Евангелие от Матфея, Глава 22, стих 16. Толкования стиха

Первосвященники и фарисеи, посрамленные пред народом речами Господа, хотели бы схватить И. Христа и предать суду; но они боялись того же народа, который стоял за И. Христа, чая видеть в Нем Мессию. Поэтому враги Христовы стараются уловить Его в слове пред народом, чтобы ослабить в последнем уважение к И. Христу и иметь повод осудить и взять Его, как преступника (Лк. 20:26). И вот они приступают к Нему с искусительным вопросом: „позволительно ли нам (избранному народу Божию) давать подать Кесарю или нет?" Искусительность этого вопроса заключалась в том, что если И. Христос ответит на него отрицательно, то окажется возмутителем против римской власти; если утвердительно, то оскорбит народ, который, наставляемый фарисеями, думал, что он обязан служить одному царю—Богу и с этим его служением несовместимо подчинение и служение иноземной языческой власти. Ответ Иисуса Христа и заключает в себе именно мысль, что оба эти служения соединимы, что должно возвращать земной власти часть того, что под ея покровительством нажито, но что это не препятствует одновременно строго исполнять заповеди Божии.

В лукавых людях, по-видимому, не было недостатка; фарисеи выбрали несколько наиспособнейших в этом отношении учеников своих и пригласили иродиан идти с ними. Конечно, на этом совещании обсуждались и вопросы, какие должны быть предложены Иисусу с целью уловления Его на каком-либо слове; и так как, между прочим, решено было предложить вопрос и о том, дозволительно ли платить подать кесарю, то для этого вопроса и были приглашены иродиане, которым, как признававшим законность уплаты податей римлянам, удобнее было сделать донос на Иисуса в случае неодобрения Им таковой уплаты.

В то время в Палестине в ходу было два рода монет: государственная и священная. Государственной монетой считалась римская с изображением римского императора (кесаря) и соответствующей надписью; эта монета была в обращении среди евреев во всех их торговых сделках; ею же платились подати кесарю. Священной монетой считалась еврейская монета сикль, которой евреи платили подати на Иерусалимский храм; по одному сиклю должен был платить ежегодно каждый еврей, где бы он ни находился.

Евреи признавали себя подданными одного только Бога, и потому считали себя обязанными платить подати только Ему, на Его дом, то есть храм Иерусалимский. Всякую иную подать они считали незаконной, подчиняющей их иному царю, кроме Бога, делающей их из рабов Божиих рабами язычников. Этот вопрос должен был заинтересовать всю окружавшую Иисуса преданную Ему толпу. Если Он скажет, что подать кесарю законна, то этим оттолкнет от Себя народ, с ненавистью и озлоблением платящий эту подать; а если скажет, что подать незаконна, что ее не следует платить, то сейчас же — донос на Него Пилату и арест.
Ответ Иисуса фарисеям о подати Кесарю

Лукавые подошли к Иисусу под видом преданных учеников Его и начали льстиво говорить Ему: «Учитель! мы знаем, как Ты справедлив, и как всегда говоришь одну только правду, нисколько не опасаясь, что эта правда может быть неприятна кому-либо, хотя бы даже сильным мира сего; Ты не обращаешь внимания ни на какое лицо, если предстоит надобность обличить его в беззаконии, потому что Ты истинно учишь пути Божию. Скажи же нам, как Тебе кажется: позволительно ли нам давать подать кесарю или непозволительно? Не превращаемся ли мы через это из народа Божия в рабов языческого царя? Научи же нас, давать ли нам эту подать или же отказаться от платежа ее?»

Тогда, т. е. после того, как Господь И. Христос в нескольких притчах показал первосвященникам и фарисеям иудейским, что они — недостойные служители в церкви Божией, и поэтому истинная церковь перейдет от неверующаго в Мессию, Еврейскаго народа к уверующим язычникам, и после того, когда первосвященники и книжники, в злобе на Господа, хотели схватить Еюго, но побоялись народа (Мф. 21:46.). Что же в это время делают враги Христовы? Вместо сознания и раскаяния, они воспылали еще большею злобою к И. Христу и совещались, как бы уловить Ею в словах (совет восприяша, да обольстят Его словом), — т. е. заставить Его высказать что-либо такое, за что можно было бы обвинить и погубить Его. И для этой цели с хитрым вопросом посылают к Нему ученики своя со Иродианы. Вемы, яко истинен еси (мы знаем, что Ты справедлив), т. е. судишь правильно и учишь верно, пути Божию воистину учиши, — как истинный учитель Израилев, учишь тому, что Бог требует от человека, и нерадити ни о комже (не заботишься об угождении кому-либо), — не обращаешь внимания на то, как думают другие, не зриши бо на лице человеком (ибо не смотришь ни на какое лицо), т. е. действуешь безпристрастно, без всяких каких-либо посторонних влияний. Поэтому Ты ничего не скажешь в угоду Пилату или Ироду. Это — весьма хитрая и лицемерная подготовка к хитрому вопросу. Иродиане, это были приверженцы царя Ирода. Когда Иудеи подпали под власть язычников Римлян, низ Рима прислан был им царь, не еврейскаго происхождения; тогда между ними образовались две партии. Одни утверждали, что должно платить подать Кесарю, и противников сего мнения почитали мятежниками; другие же, преимущественно фарисеи, полагали, что Иудеи, как народ Божий, должны, в отличие от язычников, платить только одну дань Богу, в Его храм, по пол-сиклю с души, как предписано в законе Моисеевом, и что платить подать Римскому Кесарю — идолопоклоннику, значит оскорблять истиннаго Бога (Фил. митр. м.). Так как в то время римским правителем Иудеи был Ирод, то приверженцы его и назывались Иродианами. Фарисеи ненавидели Иродиан, как сторонников ненавистной им власти. Но вот теперь, когда кипели злобою по отношению к И. Христу, они забывают свои отношения к Иродианам и не гнушаются войдти с ними в соглашение. Фарисеи не сами идут к Господу с вопросом, а посылают своих учеников. И это делают они с целью — в случае неудачи пусть лучше на лицо учеников падет стыд, а сами учители останутся в стороне (Филар.).

