Sherwin-White, 44ff). Предполагают также, что религиозные вожди старались избежать ответственности и предпочитали, чтобы приговор произнесло третье лицо (LNT, 422f). έπηρώτησεν aor. ind. act. от έπερωτάω допрашивать, σύ ты (эмфатическое). Оборот “Царь Иудейский” означает лидера сопротивления (Sherwin-White, 24). έφη impf. ind. act. от φήμι говорить. (Об ответе см. Мф. 26:64.)

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Вопрос Пилата «Ты и есть еврейский царь? » свидетельствует о том, что Иисус был выдан по политическому обвинению. Только язычник мог назвать Мессию «еврейским царем » – евреи называли его «царем Израиля». Религиозный мессианский титул мало что говорил римлянину, и еврейские власти это прекрасно понимали. Иисус был представлен человеком, претендующим на независимую от Рима царскую власть, то есть мятежником. Римляне безжалостно расправлялись с теми, кто хотел отложиться от империи. Форма вопроса «Ты и есть еврейский царь?» говорит о презрении, которое испытывает Пилат к стоявшему перед ним связанному человеку, в котором не было ничего царственного.

Иисус ответил: «Так говоришь ты », что означает согласие, но с оговорками: Иисус действительно Царь, но Он вкладывает в это понятие совсем иной смысл, чем Пилат. Если бы Иисус ответил «да», участь Его была бы предрешена. Вероятно, Пилат что‑то понял из этих слов, иначе Он не стал бы продолжать допрос, а просто вынес бы Ему смертный приговор как мятежнику против Рима.


Источник

Кузнецова В. Н. Евангелие от Матфея. Комментарий. М.: 2002. С. 532-533

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Мессия или мятежник Иисуса представили Пилату как претендента на роль царя, т. е. как мятежника, намеревающегося свергнуть власть Рима.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Они именно стали обвинять Его в том, что Он будто бы развращал народ, запрещал платить подать ке­сарю и называл Себя царем. Все эти обвинения действительно были политического свойства, но самый внешний вид Христа, о котором Пилат наверно слышал и раньше, заставил его усомниться в истинности этих показаний, тем более, что свидетели не подтверждали их. Пилат обратил особенное внимание на третье обвинение, и находя его совершенно противоречащим всей внешности Узника, захотел лично допросить Его, и для этого увел Его вовнутрь претории. С удивлением взглянув на бож. Узника в Его страшном уничижении, Пилат спросил Его: «Ты царь иудейский?» Зная, что сам Пилат ни­чего не имел против Него, Христос кротко и с достоинством ответил, что царство Его не от мира сего, как это доказывается всею Его деятельностью и поведением Его учеников и последователей, которые за своего царя не восстают с оружием в руках. «И так Ты царь?» еще с большим изумлением переспросил Пилат. Иисус отвечал: «ты говоришь, что Я царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа моего». Последнее замечание окончательно убедило Пилата в том, что Узник отнюдь не мятежник обычного рода, а просто какой-нибудь совершенно безвредный мечтатель, который наподобие греческих философов всецело занят решением вопросов об истине и тому подобных возвышенных предметах, совер­шенно не касающихся римской власти. Поэтому, спросив иро­нически: «что есть истина?» Пилат повернулся и, выйдя из претории, всенародно произнес свой оправдательный приговор: «Я никакой вины не нахожу в Нем».



