Евангелие от Марка, Глава 6, стих 3. Толкования стиха

Плотник. Мы не стали менять традиционного перевода греческого τέκτων однако слово это имеет исходное значение «строитель» и вполне может означать «каменщик», что применительно к галилейским условиям даже вероятнее (ср. Н. С. Кее, Early Christianity in the Galilee, p. 15, in: The Galilee in Late Antiquity, ed. by L. I. Levine, The Jewish Theological Seminary of America, Cambridge, Mass., 1992, pp. 3–22). Еще Д. С. Мережковский резюмировал возможности перевода: «…"Плотник", и "столяр", и "каменщик" вместе: "строительных дел мастер", по-нашему» (Иисус Неизвестный, т. I, Белград, б. г., с. 152); ср. предложение переводить лексему по-немецки «Baumeister», см. J. Gnilka, Das Evangelium nach Markus, I, 3. Aufl., Zurich u. a., 1989, S. 231. В апокрифическом Первоевангелии {стр. 245} Иакова о Иосифе говорится: «…И вот, пришел Иосиф от строительных работ своих (άπο τών οικοδομών αύτου)…» (13:1); если это не свидетельство о том, что было на самом деле, это свидетельство о том, какие ассоциации вызывало слово τέκτων. Нет необходимости представлять себе мастерскую Иосифа так, как она изображена на известной картине английского «прерафаэлита» Дж. Э. Миллэ «Христос в родительском доме» в лондонской Tate Gallery. С другой стороны, по преданию, сохраненному у св. Юстина Мученика, Христос «делал плуги и ярма» (Dial. с. Tryph. Iud., 88). — Надо сказать, что такое прямое, без обиняков и вербальных смягчений, как это обычно для Мк, указание на социальный статус Иисуса и на труды Его юности могло быть для некоторых язычников (и даже христиан из язычников!) трудно приемлемым; если Юстин в этой связи подчеркивает поучительность трудового примера, поданного Христом (цит. место), то Ориген в полемике с язычником Кельсом, отвечая на колкое замечание последнего, что-де христианская символика древа жизни объясняется тем, «что учитель их … был ремеслом τέκτων», странным образом утверждает, будто «в Евангелиях, принятых Церковью, Христос нигде не предстает как τέκτων» (Contra Celsum 6, 34–36, PG 11, 1351–1352). Это утверждение тем более удивительно, что данное место Мк не вызывает никаких текстологических сомнений (ср. Marco. Versione, introduzione, note di A. Sisti, 4 ediz., Roma, 1984, p. 245, n. 3). Относительно другого раннехристианского автора мы могли бы в крайнем случае предположить, что в его распоряжении по случайности оказалась рукопись Мк, где этого слова в силу какого-либо дефекта не было; но как раз многоученый Ориген, составитель Гексаплы и предшественник критики библейского текста, занимался сличением различных рукописей и не должен был бы оказаться в такой зависимости от попавшейся ему на глаза версии текста. Что касается еврейского отношения к этому ремеслу, в Иерусалимском Талмуде имеется не вполне ясный эпизод, когда человек, придя в деревню, оказывается перед некоей галахической проблемой, однако узнает, что раввина в деревне не имеется, и тогда спрашивает: «Нет ли у вас плотника или сына плотника, который мог бы меня наставить?» (Jebamoth 8 9. b, cf. J. Levy, Wurterbuch ubег die {стр. 246} Talmudim und Midraschim III, Berlin, 1924, S. 338). В этом эпизоде сложная дозировка иронии и серьезности: с одной стороны, предполагается, по-видимому, что ситуация, когда плотник или его сын выступают в функции раввина, характеризует деревенское захолустье, с другой стороны, хотя бы в локальном масштабе это лица авторитетные, их ремесло все-таки ставит их выше прочих деревенских жителей. Попытку серьезного понимания предлагает Б. Пикснер (В. Pixner, Wege des Messias und Statten der Urkirche, S. 336). Нам не встречалась в научной литературе постановка вопроса, который решаемся поставить мы: не может ли упоминание «сына плотника» в Иерусалимском Талмуде представлять собой глухой и амбивалентный (но не однозначно негативный) отголосок слухов о Иисусе? Как известно, подобные отголоски (наряду с сознательными полемическими версиями) в Талмуде встречаются.

