Евангелие от Матфея, Глава 22, стих 17. Толкования стиха

В лукавых людях, по-видимому, не было недостатка; фарисеи выбрали несколько наиспособнейших в этом отношении учеников своих и пригласили иродиан идти с ними. Конечно, на этом совещании обсуждались и вопросы, какие должны быть предложены Иисусу с целью уловления Его на каком-либо слове; и так как, между прочим, решено было предложить вопрос и о том, дозволительно ли платить подать кесарю, то для этого вопроса и были приглашены иродиане, которым, как признававшим законность уплаты податей римлянам, удобнее было сделать донос на Иисуса в случае неодобрения Им таковой уплаты.

В то время в Палестине в ходу было два рода монет: государственная и священная. Государственной монетой считалась римская с изображением римского императора (кесаря) и соответствующей надписью; эта монета была в обращении среди евреев во всех их торговых сделках; ею же платились подати кесарю. Священной монетой считалась еврейская монета сикль, которой евреи платили подати на Иерусалимский храм; по одному сиклю должен был платить ежегодно каждый еврей, где бы он ни находился.

Евреи признавали себя подданными одного только Бога, и потому считали себя обязанными платить подати только Ему, на Его дом, то есть храм Иерусалимский. Всякую иную подать они считали незаконной, подчиняющей их иному царю, кроме Бога, делающей их из рабов Божиих рабами язычников. Этот вопрос должен был заинтересовать всю окружавшую Иисуса преданную Ему толпу. Если Он скажет, что подать кесарю законна, то этим оттолкнет от Себя народ, с ненавистью и озлоблением платящий эту подать; а если скажет, что подать незаконна, что ее не следует платить, то сейчас же — донос на Него Пилату и арест.
Ответ Иисуса фарисеям о подати Кесарю

Лукавые подошли к Иисусу под видом преданных учеников Его и начали льстиво говорить Ему: «Учитель! мы знаем, как Ты справедлив, и как всегда говоришь одну только правду, нисколько не опасаясь, что эта правда может быть неприятна кому-либо, хотя бы даже сильным мира сего; Ты не обращаешь внимания ни на какое лицо, если предстоит надобность обличить его в беззаконии, потому что Ты истинно учишь пути Божию. Скажи же нам, как Тебе кажется: позволительно ли нам давать подать кесарю или непозволительно? Не превращаемся ли мы через это из народа Божия в рабов языческого царя? Научи же нас, давать ли нам эту подать или же отказаться от платежа ее?»

Это — самый вопрос. Кесареви (Кесарю), т. е. римскому императору, — имя Кесарь было усвоено всем римским императорам. Вопрос был дан такой, на который как ни ответил бы И. Христос, вопрошавшие все нашли бы в нем обвинение наответившаго. Если бы Господь ответил: должно платить подать Кесарю; тогда вопрошавшие, именно Иродиане, обвинили бы Его в том, что Он учит противно Своему закону, изменил народу Божию и Богу, и таким образом опровергнули бы, в лице Его, посланника Божия и веру народа к Нему. Если же Христос ответил бы отрицательно: не должно, то фарисеи обвинили бы Его в том, что Он возбуждает народ против Кесаря, и донесли бы на Него римскому правителю, как на мятежника. „Посмотри, как вопрошавшие коварно действуют, замечает св. Златоуст: не говорят скажи нам, что хорошо, что полезно, что согласно с законом, но — как Тебе кажется? Того только они и смотрят, как бы предать Его и уличить в противлении власти верховной».

Не решившись на арест (21:46), религиозные предводители решают прибегнуть к хитрости и пытаются поймать Иисуса на слове, чтобы скомпрометировать Его в глазах народа или спровоцировать Его на какое‑нибудь заявление, которое будет воспринято римлянами как подстрекательство к мятежу. К Иисусу была подослана группа из нескольких учеников фарисеев и иродиан. У фарисеев не было учеников, но так как учителя Закона были, как правило, из фарисеев, такое смешение вполне понятно и ученики фарисеев значат здесь то же самое, что и фарисеи. Под иродианами разные комментаторы понимают разных людей, например, даже ессеев, о которых было известно, что они снискали милость Ирода Великого, но многие считают, что это партия сторонников Ирода Антипы. Если это так, то взгляды у них были диаметрально противоположными, но их объединила общая ненависть к Иисусу.