Источник

Александр Павлович Лопухин. Руководство к Библейской истории Нового Завета. – СПб.: Тузов, 1889. С. 217-218

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Преторы в Риме и пропреторы в провинциях обыкновенно имели у себя квесторов, на обязанности которых лежало предварительное расследование дела. Пред римским трибуналом являлись обвинитель, заносивший жалобу, обвиняемый и свидетели, показания которых должны были решить виновность или невинность подсудимого. Сам претор или пропретор принимал жалобу и, по окончании процесса, так или иначе решив дело, сам объявлял судебное постановление. Допросы же обвинителя, свидетелей и обвиняемого были делом квестора Friedlieb. Archäolog. d. Leidensgesch., s. 105.. – У Пилата не было своего квестора, и потому он весь судебный процесс ведет сам. Он не требует от обвинителей доказательств выставляемой ими виновности Подсудимого, не интересуется, найдутся ли свидетельские показания против Него, а начинает с допроса самого Обвиняемого, желая в Нем найти разъяснение дела Такой порядок ведения судебного процесса иногда оказывался самым целесообразным, потому что по древнему римскому праву достаточно было сознания подсудимого для признания его виновности. Magistratus de confesso sumat supplicium – было основным началом римского судопроизводства. См. Quint. decl. 314. Senec. sontrov. exc. 8, 1. Sallust. Cat. 52: de confessis sicuti de manifestis rerum capitalium more majorum supplicium sumundum.. И та глубоко знаменательная беседа в претории наедине с Царем неземного Царства, которую передает святый евангелист Иоанн См. Ин. 28:33–38. Сравн. Мф. 27:11; Мк. 15:2; Лк. 23:3., привела прокуратора к убеждению в невинности Подсудимого. Пилат выходит из претории и публично, пред лицом членов синедриона и народной толпы, объявляет: «я не нахожу никакой вины в этом человеке» Лк. 23:4; Ин. 18:38..


