Евангелие от Матфея, Глава 26, стих 47. Толкования стиха

Один из Двенадцати — высокое избрание Иуды еще раз многозначительно подчеркнуто (на ином языке, чуждом миру Евангелий, это можно было бы назвать трагической иронией).

 В это время тишину сада оглушил шум ворвавшейся в него толпы. Пришел отряд римских воинов, возглавляемый иудейскими начальниками и уполномоченными от первосвященников. С ними оказалось множество всякого люда, жаждущего зрелищ. Толпу привел Иуда, один из двенадцати апостолов, ставший предателем. За свое предательство он получил от первосвященников 30 серебрянных монет – сумма, сравнительно небольшая: за эту цену можно было купить на рынке раба.

   Хотя было полнолуние, толпа пришла с факелами, предполагая, что Господь попытается укрыться в потаенных местах сада. Ожидая сопротивления, воины пришли с мечами, а слуги – с палками. Первосвященники, боясь народного возмущения, велели Иуде проявить осторожность при аресте Иисуса.

Взятие Иисуса под стражу

Три избранные Апостола проснулись, встали и вместе с Иисусом пошли к выходу из сада, где спали остальные. Подойдя к выходу, они могли заметить приближающуюся толпу с фонарями и другими светильниками. То Иуда вел вверенный ему синедрионом отряд римских воинов, сторожей храма и слуг первосвященников, вооруженный мечами и кольями.

Это было в саду Гефсиманском, где Господь И. Христос молился после тайной вечери пред наступлением Своих страданий. Говорил И. Христос, упрекая Своих апостолов в неблаговременном сне (ст. 40 и 43, 45). Иуда знал, что теперь самое удобное время предать Учителя, потому и привел в сад воинов и слуг архиерейских взять Его. Множество народа (народ мног). Это были частию воины, которые на время праздника Пасхи назначались к вратам храма для предупреждения безпорядков при многолюдстве, и частию всегдашние особые стражи при храме. Воины были вооружены мечами, а прочие чем попало, напр., кольями и т. п. Из сказания еванг. Луки о сем (Лк. 22:52.) видно, что тут вместе с воинами и слугами были и сами некоторые из главных священников (первосвященников) и народных старейшин.

–До сих пор евангелист ни разу не сказал о том, что Иуды уже не было с учениками (ср. Ин. 13:30). Он появляется в Гефсимании с толпой, посланной старшими священниками и старейшинами. Матфей опустил слово «учителями», которое было у Марка. Он ближе к истине, подчеркивая, что вина за арест, последующий суд и выдачу Иисуса римским властям по ложному обвинению целиком лежит на самой могущественной партии Синедриона – на саддукеях, а не на фарисеях и учителях Закона, как правило, принадлежавших к фарисеям (см. также. 27:1, 3, 20). Конечно, вина с фарисеев не снимается полностью, ведь нигде не сказано, что они выступали против, так что все совершилось с их молчаливого согласия. Толпа состояла из храмовой стражи и слуг первосвященника (ст. 51), хотя слова о кольях, которыми вооружена толпа, наводит мысль о самосуде.

В марте месяце в ночь на пятницу, последнюю пред праздником Пасхи, произошло взятие под стражу — первый шаг в большей части наших современных следствий. Возникает вопрос, законно ли было это взятие под стражу? Нет основания сомневаться, что оно произведено властию первосвященника; о присоединении же римской спиры к служителям храма, должно быть, позаботилась та же еврейская власть, и, таким образом, оно на первый взгляд имеет вид законности. Но взятие под стражу прежде следствия было ли законно по еврейскому закону? Кажется, нет, если только не было оснований опасаться сопротивления или бегства. В настоящем случае намерения убежать не было, но сопротивления, хотя и неумышленного, могли ожидать. Таким образом, вопрос о законности взятия под стражу Иисуса Христа превращается теперь в вопрос: не было ли это взятие началом судебного следствия? Если так, то дальнейший ход дела должен бы быть по закону такой же, какой мы замечаем при взятии несколько времени спустя под стражу Петра и Иоанна взявшие отдали их под стражу до утра, ибо уже был вечера (Деян. 4:3) С Иисусом Христом поступили совсем иначе.

***

И в это самое время сквозь чащу дерев засветились огни и явилась целая толпа храмовых и первосвященнических слу­жителей, которые, вооружившись мечами и кольями, тихо подкрадывались к саду, где, как указывал им предводительствовавший этим скопищем предатель, должен был находиться Христос. Такие предосторожности были совершенно излишни, так как Христос теперь готов был отдаться им Сам. Но самый этот дух безграничного самопожертвования был таким страшным обличителем совести нечестивых, что от простого заявления Христа, что это Он самый, которого они ищут, вся вооруженная толпа в ужасе рассеивалась и падала, тем более, что сам предатель два раза оказывался не в состоянии подать условленный им знак и цепенел во всем своем гнусном существе.