Не решившись на арест (21:46), религиозные предводители решают прибегнуть к хитрости и пытаются поймать Иисуса на слове, чтобы скомпрометировать Его в глазах народа или спровоцировать Его на какое‑нибудь заявление, которое будет воспринято римлянами как подстрекательство к мятежу. К Иисусу была подослана группа из нескольких учеников фарисеев и иродиан. У фарисеев не было учеников, но так как учителя Закона были, как правило, из фарисеев, такое смешение вполне понятно и ученики фарисеев значат здесь то же самое, что и фарисеи. Под иродианами разные комментаторы понимают разных людей, например, даже ессеев, о которых было известно, что они снискали милость Ирода Великого, но многие считают, что это партия сторонников Ирода Антипы. Если это так, то взгляды у них были диаметрально противоположными, но их объединила общая ненависть к Иисусу.

Они задают Ему вопрос, который не был вызван искренним желанием узнать мнение авторитетного Учителя. Это была ловушка. Чтобы заманить в нее Иисуса, они сначала грубо льстят Ему: «Ты никого не боишься и никому не угождаешь». Затем следует вопрос о подати римлянам. Это была подушная подать, установленная в 6 г. н. э., когда Иудея, Самария и Идумея вошли в состав Римской империи и стали управляться римским наместником. Необходимость платить подать всегда воспринималась крайне болезненно, будучи доказательством национального унижения. Вскоре после установления подати вспыхнуло восстание под руководством некоего Иуды (см. Деян. 5:37). Иосиф Флавий говорит, что подать также явилась причиной возникновения крайне националистического движения зелотов, объявивших Бога своим единственным правителем и царем, что привело к восстанию 66 г. и к гибели Иерусалима в 70 г. В Евангелии от Луки Иисус обвинен перед Пилатом в том, что Он «подстрекает наш народ, запрещает платить подати цезарю» (Лк. 23:2). Интересно, что и фарисеи, и иродиане были за то, чтобы платить. Фарисеи не хотели восстания, понимая его гибельность, а иродиане принадлежали к партии Ирода, римского ставленника и марионетки.

На следующее утро Христос в последний раз отправился с своими учениками в притворы храма, и лишь только Он начал свою обычную проповедь, как явились и враги Его – с своими коварными замыслами. На этот раз фарисеи явились вместе с своими противниками иродианами, т. е. партией, глав­ною целью которой было поддерживать дом Иродов сохранением добрых отношений к римскому императорскому двору, для чего именно необходимо было подавлять среди иудеев все национальные и патриотические движения. Такой союз фарисеев с иродианами давал знать, что они решили поставить дело Христа на политическую почву и хотели обвинить Его в поли­тической неблагонадежности. Они хорошо знали, как римляне опасались мессианских движений в иудейском народе, – движений, для подавления которых им приходилось не раз тра­тить много усилий и средств. Христос недавно объявил Себя Мессией открыто пред народом; но так как тогда это объявление не повело ни к какому народному мятежу и потому не дало юридического основания для Его обвинения, то теперь они попытались добыть эти основания коварством. Прикрывая свое коварство внешним почтением и вежливостью, фарисеи подо­шли к Спасителю и просили Его разрешить им недоумение. «Учитель, сказали они с льстивым притворством, мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не забо­тишься об угождении кому-либо; ибо не смотришь ни на какое лицо». Этим они как бы просили Его безбоязненно и нелицеприятно высказать им свое личное мнение, как будто они действительно нуждались в Его мнении для своего руководства в нравственном вопросе практической важности и были совершенно уверены, что только Он один мог разрешить удручавшее их недоумение.

