Глубоки и возвышенны были тайны Царствия Божия, возвещаемые Христом Спасителем нашим; не все можно было прямо и открыто сообщать людям, зараженным предрассудками и ложными мнениями о грядущем Царстве Мессии. Но Господь не хотел оставлять даже и врагов Своих без наставлений и вразумлений; Его Божественная любовь изобрела, в премудрости Своей, еще одно средство излагать Свое учение в доступной для народа форме: притчи. Слово притча в общем, широком смысле, означает речь образную, но в особом смысле оно значит правдоподобный, цельный рассказ из жизни человеческой или из природы, приводимый с целью объяснить истину веры или правило духовной жизни. Бог есть единый Творец мира видимого и невидимого; и тот и другой мир Он сотворил согласно Своей премудрости и благости; и в том и другом мире запечатлел Свои Божественные совершенства, Свои Божественные законы.
Оттого между миром видимым и миром невидимым есть некое дивное единство, некое сродство, и мир видимый говорит нашему сердцу, нашему уму о законах мира невидимого. «Небеса проповедуют славу Божию», – говорит царственный Пророк (
Пс. 18:2). «
Ибо невидимое Его» (Божие), «
вечная сила Его и Божество», – говорит апостол Павел (
Рим. 1:20), – «от создания мира через рассматривание творений видимы». Итак, весь видимый мир, с его солнцем и луной, светом и тьмой, сеянием и жатвой, рождением и смертью, все люди со всевозможными случаями их ежедневной жизни, словом – все, что доступно нашим чувствам, есть поразительная притча, есть великая книга Божия, в которой Бог начертал в живых образах великие духовные истины для того, чтобы они помогли нашей вере и разумению. Притча не есть басня; в басне допускается много неправдоподобного, например, разговор животных и даже растений; таких вымыслов, не согласных с законами природы, Господь не употреблял. Притчи напоминают те сравнения и уподобления, какие бывают в пословицах; что в пословице выражено кратко, в нескольких словах, то притча изображает в целом рассказе. Вот почему люди мудрые издревле пользовались притчами, когда хотели нагляднее изобразить какую-либо нравственную истину. Жители Востока особенно любят говорить притчевой, образной речью, когда речь касается предметов духовных. Но нет во всех писаниях человеческих притчей лучше тех, какие читаем мы в Библии, и нет притчей во всей Библии лучше, чем притчи нашего Спасителя Господа Иисуса. Они важны и неоценимы для всех возрастов и состояний; они понятны и малому дитяти, но в каждой из них много и такого, над чем может задуматься самый глубокомысленный человек. «Господь говорит притчами, по объяснению святителя Златоуста, для того, чтобы сделать слова Свои более выразительными, облечь истину в живой образ, глубже запечатлеть ее в памяти и как бы представить глазам». Притча действует не на один ум, но и на сердце, и на воображение слушателя, и потому истина, как картина, легче удерживается в памяти. Хотя слушатели иногда и не понимали смысла притчи, но сама притча оставалась в них добрым семенем, которое давало росток тотчас, как только касалась сердца всеоживляющая благодать Духа Божия». «Притчи Господа, – говорит один толкователь, – суть не что иное, как прекрасная ткань, измысленная и составленная Его любовью и премудростью отчасти для прикрытия истины до времени, чтобы она не ослепила чьи-нибудь слабые очи, отчасти для возбуждения внимания к тому, что сокрыто под этим таинственным покровом. Их некоторая темнота, некоторая загадочность привлекала к Иисусу за их разрешением».
ВЫЙДЯ ЖЕ В ДЕНЬ ТОТ, – пишет святой евангелист Матфей, – в тот день, когда Господь обличил фарисеев, требовавших от Него знамения,
ИЗ ДОМА, где Ему сказали, что Его ищут Мать и братья,
ИИСУС СЕЛ У МОРЯ, на берегу моря Галилейского.