Источник

Археология истории страданий Господа Иисуса Христа. Киев, "Пролог", 2006. С. 128

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Исполнилось то, что давно предсказывал о Себе Господь наш Иисус Христос: Он предан суду язычника — Пилата: Иисус же стал перед правителем… Этот игемон (правитель) Понтий Пилат был римский правитель Иудеи и соседних с ней областей — Самарии и Идумеи; он жил обычно в городе Кесарии, на берегу Средиземного моря, но для наблюдения за безопасностью на время Пасхи переселялся в Иерусалим, в роскошный дворец на горе Синайской, построенный царем Иродом, который избил Вифлеемских младенцев. "Появление Иисуса в виде узника, вероятно, не было для Пилата вовсе неожиданным; неожиданным было только то, что для обвинения Его явился весь Синедрион, с Каиафой во главе, и притом так рано и в такой день, когда всякий Израильтянин, набожный искренне, или лицемерно, старался удаляться как можно от язычников и всего языческого, чтобы не потерять законной чистоты, необходимой для совершения Пасхи. Первосвященники и книжники, по слову Господа, пожиравшие верблюдов, действительно не забыли отцедить комара" (Иннокентий, архиепископ Херсонский). Святой Иоанн Богослов пишет, что они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, так как в тот день им надлежало есть пасху; она остановились на лифостротоне, т.е. на площадке перед дворцом, выстланной разноцветными плитами, по римскому обычаю на глазах всех производилось разбирательство: тут было и судейское кресло прокуратора. "Члены Синедриона дали знать Пилату, что ожидают его для такого дела, которое не терпит отсрочки. Не забыли, конечно, извиниться, что Закон не позволяет им войти во внутренность претории для личного с ним объяснения. Жалкий народ! Слепые изуверы!" "Думал, конечно, при этом высокомерный римлянин, оскорбленный тем, что его подвластные почитают его дом таким нечистым и богопротивным, что опасаются войти в него. Но Римляне всегда щадили предрассудки побежденных народов, и Пилат немедленно явился на лифостротоне" (архиепископ Иннокентий). Римский вельможа спросил их: "В чем вы обвиняете Человека сего?" Члены Синедриона не ожидали такого вопроса. Они полагали, что Пилат просто утвердит их приговор и позволит им предать казни Иисуса, и притом такой казни, какую они укажут. "Если бы Он не был злодей, дерзко отвечали они Пилату, то неужели мы, члены Синедриона, предали бы Его тебе на казнь?" Враги Господа, видимо, надеялись, что их личная важность послужит вместо всех доказательств. "Когда так, возразил игемон, когда вы ходите, чтобы я осудил этого Человека без исследования дела: то к чему и мое участие? Возьмите Его вы сами и по Закону вашему судите и наказывайте, как знаете. Я не хочу вмешиваться в ваши дела." "Но Его преступление, отвечали обвинители, требует смертной казни, потому что Он выдает Себя за Мессию, Царя Израильского; а нам нельзя никого предавать смерти без твоего на это согласия." Евангелист Иоанн при этом замечает: "да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет," т.е. римской казнью через распятие на кресте, смертью всенародной, медленной, сознательной, проклятой, самой мучительной, хуже чем сожжение, хуже всех возможных смертей… И вот, Его враги, оставляя в стороне все обвинения в богохульстве, которые в глазах судии язычника не имели бы никакой силы, разражаются против Иисуса бурей ругательств, из которых можно было видеть, чтó они вменяют Ему в вину: будто Он возмущает народ, будто запрещает давать подать кесарю и будто называет Себя земным царем. "Это усердие к выгодам кесаря из уст первосвященников должно было казаться Пилату чрезвычайно странным. Однако же обвинение было так важно, что не позволяло более уклоняться от судопроизводства: надо было приступить к допросу. Пилат не обратил никакого внимания на два первых обвинения, как несомненную для него клевету, но как верный слуга римского кесаря, счел нужным спросить Иисуса Христа по последнему обвинению. Желая дать подсудимому более свободы в объяснении Своего лица и Своих действий, Пилат вошел в преторию, дав знак следовать за собой и Иисусу" (архиепископ Иннокентий). И Господь, дотоле никогда не переступавший порога царских чертогов, был введен в роскошную палату, блиставшую позолотой и убранством. Тот, Кто имел власть над небом и землей, Судия вселенной, стал теперь перед судьей-язычником… Какое глубокое самоуничижение! Виновный Адам скрылся от Судии-Бога. Невинный Адам стоит теперь перед судом язычника… За кого? За всех нас грешных людей! И спросил Его правитель: Ты — Царь Иудейский? Сердцеведец знал, что Пилат понимает слово царь только в смысле земного владыки, а Он Господь, есть Царь не в земном смысле, а в смысле духовном, нравственном. Сказать Пилату, что Он Царь, значило бы ввести Своего судью в невольную ошибку, а сказать, что не Царь, значило бы погрешить против истины. Поэтому Господь вопросил Пилата: "от себя ли ты говоришь, или другие так сказали обо Мне?" Пилат не мог предложить такого вопроса Господу от себя: в жизни Иисуса не было к тому ни малейшего повода; если же Пилат предлагал вопрос по навету клеветников, то должен был прежде подумать: можно ли верить, что Синедрион, так ненавидевший римскую власть, стал заботиться о власти кесаря? Можно ли верить такому усердию Синедриона к кесарю? Но гордый римский вельможа оскорбился тем, что Господь показал ему, как неосмотрителен его вопрос. "Разве я иудей?", сказал он, что мне верить мечтам Иудеев о каком-то царе завоевателе, которого они ждут? Твои сограждане и первосвященники предали Тебя, как виновного в присвоении имени Царя; и я, прокуратор, должен против воли делать Тебе допрос, хотя сам доселе и не видел от Тебя ничего противного законам. Итак, что Ты сделал? Чем подал повод думать, что ищешь царства? Отвечай! Иисус сказал ему: ты говоришь, ты верно говоришь, что Я — Царь. Но царство Мое не от мира сего, не есть какое-либо земное царство, которого ожидают иудеи. Если бы от мира было царство Мое, то служители Мои заступились бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне царство Мое не отсюда, и потому оно совершенно безопасно для римлян. "Пилат, по-видимому остался доволен таким ответом, только — говорит архиепископ Иннокентий, — слово царство еще звучало сомнительно в ушах политика, тем более, что враги Иисуса Христа могли толковать его в худую сторону. "Однако же Ты Царь?" спросил опять Пилат, давая понять, как неуместно это слово в устах Обвиняемого. Господь отвечал: "ты верно говоришь, что Я Царь, и это наименование совершенно согласно с истиной. Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине, с какой бы опасностью это свидетельство не было соединено; и всякий, кто от истины, для кого она дорога, тот и есть Мой подданный, который слушает гласа Моего." Этими словами Господь показал, что тайный намек Пилата, чтобы удержаться от опасного наименования Себя Царем, совершенно недостоин Его, потому что Он действительно есть Царь в самом возвышенном смысле этого слова, Царь единственный, вечный, но, очевидно, совершенно безопасный для римской власти.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