В то время как страждущая душа Господа Иисуса Христа возносилась в пламенной молитве к Отцу, а ученики Его – даже самые излюбленные из них, даже Петр после всех недавних горячих уверений своих Мф. 26:35; Мк. 14:29–31; Лк. 22:33. – спали безмятежным сном, неусыпно бодрствовал предатель. Явившись в дом первосвященника, Иуда объявил свою готовность исполнить обещание, данное несколькими днями раньше пасхальной вечери Мф. 26:14–16; Мк. 14:10–11; Лк. 22:3–6.. Можно ли сомневаться в том, что такое предложение было принято не только без всяких колебаний, но даже с радостию? «Лучше, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» Ин. 11:50., – давно уже фанатически убеждал своих собратий по суду Каиафа, и вот теперь наступило время, когда его слова и желание могли осуществиться. Нужно только позаботиться, как бы лучше и вернее воспользоваться услугами предателя.

Роль полиции – судя по тем уголовным процессам, с которыми встречаемся мы в Библии, – в древнееврейском судопроизводстве большею частью исполнялась свидетелями преступления. Они сами задерживают преступника на месте его преступления, сами приводят на суд и там выступают в качестве его обвинителей Лев. 24:11–12; Иер. 26:8; Деян. 4:3; 6:12.. Но, бесспорно, должна была существовать и полиция в собственном смысле слова, как штат людей, прикомандированных к суду для выполнения различных его распоряжений, и, между прочим, для задержания преступника и приведения к судебному трибуналу. Последнее всегда исполнялось ею в том случае, если убийца скрывался в один из городов убежища Втор. 19:12., а также, само собою понятно, и тогда, если свидетели-обвинители сами почему-нибудь были не в состоянии взять преступника и привести к суду. Нетрудно догадаться, каким из этих двух способов могли воспользоваться первосвященники в данном случае. Свидетелей против Господа Иисуса Христа не было, а весь многочисленный штат синедриональных служителей Мф. 5:25–26; Мк. 14:54, 65; Ин. 7:32, 45; Деян. 5:22, 26. – рассыльных Sanhedrin. fol. 17 и 36. Коммент. Маймонида на Sanhedr. c. 1, §§ 9–10 и с. 25., истязателей, ругавшихся над преступником до казни Ibid. Сравн. Лк. 12:58., палачей Baba Kama fol. 15. – был всегда к услугам первосвященника, как председателя верховного судилища. Им с удобством мог воспользоваться теперь и Каиафа. Но, может быть, действительно страшась Того, с Кем ему придется иметь дело, частью – желая придать этому делу особенную важность, он посылает для задержания Господа Иисуса Христа тот отряд римских солдат, который у евангелиста Иоанна называется «спирою», с капитаном или трибуном во главе Σπεῖρα καί ὁ χιλίαρχος. Ин. 18:12. Сравн. ст. 3..

Иерусалим времени Господа Иисуса Христа был во власти римлян, и слово римского областеначальника было для него законом. Шесть когорт римского войска были в постоянном распоряжении прокуратора; из них одна когорта располагалась в Антонии и в великие праздники следила за поведением иудеев. Об этой когорте и говорит евангелист Иоанн, хотя его выражение – σπεῑρα, cohors – употреблено не в строгом смысле: не вся спира, а часть ее была отдана в распоряжение первосвященника. Когорта составляла десятую часть легиона и заключала в себе 500–600 воинов. Такой отряд был слишком велик для ареста одного человека. Притом же к римским солдатам присоединилась в данном случае синедриональная полиция в собственном смысле и простые слуги от архиерей и фарисей Ин. 18:3. Сравн. ст. 12., не носившие почетного титула «шотера» (שתד). Если мы прибавим, что здесь же были «первосвященники и начальники храма и старейшины» Лк. 22:52: άρχιερεῖς καί στρατηγοί τοῦ ιεροῦ καί πρεσβύτεροι, то мы поймем, как велика была та толпа Мф. 26:47; Мк. 14:43: ὄχλος πολύς., вооруженная мечами и просто кольями, которою предводительствовал Иуда После мы подробнее познакомимся с титулами αρχιερεύς и πρεσβύτερος. Что касается «начальников храма» (στρατηγοί τοῦ ιεροῦ), то о них мы получаем понятие при сравнении относящихся сюда мест св. Писания с некоторыми известиями у Иосифа Флавия и в преданиях старцев. Этих «воевод церковных» евангелист Лука называет отдельно от первосвященников, в то время как другие евангелисты, по-видимому, разумеют их под общим именем первосвященников (напр. Лк. 22:4; Мф. 26:14–15; Мк. 14:10). Из книги Деяний 5:24, 26, мы видим, что στρατηγος τοῦ ιεροῦ был очень важное лицо с известными полномочиями исполнительной власти, имевшее в своем распоряжении служителей и стоявшее в связи с синедрионом. У Иосифа Флавия – Antiqu. XX, 6, 2 – такой στρατηγός, по имени Анан, поставлен рядом с первосвященником Ананиею. Далее из его же слов выясняется, что στρατηγός был один из высших священников, которому принадлежал главный надзор во дворах храма и право запирать медные врата святилища (Bell. jud. VI, 5, 3). Таким образом, это был тот אישׁ הר הבית «господин горы храма», о котором упоминают талмудисты и о котором Мишна (в тракт. Middoth. с. 1 и 2) говорит, что он проверял все отдельные храмовые стражи (См. Mischna ed. Surenh. pare V, p. 324). Но последние имели своих особых непосредственных начальников, которые носили тот же титул στρατηγός. Вот этих-то начальников отдельных сторожевых постов при храме, вероятно, и указывает евангелист Лука среди толпы в саду Гефсиманском, рядом с первосвященниками и старейшинами народа. См. Archäologie d. Leidensgesch. uns. Herrn Jesu Christi v. I. H. Friedlieb, s. 34–36..