Сын Марии. Именование не по отцу необычно и обращает на себя внимание; за ним угадываются и разговоры пока еще вполголоса о девственном зачатии Иисуса, и полемически пародирующие их версии о каком-то внебрачном отцовстве, которым предстояло создать традицию, отразившуюся и в репликах оппонента в сочинении св. Юстина Мученика «Диалог с Трифоном иудеем», в некоторых местах Талмуда и в «Толедот Иешу».

Брат Иакова, Иосии, Иуды, Симона… Его сестры. См. выше примечание к. Мк. 3:31.

История младенчества Иисуса Христа, в начале сколько можно сокровенная, но потом возвещенная св. евангелистами целому миру, есть необходимое и достойное своей цели вступление в историю общественного служения Иисуса Христа. Пример евангелистов Марка и Иоанна показывает, что она могла не быть столько важной для частных целей благовествователей, как последняя история. Мог и сам Господь наш по своим причинам молчать о ней тогда, когда неверие иудейское не хотело в нем признать ничего более, кроме сына Иосифова: но в полном составе истории откровения всемирного царства Божия необходимо было, чтобы хотя несколько было пролито света и на первые дни божественного его Основателя. Без того, в каком мраке представлялся бы нам первый естественный вопрос в истории евангельской, как и откуда произошел божественный наш Спаситель? Далее история младенчества Иисуса Христа открывает нам план первых предначертаний Промысла; которыми должно было начаться великое дело Сына Божия: показывает первых лиц удостоенных в нем участия; – средства, которыми они были к тому приготовлены; – основания, на коих опиралась их уверенность, когда они действовали в пользу Иисуса. Соображение этих предначертаний необходимо сообщает более ясности истории служения Иисуса Христа. В них отразился дух церкви ветхозаветной с своим приготовительным влиянием на сердца людей в чертах самых возвышеннейших. Целая история жизни Иисуса Христа не показывает нам таких высоких людей между учителями закона, какие представляются на немногих страницах истории младенчества Иисуса Христа. И одними этими страницами успокаивается возбужденная неверием и маловерием Иудеев, встречающихся в последующей истории Иисуса Христа, мысль сомнения – стоило ли труда так много заботиться о доме израилевом, когда он так худо понял свое назначение?

История младенчества Иисуса Христа преимущественно сосредоточивается в тесном кругу потомков древнего царского дома, с которым соединены были все надежды народа Иудейского, в семействе Иосифа, потомка Давидова. Нам неизлишне будет войти в более подробное рассмотрение семейственного, политического и нравственного состояния этих потомков Давидовых.

Семейство потомков Давидовых состояло во время Иисуса Христа из следующих лиц; Иосифа, Марии, жены его¹ и сестры ее, также Марии, вероятно по своему мужу прозывавшейся Клеоповою² с детьми³. Кроме того оно состояло в родстве с домом одного благочестивого священника Захарии: Мария Иосифова и Елизавета, жена Захарии, были между собою родственницы⁴.

Дом Давидов, которого мы имеем две родовые линии, идущие до Иисуса Христа – одна – через Соломона, другая – через другого сына Давидова, Нафана, представляется в сие время по внешнему состоянию в самом уничиженном виде, по внутреннему по большой части – в таком, какого мог желать от него Мессия. В заключении обеих родословных линий у евангелистов стоит Иосиф, муж Мариин, мнимый отец Иисуса Христа⁵. Он был столько беден, что снискивал себе пропитание плотничной работой: жил в Назарете, одном не важном галилейском городке. Предание уверяет, что он уже был в преклонных летах в то время, когда был призван послужить Мессии. Сколько открывает нам лицо его священный Бытописатель – это был муж высокой добродетели. Св. Златоустый в одном том его намерении, что он хотел тайно пустить Марию, которую подозревал в преступлении, подвергавшем ее законной смерти, видит действие выше закона, предварявшее к благодати знамение высокого жития, многое любомудрие (на еван. Матф. бесед. 18). Он столько был добр, что скорее мог не доверить собственному суждению и чувствам, нежели чистоте другого; столько покорен воле Божией, что не мог отказываться ни от каких ее распоряжений; и понимая важность своего служения, не смел сам сделать и шагу произвольно (Матф. 2:22). Так как такое любомудрие приобретается только многолетними внутренними подвигами, то его характер в эти годы уже мог достигнуть полного своего образования – быть всегда равным, как низкая доля его не подавляла, так и высокий жребий его не должен был надмевать. Спокойное величие потомка знаменитых царей просиявало в лице его и в то время, когда он не думал быть чем-нибудь более плотника: теперь этому величию соответствовало его особенное назначение – быть воспитателем и хранителем Отрочати, которого давно желали видеть древние цари и патриархи. Иосиф не изменит себе. Завидный жребий его! Для него отказались бы Давиды от престолов своих. Соломоны от всех богатств своих. Иосиф, воспитанный в училище нищеты и уничижения, не ошибется в том, как обходиться ему с Тем, Кто, так сказать, пред глазами его сокрыл лучи своего божественного величия в таком уничиженном виде.