«Ты Царь Иудейский?» Вопрос этот предложен Пилатом, безсомнения, по тому поводу, что обвинители Господа обвиняли Его пред правителем главным образом как политического преступника — возмутителя народа против верховной власти римского правителя (ср. Лк. 23:2), зная, что богохульство (мнимое), в котором они обвинили Господа в своем Синедрионе, в глазах римского прокуратора не будет таким преступлением, за которое он счел бы Его достойным казни, и потому «указывают на гражданское преступление. Так поступали они и с апостолами; то же выставляли на вид и говорили, что эти Галилеяне, повсюду ходя, проповедуют некоего царя Иисуса» (Злат.). — «Ты говоришь»: т.е. так, действительно, Я Царь (ср. прим. к Мф. 26:61). Господь при этом пояснил Пилату, в каком смысле Он называет себя Царем, и Пилат вследствие сего объяснения не мог смотреть на Него, как на политического преступника, и признал Его невинным (Ин. 18:36-38).

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Поистине Иисус не почитал хищением быть равным Богу (Флп. 2:6) и не однажды, но многократно смирил Себя ради людей. И ныне Судия всего творения, поставленный Отцом Царем царей и Господом господ, посмотри, как Он смирил Себя, чтобы спокойно стоять перед тогдашним судьей иудейской страны. И когда Он был призван, Ему был задан вопрос, который задал Ему Пилат, возможно, издеваясь или сомневаясь, и говоря: Ты Царь Иудейский? На этот вопрос Он ответил то, что считал необходимым, говоря: ты говоришь. А заклинаемый первосвященником, чтобы Он сказал, Он ли Христос, Сын Божий, ответил: ты сказал (Мф. 26:64). Спрошенный же Пилатом: Ты Царь Иудейский? - ответил: ты говоришь. Посмотри на вопросы - тот вопрос: Ты ли Христос, Сын Божий (Мф. 26:63) - подходил для иудейского лица, а римскому судье, задающему вопрос, уже не подходило спрашивать: Ты ли Христос, но - Ты Царь Иудейский ?

Источник

Комментарии на Евангелие от Матфея 118. GCS 38/2:250-251.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