Они задают Ему вопрос, который не был вызван искренним желанием узнать мнение авторитетного Учителя. Это была ловушка. Чтобы заманить в нее Иисуса, они сначала грубо льстят Ему: «Ты никого не боишься и никому не угождаешь». Затем следует вопрос о подати римлянам. Это была подушная подать, установленная в 6 г. н. э., когда Иудея, Самария и Идумея вошли в состав Римской империи и стали управляться римским наместником. Необходимость платить подать всегда воспринималась крайне болезненно, будучи доказательством национального унижения. Вскоре после установления подати вспыхнуло восстание под руководством некоего Иуды (см. Деян. 5:37). Иосиф Флавий говорит, что подать также явилась причиной возникновения крайне националистического движения зелотов, объявивших Бога своим единственным правителем и царем, что привело к восстанию 66 г. и к гибели Иерусалима в 70 г. В Евангелии от Луки Иисус обвинен перед Пилатом в том, что Он «подстрекает наш народ, запрещает платить подати цезарю» (Лк. 23:2). Интересно, что и фарисеи, и иродиане были за то, чтобы платить. Фарисеи не хотели восстания, понимая его гибельность, а иродиане принадлежали к партии Ирода, римского ставленника и марионетки.

Но напрасны были все эти лукавые подходы и изви­вы змеиной лести. Острое жало и ядовитые зубы обнаружились сразу. «И так скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет»? Он должен, думалось им, ответить да или нет. Если Он ответит да, то одного это­го достаточно будет, чтобы народ отвернулся от Него как человека, признающего ненавистное иго язычников и, следовательно, не имеющего права на достоинство Мессии. Если же Он, с другой сто­роны, чтобы поддержать свое влияние на народ, ответит: «нет, непозволительно», то они сейчас же поймают его с поличным и предадут прокуратору как открытого мятежника, и Пилат немедленно и сурово расправится с ним, как недав­но расправился с другими галилеянами, кровь которых он смешал с кровью принесенных ими жертв.

подать. Ненавистная иудеям подушная подать символизировала подчинение Риму. Если бы Иисус просто велел платить ее, от Него отошли бы многие; если бы Он сказал, что платить не надо, сторонники Ирода могли бы законно обвинить Его в измене. Его же ответ выходит за пределы спора и акцентирует внимание на главном — на отношениях с Богом. Монета с изображением кесаря принадлежит кесарю, а на ком запечатлен образ Божий — те принадлежат Богу.

Человек двусоставен, имеет тело и душу. Телесно он подчинен всем законам земного существования, и без их соблюдения его жизнь невозможна. По этой причине он должен исполнять все необходимое, в частности, и законы государства, в котором живет. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Не должно также в общественной жизни отказывать в том, чего она законно требует от нас, по словам Писания: „Воздадите Кесарево...“» (Священномученик Серафим (Чичагов). Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. Гл. 6. 11).

Но у человека есть и душа, о которой должна быть большая забота, чем о теле. Христос сказал: Душа не больше ли пищи, и тело одежды? (Мф. 6:25). И в случае, когда закон потребует от верующего человека отречения от Христа и Евангелия, он, естественно, должен поступить так, как это сделали апостолы, отвечая иудейским первосвященникам: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:19). Святитель Иоанн Златоуст писал: «Разумей под этим только то, что нисколько не вредит благочестию; все противное благочестию не есть уже дань кесарю, но дань и оброк дьяволу» (Беседы на Евангелие от Матфея. Беседа 70).