Другое лицо в истории евангельской из дома Давидова, которое притом еще более обращает на себя внимание, нежели сам Иосиф, есть Дева Мария. То, что было в старце плодом многих лет его жизни, раскрылось быстро в сердце юной девы – и еще в большем блеске – от особенных действий в ней благодати. То же смирение, та же покорность распоряжениям божественным, та же благость сердечная: – только все глубже было основано в сердце, более носило на себе характер божественного и все украшалось еще чистотою души девственной. Такова была юная дева: годы обещали еще более украсить эту избранницу Божию. Провидение всегда имеет людей, которым сообщает нарочито большую меру сил, нежели другим, и дает этим силам гораздо быстрейшее развитие для своих особенных целей. Но еще никогда сила нравственного чувства не сообщаема была душе человеческой в таком обилии и ни в ком она так быстро не представлялась раскрытой, как в юной Марии, истинно благодатной Марии. Ее и обязанность, может быть, была не та только, чтобы дать плоть Богочеловеку, но чтобы отчасти и притом еще более,– и долее – нежели Иосиф, способствовать развитию и образованию сил, которые принадлежали человеческому естеству Сына Божия и раскрывались не иначе как в постепенности, не всегда путем вышеестественным.

Как бы поэтому было желательно иметь более точные сведения о первых годах жизни пресвятой Девы!... Но жизнеописатели Иисуса Христа, занятые одним его лицем, не оставили нам ничего собственно касающегося до его матери. Собраны были некоторыми лицами, впрочем уже довольно отдаленными от времен пресв. Девы, сохранившиеся предания о некоторых обстоятельствах в первоначальной жизни, но к истине примешивались вымыслы, иногда даже нелепые, вообще разноречащие. Мы не говорим уже о некоторых сочинениях гностических, сюда относящихся: о рождении Марии, о Марии и ее бабке: мы укажем только два более чистые источника преданий о Марии, которыми, как кажется, пользовался и Св. Григорий Нисский в своем сочинении о рождестве Господа нашего Иисуса Христа. Это суть: первоевангелие Иакова, и книга о рождении Девы, выданная еретиком Селевком (манихеем) от имени апостола Матфея. Если св. Григорий не имел в виду каких-нибудь других жизнеописаний Девы Марии кроме сих; то видно, что и он пользовался ими с разбором. Черты его истории Девы Марии кратко можно представить в таком виде: отец Божией Матери был богатый человек: его супруга была бесплодна. Долго Анна просила Бога, чтобы Он благословил ее чрево; наконец молитва ее была услышана; она родила дочь и посвятила ее храму: жрецы воспитывали ее в храме. Когда исполнились годы ее воспитания, они рассуждали между собой, что с ней делать, – и решили отдать ее в виде супруги какому-нибудь престарелому мужу с тем, чтобы он был хранителем ее девства. Для сего был избран из той же фамилии Иосиф, которому она и была обручена. Эта история гораздо проще и вероятнее, чем те, которые находятся в других жизнеописаниях.

Все однако же соглашаются 1) в том, что она была плодом молитв матери и отца, не имевших у себя долго детей: в св. истории – много таких примеров, и во всех случаях такого рода распоряжения Промысла имели предметом своим что-либо особенное; 2) в том, что она получила воспитание при храме: пример также не необычайный в древности и во времена Марии (Лк. 2:37). Но здесь особенно достойно внимания замечание одного из тех сказаний, что Мария была питаема в храме ангелами: может быть, эти слова суть не что иное, как образное выражение той же мысли, какую заключает в себе другое сказание: «Мария имела ежедневные видения и обращалась каждый день с ангелами»; 3) в том, что она обрекла себя всегдашнему девству, несмотря на общее предубеждение своих соотечественников против безбрачной жизни. Эти обстоятельства дополняют нам начертание характера Приснодевы и способ его раскрытия: представляют нам в ней существо особого рода, более небесное, нежели земное – черта, которая ставит ее в истинном свете, в которой нет ничего преувеличенного.