(Мк. 15:2; Лк. 23:3; Ин. 18:33-37). Синоптики пропускают рассказ Ин. 18:28-32. У Луки (Лк. 23:2) допрос у Пилата начинается с обвинения, высказанного «множеством», в том, что Спаситель развращает народ и запрещает давать подать кесарю. Дальнейшее обвинение, что Он называет Себя «Христом Царем», дает ближайший повод Пилату спросить Христа о том, Он ли Царь иудейский? У Иоанна (Ин. 18:33-37) все это изложено гораздо подробнее, чем у синоптиков. По римским законам nocens nisi accusatus fuerit, condemnari non potest (невинный, если не будет обвинен, не может быть осужден). Вопрос Пилата основывался на том, что Христа обвиняли в присвоении Себе мессианского достоинства. Если Мессия стоял пред Пилатом теперь связанным и в уничиженном виде, то это не препятствовало Пилату предложить Ему вопрос: «Ты ли Царь иудейский?» Здесь предполагается, что Обвиняемый когда-то, действительно, объявлял Себя Царем иудейским; но Его попытки приобрести Себе царство были неудачны. Вместо царского престола Он был схвачен, связан и приведен на суд. Но, несмотря даже на это, Он, может быть, и теперь продолжает держаться прежнего Своего мнения о Своем собственном высоком достоинстве. Если Его освободить, то Он опять, вероятно, объявит Себя Царем. Христос отвечает Пилату почти так же, как Он ответил прежде Каиафе: «ты говоришь» (Мф. 26:64). Но там прошедшее время «ты сказал» (su eipaj), здесь настоящее и глагол другой (su legeij). Там — в ответ на заклятие; здесь — на простой вопрос. Там — в ответ на вопрос о достоинстве Сына Божия; здесь — о царском достоинстве. Но если вопрос, предложенный Пилатом, был естествен и понятен, то ответ Христа, по крайней мере, был необычен. Кто, будучи связан и приведен на суд, стал бы говорить, что он — царь? Нам теперь понятно, что царское достоинство Христа заключалось в Его уничижении, и что Он говорил совершенно точно и правильно, нисколько не преувеличивая дела. Но тогда это не было понятно ни Пилату, ни лицам, его окружавшим. Ответ Христа не был двусмыслен, но был прямым утверждением Его царского достоинства. Он не заключал в себе такого смысла: egw men touto ou legw ou de legeij (Я этого не говорю, а ты говоришь). Ср. Ин. 18:37, где также ou legeij. К сообщению синоптиков Иоанн (Ин. 18:34-38) прибавляет рассказ о том, как разъяснилось для Пилата, в каком смысле Спаситель называл Себя Царем. Он не Царь земной, а небесный. Он пришел не для внешнего мирского владычества над людьми, а чтобы свидетельствовать об истине. Пилат понял, что это — просто какой-то заблуждающийся человек. И не из этих только слов. На основании некоторых данных можно предполагать, что Пилату была известна раньше Личность и деятельность Спасителя (Мф. 27:18; Мк. 15:10). Не могло быть, чтобы ему ничего неизвестно было, напр., о входе Христа в Иерусалим. Во всем этом Пилат не видел никаких признаков стремления Христа приобрести Себе царское достоинство. Поэтому Пилат закончил свой допрос полным оправданием Спасителя: «я не нахожу никакой вины в этом Человеке» (Лк. 23:4; Ин. 18:38).