Многие уже говорили о Христе, что он Мессия, потому что никто не творил до него таких чудес: он и по морю ходил, и бесов изгонял, и исцелял слепых, хромых, и воскрешал мертвецов. Но старейшины Иудейские, члены синедриона в ожесточении отвергли Иисуса Христа как Спасителя мира и в злобе своей положили предать Его смерти, но не было вины в нем. Не желая до времени, из опасения народного волнения, употребить насилие против Спасителя, враги Христовы составили новый коварный замысел уловить Его в слове, чтобы предать Его начальству и власти правителя. Душой этого замысла были лицемерные блюстители буквы Моисеева закона – фарисеи. Не пренебрегая никакими средствами для достижения своей цели, они пошли в союз с своими противниками – приверженцами Галилейского правителя Ирода Антипы. Иродиане составляли особую партию и по своим убеждениям были близки к саддукеям (Мк. 8:15; Мф. 16:6). Целью их было сохранить во что бы то ни стало дружественные отношения к римскому правительству, хотя бы с пожертвованием заветными народными верованиями. Т. к. и саддукеи не особенно дорожили этими верованиями, то Иродиане смотрели на них как на своих единомышленников, а посему вместе с ними были ненавидимы фарисеями. Представляясь точными хранителями закона и народности, фарисеи гнушались теми нововведениями, которые допускали саддукеи со своими единомышленниками, но решились сблизиться с ненавистными им противниками для того, чтобы воспользоваться влиянием их к большему обвинению Господа. Они подослали к нему своих учеников, которые вместе с Иродианами должны были подойти к Божественному Учителю и с видом благочестивой простоты и искренности предложить Ему для решения один вопрос, никем удовлетворительно еще не решенный. Этот вопрос имел связь с обстоятельствами того времени и представлялся столько же благовидным, сколько и опасным. Иудеи, лишившись самостоятельности, платили дань римлянам и никак не могли примириться со своим положением. Народ, руководимый фарисеями, думал, что подати, платимые иноплеменникам, противны духу Моисеева закона и что для истинного Израильтянина обязательна одна только подать, собираемая для богослужебных потребностей (Исх. 30:12–16). Между тем приверженцы Ирода и часть саддукеев, вынуждаемые необходимостью, считали непротивным закону и дозволенным платить подати иноземному правительству. Хитрые лицемеры, прикрывая свое намерение лестью, со знаками наружного уважения приблизились к Спасителю и сказали: Учителю, вемы, яко истинен еси, право глаголеши и пути Божию воистинну учиши, и нерадиши ни о ком же, не зриши бо на лице человеком, т. е. «ты, конечно, не скажешь ничего из угодливости Пилату или Ироду, не убоишься и самого кесаря», – рцы убо нам: чтотися мнит? – Достоит ли нам кесареви дань даяти, или ни? – дамы ли, или не дамы? какое коварство! «не говорят, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – скажи нам, что хорошо, что полезно, что согласно с законом, но – чтотися мнит? того только они и смотрят, как бы предать Его и уличить в противлении верховной власти». Как можно заключить из льстивого приступа, с которым фарисейские ученики обратились к Господу Иисусу Христу, они скорее рассчитывали на отрицательный ответ, думая, что тот, кто называл себя Мессиею, не захочет разрушить чаяния народа, с нетерпением желавшего избавления от иноземного владычества. Несмотря на проповедь Евангелия о небесном и духовном царстве, народ продолжал ожидать от Мессии благ земных и, прежде всего, восстановления самостоятельности. Но такой ответ, особенно в присутствии Иродиан, послужил бы для фарисеев важным поводом к обвинению Спасителя перед римским правителем: они не преминули бы выставить Его опасным противником римской власти, возмутителем общественной тишины, тем более вредным, чем труднее было приучить народ к иноземному игу. Они сразу побежали бы к Пилату, к Ироду, написали бы даже в рим: «сей Человек говорит, что не нужно платить вам налоги. Вы нас охраняете от разбойников, строите мосты, дороги, дворцы, а он что говорит?» и сразу Его возьмут и предадут смерти. Впрочем, и в том случае, если бы Господь дал утвердительный ответ на предложенный вопрос, фарисеи не могли бы считать себя в потере: значит, он не любит еврейский народ, хочет, чтобы мы пребывали в рабстве, трудились в поте лица и большую часть доходов отдавали завоевателям, и народ, слыша, как прославленный Учитель открыто признает ненавистную власть римлян и объявляет законною подать в пользу чужеземцев, – и притом язычников, пришел бы в крайнее негодование и в пылу страстного увлечения мог прибегнуть даже к насИлию, – желательному со стороны врагов Господа. Наконец, если бы Спаситель не удостоил лукавого вопроса ответом, то фарисеи могли бы, воспользовавшись молчанием Его во вред Ему, навсегда подорвать во мнении народа пророческую славу Его.