У Марии, матери Господней, была сестра именем также Мария, вероятно по своему мужу прозывавшаяся Клеоповою (Ин. 19:25), которая была матерью четырех известных в евангельской истории учеников И.Христа: Иакова меньшего, Иосии, Симона и Иуды, а может быть еще нескольких дочерей (Мк. 6:3)⁶. Из сих детей ее нам известнее других по частным обстоятельствам своей жизни до призвания И.Христом, Иаков, по свидетельствам христианских писателей, назорей от чрева матери своей, уважаемый самыми Иудеями за свои аскетические добродетели, которых начало, без сомнения, было положено еще в его иудействе. Он не вкушал от мяс, не намащал тела своего елеем и в банях не мылся; колена его от частого припадания к Богу в молитвах о себе и за других покрыты были наростами, – так описывает его трудническую жизнь Евсевий; Иероним присовокупляет к сему, что он соблюдал и девство. Всего более свидетельствует о духе его, впрочем уже просветленном христианством, его послание. Мы не знаем, насколько были подобны Иакову в таком подвижничестве его братья: но все заставляет думать, что они не были далеки от него. Иуда был также в числе апостолов, как и Иаков: Симон был преемником Иакова в епископстве иерусалимском.

Читая Евангелие от Марка, явственно видишь, что люди, окружающие Иисуса, включая Его близких — братьев, родных, — не понимают Его (в Евангелии от Матфея это не заметно). Им кажется, что Он говорит что-то несуразное, опасное, что Его проповедь добром не кончится, поэтому Его нужно взять под руки и увести. «Приходят в дом… И, услышав, ближние Его пошли взять Его; ибо говорили, что Он вышел из себя» (Мк. 3:20—21). Об этом же дважды сказано в 6-й главе: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников в доме своем. И не мог совершить там никакого чуда…» (Мк. 6:3—5).

Иисус уходит, не понятый Своими ближними. В конце главы евангелист замечает: «…потому что сердце их было окаменено» (Мк. 6: 52). Окружающие считают, что Иисус совершает какие-то ошибочные шаги, и по-своему они оказались правы, потому что эти шаги привели Его на Голгофу. Как некогда ученики Сократа хотели, чтобы он о чем-то умолчал и тем самым избежал печального конца (это была чаша с ядом), так и ученикам и родным Иисуса хочется, чтобы их Учитель и брат о чем-то не говорил, чтобы избежал печальной участи. Но Он сознательно идет ей навстречу.

Иосиф, названный отец Иисуса, был плотник, а так как на обязанности каждого еврея отца лежало обрезать сына, научить его заповедям Господним и какому-нибудь ремеслу, то несомненно, что и Иисус Христос, пребывая в повиновении у Иосифа, сначала помогал ему в его ремесле, а после смерти его и Сам зарабатывая средства к жизни этим ремеслом; в этом убеждают нас слова фарисеев, сказанные о Нем в синагоге Назаретской: не плотник ли Он?

***

И соблазнились о Нем . Соблазнились, конечно, не фарисеи и вожди народные; соблазниться – значит поколебаться в вере, а они и не начинали верить в Иисуса. Соблазнились те из бывших в синагоге, которые уже засвидетельствовали Иисусу, что ныне исполнилось слышанное ими Писание пророка Исайи, которые удивлялись Его премудрости и благодати Его учения. Слова фарисеев – не Иосифов ли это сын? (Лк. 4:22), не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? – подействовали и на них; и они усомнились в том, чтобы их согражданин мог быть Мессией.