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Исполнилось то, что давно предсказывал о Себе Господь наш Иисус Христос: Он предан суду язычника - Пилата: ИИСУС ЖЕ СТАЛ ПРЕД ПРАВИТЕЛЕМ... Этот игемон (правитель) Понтий Пилат был римским правителем Иудеи и соседних с ней областей - Самарии и Идумеи; он жил обычно в городе Кесарии, на берегу Средиземного моря, но для наблюдения за безопасностью на время Пасхи переселялся в Иерусалим, в роскошный дворец на горе Сионской, построенный царем Иродом, который избил младенцев Вифлеемских. "Появление Иисуса Христа в виде узника, вероятно, не было для Пилата вовсе неожиданным; неожиданно было только то, что для обвинения Его явился весь синедрион, с Каиафой во главе, и притом так рано, и в такой день, когда всякий Израильтянин, и искренно и лицемерно набожный, старался как можно более удаляться от язычников и всего языческого, чтобы не потерять законной чистоты, необходимой для совершения пасхи. Первосвященники и книжники, пожиравшие, по слову Господа, верблюдов, действительно, не забыли отцедить комара" (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Святой Иоанн Богослов пишет, что они не вошли в претор, чтобы не оскверниться, так как в тот день им надлежало есть пасху; они остановились на Лифостротоне, т.е. на площадке перед дворцом, выстланной разноцветными плитами, где, по римскому обычаю, на глазах всех совершалось судебное разбирательство: тут было и судейское кресло прокуратора. "Члены синедриона дали знать Пилату, что ожидают его по такому делу, которое не терпит отсрочки. Не забыли, без сомнения, извиниться, что Закон не позволяет им войти во внутренность претории для личного с ним объяснения. "Жалкий народ! слепые изуверы!", - думал, конечно, при этом высокомерный римлянин, оскорбленный тем, что его подвластные почитают дом его таким нечистым и богопротивным, что опасаются войти в него. Но Римляне всегда щадили предрассудки побежденных народов, и Пилат немедленно явился на Лифостротоне" (Иннокентий, архиепископ Херсонский). Римский вельможа спросил их: "В чем вы обвиняете Человека сего?" Члены синедриона не ожидали такого вопроса. Они полагали, что Пилат просто утвердит их приговор и позволит им предать казни Иисуса, и притом такой казни, какую они укажут. "Если бы Он не был злодей, - дерзко ответили они Пилату, - то неужели все мы, члены синедриона, предали бы Его тебе на казнь?" Враги Господа, видимо, надеялись, что их личная значимость послужит вместо всех доказательств. "Если так, - возразил игемон, - если вы хотите, чтобы я осудил этого Человека без расследования дела, то зачем здесь мое участие? Возьмите Его вы сами и, по Закону вашему, судите Его и наказывайте, как знаете. Я не хочу вмешиваться в ваши дела". - "Но Его преступление, - отвечали обвинители, - требует смертной казни, потому что Он выдает Себя за Мессию, Царя Израильского; а нам нельзя никого предавать смерти без твоего на то согласия". Евангелист Иоанн при этом замечает: да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет (Ин. 18:32), т.е. римской казнью, через распятие на кресте, смертью принародной, медленной, сознательной, проклятой, самой мучительной, хуже, чем сожжение, хуже всех возможных смертей... И вот, Его враги, оставляя в стороне все обвинения в богохульстве, которые в глазах судии-язычника не имели бы никакой силы, разражаются против Иисуса Христа бурей ругательств, из которых можно было понять, что они обвиняют Его в следующем: будто Он возмущает народ, будто запрещает давать дань кесарю и будто называет Себя царем земным. "Это усердие к выгодам кесаря из уст первосвященников должно было показаться Пилату чрезвычайно странным. Однако же обвинение было так важно, что не позволяло более уклоняться от судопроизводства: надо было приступить к допросу. Пилат не обратил никакого внимания на два первых обвинения, как на несомненную для него клевету, но, как верный слуга римского кесаря, счел нужным допросить Иисуса Христа по последнему обвинению. Желая дать Подсудимому более свободы в объяснении Своего лица и Своих действий, Пилат вошел в преторию, дав знак следовать за собой и Иисусу" (Иннокентий, архиеп. Херсонский). И Господь, дотоле никогда не переступавший порога царских чертогов, был введен в роскошную палату, блиставшую позолотой и убранством. Тот, Кто имел власть над небом и землей, Судия вселенной, встал теперь перед судией-язычником... Какое глубокое самоуничижение! Виновный Адам скрылся от Судии-Бога. Невинный Адам стоит теперь перед судом язычника... За кого? За всех нас, грешных людей! И СПРОСИЛ ЕГО ПРАВИТЕЛЬ: ТЫ ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ? Сердцеведец знал, что Пилат понимает слово царь только в смысле земного владыки, а Он, Господь, есть Царь не в земном смысле, а в смысле духовном, нравственном. Сказать Пилату, что Он Царь, значило бы ввести Своего судию в невольную ошибку, а сказать, что не Царь, значило бы погрешить против