Многие уже говорили о Христе, что он Мессия, потому что никто не творил до него таких чудес: он и по морю ходил, и бесов изгонял, и исцелял слепых, хромых, и воскрешал мертвецов. Но старейшины Иудейские, члены синедриона в ожесточении отвергли Иисуса Христа как Спасителя мира и в злобе своей положили предать Его смерти, но не было вины в нем. Не желая до времени, из опасения народного волнения, употребить насилие против Спасителя, враги Христовы составили новый коварный замысел уловить Его в слове, чтобы предать Его начальству и власти правителя. Душой этого замысла были лицемерные блюстители буквы Моисеева закона – фарисеи. Не пренебрегая никакими средствами для достижения своей цели, они пошли в союз с своими противниками – приверженцами Галилейского правителя Ирода Антипы. Иродиане составляли особую партию и по своим убеждениям были близки к саддукеям (Мк. 8:15; Мф. 16:6). Целью их было сохранить во что бы то ни стало дружественные отношения к римскому правительству, хотя бы с пожертвованием заветными народными верованиями. Т. к. и саддукеи не особенно дорожили этими верованиями, то Иродиане смотрели на них как на своих единомышленников, а посему вместе с ними были ненавидимы фарисеями. Представляясь точными хранителями закона и народности, фарисеи гнушались теми нововведениями, которые допускали саддукеи со своими единомышленниками, но решились сблизиться с ненавистными им противниками для того, чтобы воспользоваться влиянием их к большему обвинению Господа. Они подослали к нему своих учеников, которые вместе с Иродианами должны были подойти к Божественному Учителю и с видом благочестивой простоты и искренности предложить Ему для решения один вопрос, никем удовлетворительно еще не решенный. Этот вопрос имел связь с обстоятельствами того времени и представлялся столько же благовидным, сколько и опасным. Иудеи, лишившись самостоятельности, платили дань римлянам и никак не могли примириться со своим положением. Народ, руководимый фарисеями, думал, что подати, платимые иноплеменникам, противны духу Моисеева закона и что для истинного Израильтянина обязательна одна только подать, собираемая для богослужебных потребностей (Исх. 30:12–16). Между тем приверженцы Ирода и часть саддукеев, вынуждаемые необходимостью, считали непротивным закону и дозволенным платить подати иноземному правительству. Хитрые лицемеры, прикрывая свое намерение лестью, со знаками наружного уважения приблизились к Спасителю и сказали: Учителю, вемы, яко истинен еси, право глаголеши и пути Божию воистинну учиши, и нерадиши ни о ком же, не зриши бо на лице человеком, т. е. «ты, конечно, не скажешь ничего из угодливости Пилату или Ироду, не убоишься и самого кесаря», – рцы убо нам: чтотися мнит? – Достоит ли нам кесареви дань даяти, или ни? – дамы ли, или не дамы? какое коварство! «не говорят, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – скажи нам, что хорошо, что полезно, что согласно с законом, но – чтотися мнит? того только они и смотрят, как бы предать Его и уличить в противлении верховной власти». Как можно заключить из льстивого приступа, с которым фарисейские ученики обратились к Господу Иисусу Христу, они скорее рассчитывали на отрицательный ответ, думая, что тот, кто называл себя Мессиею, не захочет разрушить чаяния народа, с нетерпением желавшего избавления от иноземного владычества. Несмотря на проповедь Евангелия о небесном и духовном царстве, народ продолжал ожидать от Мессии благ земных и, прежде всего, восстановления самостоятельности. Но такой ответ, особенно в присутствии Иродиан, послужил бы для фарисеев важным поводом к обвинению Спасителя перед римским правителем: они не преминули бы выставить Его опасным противником римской власти, возмутителем общественной тишины, тем более вредным, чем труднее было приучить народ к иноземному игу. Они сразу побежали бы к Пилату, к Ироду, написали бы даже в рим: «сей Человек говорит, что не нужно платить вам налоги. Вы нас охраняете от разбойников, строите мосты, дороги, дворцы, а он что говорит?» и сразу Его возьмут и предадут смерти. Впрочем, и в том случае, если бы Господь дал утвердительный ответ на предложенный вопрос, фарисеи не могли бы считать себя в потере: значит, он не любит еврейский народ, хочет, чтобы мы пребывали в рабстве, трудились в поте лица и большую часть доходов отдавали завоевателям, и народ, слыша, как прославленный Учитель открыто признает ненавистную власть римлян и объявляет законною подать в пользу чужеземцев, – и притом язычников, пришел бы в крайнее негодование и в пылу страстного увлечения мог прибегнуть даже к насИлию, – желательному со стороны врагов Господа. Наконец, если бы Спаситель не удостоил лукавого вопроса ответом, то фарисеи могли бы, воспользовавшись молчанием Его во вред Ему, навсегда подорвать во мнении народа пророческую славу Его.