Не сей ли есть тектон (плотник), сын Мариин, по еванг. Матфею, не плотников ли Он сын? Из этих слов видно, что И. Христос не только воспитывался в доме плотника, но и Сам был обучен тому же ремеслу, на что указывает и древнее предание, сохранившееся у мученика Иустина, Феодорита и др. (Мих.). Это было одним из видов уничижения Господа ради нашего спасения. О братьях и сестрах Христовых чит. в объясн. Мк. 3:21 Жители Назарета, где жил Иосиф с Богородицей и Богомладенцем, или не знали, или не верили преестественному воплощению и рождению Иисуса Христа и считали Его просто сыном Иосифа и Марии (Мих.). Они не хотели понять, что Господь Иисус Христос есть воплощенный Сын Божий. Посему и блажняхуся (соблазнялись) о Нем. Объясняя эти слова, св. Златоуст пишет: „Неизвинительно блазнение Назаретян об Иисусе Христе, ибо и в прежние времена много примеров имели тому, что у незнатных родителей бывали знаменитые дети. Таковы: Давид, Амос, Михей. Следовательно, и пред Христом должно было благоговеть и прийти в изумление, потому наиболее, что, имея таковых родителей, говорил необыкновенно. Сие ясно показывало в Нем не человеческое обучение, а божественную благодать... Но зависть лукава и часто противоречит сама себе; что было и странно, и чудно, и достаточно к тому, чтобы привлечь их, то самое их соблазнило».

Отрывок Мк. 6:1–8:26 тоже представляет собой одно целое. Он распадается на целый ряд эпизодов, которые с первого взгляда кажутся только внешне между собой связанными. Однако внимательное чтение обнаружит за связью внешней и связь внутреннюю и вскроет в нашем отрывке дальнейшее развитие тех процессов, которые уже наметились в предыдущих главах. Для удобства толкования отрывок естественно разделить на три части: к первой мы бы отнесли всю гл. 6., ко второй – Мк. 7:1–30, к третьей Мк. 7:31–8:26.

Мк. 6:1–56

В Мк. 6:1–13 речь идет о пребывании Иисуса с учениками в Его отечестве. Где было Его отечество, в нашем месте не сказано, но из сопоставления с Мк. 1:9 вытекает что Его отечеством считается Назарет. Его проповедь в синагоге, сопровождаемая молвой о Его чудесах (ст. 2), вызывает недоумение соотечественников. Они знали Его в повседневной жизни («не плотник ли Он?», ст. 3), знали Его родню, – и не могли поверить в Его чудотворную силу (ст. 6). Это отношение Иисуса не удивляет, Он считает его естестественным (ст. 4), но почва оказывается неблагоприятной для совершения чудес (ст. 5). Он ходит с учением по окрестным селам (ст. 6). Как и в гл. 3, отношения между Иисусом и Его соотечественниками не должны быть понимаемы как отношение борьбы. Активной вражды соотечественники не проявляют. Очевидно, они солидарны с братьями Иисуса, которые, мы это видели, Его не понимают. Братья тут названы поименно. Упомянуты и сестры (ст. 3). В гл. 3 о ближних сказано, что, по их мнению, Иисус ἐξέστη, вышел из Себя. Здесь соотечественники «соблазнялись о Нем» (ст. 3).

Из этого отрывка мы также узнаем хоть что-то о прежней жизни Иисуса: Он был плотником, вероятно унаследовав ремесло от своего отца. Слово «плотник» в Палестине было общим обозначением ряда профессий, вероятнее всего, это строитель.

Иисус назван назарянами сыном Марии, без указания на отца, что, возможно, объясняется существовавшими слухами о том, что в рождении Иисуса было нечто странное (ср., например, Ин. 8:41, 48). Вот традиционное объяснение: Иисус назван сыном Марии, потому что Иосиф к этому времени уже умер, но это не убедительно, ведь у человека не меняется отчество после смерти отца. Может быть, поэтому в некоторых рукописях другое чтение: «Сын плотника и Марии». Так и у других синоптиков: у Матфея «сын плотника», у Луки «сын Иосифа». Впрочем, такое чтение может объясняться и тем, что в Греции и Риме, в отличие от Палестины, ручной труд считался презренным занятием, недостойным свободного человека, и некоторых христиан смущал факт, что их Господь когда-то был плотником. Например, Ориген, отвечая Цельсу, считал должным подчеркнуть, что Иисус никогда не был плотником.