истины. Поэтому Господь вопросил Пилата: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? (Ин. 18:34). Пилат не мог предложить такого вопроса Господу от себя: в жизни Иисуса Христа не было к тому ни малейшего повода; если же Пилат предлагал вопрос по наговору клеветников, то должен был бы прежде подумать: можно ли поверить тому, что синедрион, так ненавидящий римскую власть, стал заботиться о власти кесаря? Можно ли верить такому усердию синедриона к кесарю? Но гордый римский вельможа оскорбился тем, что Господь показал ему, как неосмотрителен его вопрос. Пилат отвечал: разве я Иудей?, чтобы мне верить мечтам Иудеев о каком-то царе завоевателе, которого они ждут? Твой народ и первосвященники предали Тебя, как виновного в присвоении имени Царя; и я, как прокуратор, должен против воли делать Тебе допрос, хотя сам доселе и не видел от Тебя ничего противного законам. Итак, что Ты сделал? Чем подал повод думать, что Ты ищешь царства? Отвечай! ИИСУС СКАЗАЛ ЕМУ: ТЫ ГОВОРИШЬ, ты верно говоришь, что Я - Царь. Но Царство Мое не от мира сего, не есть какое-либо земное царство, которого ожидают Иудеи. Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда, и потому оно совершенно безопасно для Римлян. "Пилат, по-видимому, остался доволен таким ответом, только, - говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, - слово царство еще звучало сомнительно в ушах политика, тем более, что враги Иисуса Христа могли толковать его в худую сторону. Однако же Ты Царь? - спросил опять Пилат, давая понять, как неуместно это слово в устах Обвиняемого. Господь отвечал: ты верно говоришь, что Я Царь, и это наименование совершенно согласно с истиной. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине, с какою бы опасностью это свидетельство ни было соединено; и всякий, кто от истины, для кого она дорога, тот и есть Мой подданный, который слушает гласа Моего. Этими словами Господь показал, что тайный намек Пилата на то, чтобы Он удержался от опасного наименования Себя Царем, совершенно недостоин Его, потому что Он действительно есть Царь в самом возвышенном смысле этого слова, Царь единственный, вечный, но, очевидно, совершенно безопасный для римской власти". Пилат не способен был понять слова Господа в нашем, христианском, смысле; но он был знаком с сочинениями своих языческих мудрецов, из которых один говорил: ты царь, если живешь добродетельно; в таком смысле и понял слова Господа Пилат. Как язычник, он не верил, чтобы люди могли познать истину, и потому, считая Господа простым мечтателем, сказал Ему: Но что такое истина? Еще ни один мудрец не решил этого вопроса: Тебе ли, простому Иудею, решать его? и с этими словами тотчас вышел вон из претории и объявил Иудеям, что он находит Иисуса Христа совершенно невинным. Так язычник защищает Мессию Иудейского перед Иудейскими же чиноначалиями - поистине сей Мессия пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1:11). Слова Пилата жестоко оскорбили членов синедриона. Значит, весь синедрион слеп, не стоит доверия, клевещет на Человека невинного?.. Возможно ли это? Но лукавым обвинителям пришлось скрыть свое озлобление. Тем с большим ожесточением они стали клеветать на Иисуса Христа, обвиняя Его во многом, как говорит святой Марк. В чем же именно? Представляли, вероятно, какие безпокойства могут происходить в народе, если предприимчивые люди будут так безнаказанно присваивать себе титул царей, причем могли указать, как на пример, на возмущение Иуды Галилеянина, задолго до того бывшее. Могли указывать на чрезвычайную приверженность к Нему народа, на множество Его последователей, которые выжидают только благоприятного случая, чтобы соединиться и действовать открытой силой; могли выставлять под видом возмущения общественного порядка даже некоторые дела Господа, например, очищение храма от торгующих. Только о чудесах старательно молчали. Между прочим, упомянули, что у Него много последователей в Галилее. Господь не отвечал на эти обвинения ни единого слова.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Как обвиняемый в гражданских преступлениях, отводится к Пилату. Отсюда и спрашивает Его, не предпринимал ли Он и не делал ли попыток царствовать над иудеями? Иисус отвечал ему: ты говоришь, — давая самый премудрый ответ, ибо не сказал ни "да", ни "нет", а нечто среднее, как: ты говоришь. Но это может быть понимаемо и так, что: "да, точно так, как ты говоришь", и так, что: "Я не говорю этого, а говоришь ты". Иного ничего не ответил, ибо видел, что суд идет не по уставу. Пилат дивился Господу, с одной стороны — как презирающему смерть, а с другой — тому, как Он, будучи столь красноречив и имея представить тысячи оправданий, ничего не ответил и не обращал внимания на обвинителей. Научимся и мы отсюда, чтобы, если будем находиться пред неправедным судом, ничего не говорить, дабы не возбудить большого шума и не сделаться виновным большого осуждения, когда не слушают наших оправданий.