В то время как Богочеловек страдал в предсмертном борении в саду Гефсиманском и утомленные апостолы спали тревожным сном, враги Христовы были в большом беспокойстве: именно теперь они решились привести в исполнение определение синедриона взять под стражу ненавистного им Пророка Галилейского (Ин. 11:53, 57). Один из числа двенадцати апостолов, Иуда, пришедший с вечери, был готов осуществить свой ужасный замысел: он знал, где собирался Иисус с учениками (18:2) и где он в последнее время проводил ночи (Лк. 21:37). Мрак и тишина ночи могли служить надежным покровом для темного дела, особенно в то время, когда мысли народа были заняты праздничными приготовлениями. Впрочем, на всякий случай были приняты такие меры предосторожности, как будто грозила опасность ожесточенного сопротивления (Мф. 26:55). Предателю был дан значительный вооруженный отряд римских воинов под предводительством тысяченачальника. К этому отряду присоединилась толпа служителей храма и синедриона (Ин. 7:32, 45), а к ней примешались рабы первосвященнические (18:10) и некоторые из начальников (Лк. 22:52). Для освещения пути в ночной темноте, а также, быть может, и для поисков в чаще сада в случае нужды, были взяты светильники и фонари. Эту силу, которая шла как бы на лютого разбойника и возмутителя общественного покоя (Лк. 22:52), Иуда вел в Гефсиманию, наверное рассчитывая найти там Господа.

Видишь орудия архиереев! Дреколья и мечи! Так они были миролюбивы! Так они отличались духом кротости! Один из "двенадцати" — сказал евангелист, показывая с удивлением, что Иуда предал себя дьяволу, несмотря на то, что был избран и с первыми поставлен. Так и ты, человек, бойся, чтоб, ослабев духом, не отпасть, хотя бы и был ты одним из ближайших к Иисусу

Враги Иисуса давно уже готовятся к тому, как бы взять ненавистнаго им назорейскаго Учителя. Довольно времени было обдумать план делу во всех частях. Ни слова о том, что только оскорбленная гордость, оскор­бленное тщеславие, черная зависть и другия дикия страсти были причиною тому, что Синедрион и в главе его пер­восвященник Каиафа возстали против Господа Иисуса. — Столько почетные люди, столько книжные люди, столько опытные в управлении люди, каковы были чле­ны Синедриона, как вели первое свое покушение против Иисуса, как брали Его под стражу? О. как велик явился Спаситель наш и в сем слѵчае и как до жалости низки от низких страстей своих члены Сине­дриона!

И еще Ему глаголющу, се, Иуда, един от обоюнадесяте, прииде, и с ним народ мног со оружием и дрекольми, от архиерей и старец людских.

Господь сказал возстаните, се приближися предаяй Мя. И точно так оказалось; — прозрение Его было верно, далеко вернее, чем зрение Синедриона.

Предатель, хорошо знавший, где и когда бывает Учи­тель и Друг его (Ин. 18:2), без сомнения, мог вы­дать Его. если уже это оказалось нужным, во всякое время, без всякаго шума, двум, трем человекам. Как же поступают враги Иисуса? Берут самыя силь­ныя меры, посылают с Иудою целыя толпы вооружен­ных людей для того только, чтобы взять в беззащит­ном месте Того, Кто так был кроток, что не гасил курящагося льна (Мф. 12:20). Иуде даны спира — от­ряд римских воинов в 500 человек (Ин. 18:3), — отряды служителей Синедриона, всех трех сословий его, священническаго, ученаго и старейшин народа (Мк. 11:13.); при спире был тысященачальник — трибун; про служителях старейшина (Ин. 18:12); римская стража вооружена была мечами, слуги Синедриона — пал­ками. Мало и того для чести Синедриона; надобно было, чтобы явились тут же воеводы церковные — начальники храмовой стражи и даже первосвященники (Лк. 22:52.). — Прибавьте еще, что днем не решились на безчестное дело, решились ночью. — И не смотря на то, что было полнолуние и след. светлая ночь, несли факелы и фонари, как будто надобно было ловить в подземельях (Ин. 18:3.). К чему все это? Если для того, чтобы показать народу, что имеют дело с возмутителем покоя цер­ковнаго и гражданскаго: то в глубокую ночь кто видел, что делали эти жалкие люди? Не ясно ли видны тут страх малодушия, замешательство мыслей, нечестие, трепещущее за безопасность свою, тогда как никто за ним не гонится?