Толкование на группу стихов: Мф: 27: 11-11

Ин. 18:33, 37 Признавая нужным разсмотреть обвинение на Иисуса, но не удостоивая Синедриона доверием, Пилат взял Иисуса в преторию. Иисус же ста пред игемоном, и вопроси Его игемон, глаголя: Ты ли еси Царь иудейский? Тот, Кто имеет власть над небом и землею, Судия вселенной, стоит пред судиею-язычником. — Какое самоуничижение глубокое! Виновный Адам скрылся от лица Судии-Бога. Невинный Адам стоит пред судом язычника, за кого? За меня и за тебя, за всех людей, слушатель мой! Свободно подтверждает Спаситель то заключение, какое вывел Пилат из слов Его; свободно утверждает, что Он точно — Царь. Так называли Мессию Пророки (Пс. 2:8. Дан. 7:13). Иисус явил Себя, говорит Апостол (1 Тим. 6:13), свидетелем добраго исповедания пред Понтием Пилатом. Это было доброе исповедание как по содержанию, так и по духу, с каким оно было произнесено. Покойно, безтрепетно, в виду грозных опасностей, свидетельствует Иисус Христос об истине. В объяснение своего исповедания не говорит Господь о полном значении духовнаго своего царства, чего не мог понять Пилат, но говорит о доступном и для ума Пилата. Назначение земной жизни Иисуса состояло между прочим в том, чтобы свидетельствовал Он об истине, которую люди частию превратили в ложь произволами ума и сердца, частию не в состоянии узнать без помощи небесной (Рим. 1:21—28. 1 Кор. 1:21). Лучшие философы говорили о себе, что они ищут истину, стремятся к истине, и более того не имели права говорить о себе. Но Тот, Кто сшел с неба, свидетельствует об истине, — открывает истину, как вполне известную Ему, — говорит о ней как ея очевидец. — Так говорил о Себе Иисус и в слух Иудеев (Ин. 3:11, 32). — Это звание не доступно ни для кого другаго; но оно оставляет в покое права о власть земных царей; оно если и может касаться их, то только с тем, чтобы выгонять мрак лжи и заблуждений из всех обществ человеческих и следовательно с тем, чтобы содействовать благу царств и народов. Отселе и подданные Иисуса — не то, что вооруженные воины, и не то, что платящие подать граждане. — Христа Иисуса слушают, Христу Иисусу покоряются те, которые от истины, имеют сродство с истиною, в которых лобовь к истине, возбуждена свыше (Рим. 11:8). — Об этом говорил Господь и Иудеям: Почто беседы Моея не разумеете? Вы отца вашею диавола есте.... Он ложь есть и отец лжи.... Иже есть от Бога, глаголов Божиих послушает (Ин. 8:43, 44, 47). Овцы Моя гласа Моего слушают (Ин. 10:27). Таким образом Пилат мог понять и то, почему Синедрион ненавидит Иисуса.

Источник

Беседы о страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Часть 2. Беседа 9 (39)
Preloader