Здесь приведены имена четырех братьев Иисуса, у Него были также и сестры, но ни их число, ни их имена не известны. Кто такие были братья и сестры Иисуса? По мнению Епифания (382 г.), основывавшегося на древних преданиях и апокрифах, это были сводные братья, дети Иосифа от предыдущего брака. По мнению Иеронима (383 г.), братья были двоюродными, сыновьями сестры Девы Марии, возможно, матери Иакова и Иоанна; по мнению Гельвидия¹ (380 г.) – это были дети Иосифа и Марии, родные братья Иисуса. Точку зрения Гельвидия поддерживал также Тертуллиан.

Парадоксальным образом Иисус не встречает поддержки у тех, кто был ближе всего к Нему по рождению: ни у соотечественников, ни среди родных. Как позже евреи не могли поверить в то, что Распятый мог быть Мессией, Помазанником Божьим, так и здесь тот факт, что жители Назарета хорошо знают и самого Иисуса, и Его семью, становится для них камнем преткновения.

Только в двух случаях Евангелие говорит нам о том, что Иисус удивился чему-то. В обоих случаях речь идет о вере.

Первый случай — в Назарете, когда Иисус туда возвращается. Он начинает учить в синагоге. Но Иисуса не принимают — ни Его самого, ни Его учения. Вот почему Он не мог совершить там никакого чуда. И дивился неверию их.

Второй случай — в Капернауме. Римский сотник просит об исцелении своего парализованного слуги. Я приду и исцелю его, — говорит Иисус. Сотник возражает: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово... Услышав сотника, Иисус удивился. Он исцелил слугу на расстоянии и объявил, что и в Израиле не нашел Он такой веры.

Сопоставим два этих случая, они поучительны. Люди Назарета — израильтяне, имеющие Закон и пророков, правую веру и должные обряды. Сотник — человек, чуждый народу Завета (возможно, правда, и прозелит). Однако Иисус удивляется неверию Назарета и удивляется вере сотника. Правоверие Назарета не является верой живой, верой спасающей. Если бы такая вера животворила жителей Назарета, они бы открыли свои сердца Иисусу. Однако вера их была правильной, но бесплодной. Сердца их были закрыты. Мы не знаем доподлинно, какова была вера сотника. Он не знал об Иисусе того, что дано знать нам. Тем не менее он открывает себя Ему. Он ощущает в Нем Господа и Спасителя. Его вера — от доверия и послушания, но отнюдь не от излишней чувствительности. Она — порыв всего его существа. Сотник не сомневается: Иисус захочет и сможет исцелить больного слугу. В каком-то смысле вся его жизнь зависит сейчас от того, что скажет Иисус: Скажи только слово... Его ожидание смиренно и настойчиво. Мы знаем теперь, что Иисус называет «неверием». И знаем, что называет Он «такой верой».

Иисус видит то, что есть в нас. Найдет ли Он в нас веру сотника или неверие Назарета? Чему Ему предстоит удивиться: нашей вере — или нашему неверию?

У иудеев было в обычае во время самых собраний в синагогах открыто выражать свои чувства по поводу той или другой проповеди, и Христос скоро внятно услышал пробегавший по собранию ропот негодования и возмущения. Глаза слушателей, дотоле устремленные на Него с выражением благоговейнаго удивления, начали сверкать злобным огнем зависти и ненависти. «Не плотник ли это? Не брат ли Он таких же ремесленников, как и Сам Он, — Иакова, Иосии, Симона, Иуды, и сестры Его не живут ли между нами? Разве мы не знаем, что даже в Его собственном семействе не веруют в Него?» Такие и подобные возгласы начали раздаваться среди слушателей. Это не был молодой ученый раввин из школ знаменитых учителей и законников того времени (Гамалиила или Шаммаи), и однако же Он говорил со властию, какой не принимали на себя даже великие книжники! Даже великий Гиллель, когда оказывалось невозможным убедить на основании своего собственнаго учения, мог разсчитывать на успех, только ссылаясь на авторитет прежних законников. Этот же учитель не ссылался ни на кого, и притом учитель, который был только их городским плотником! Какое право имел Он учить? Откуда Он мог знать даже хорошенько Писания, никогда не учившись в высших школах раввинских?

Упорное неверие фарисеев и удивление народа при виде чудес, совершаемых Господом, доказывали непререкаемую истину пророчества симеона о Богомладенце Иисусе, что он лежит на падение и на востание многим во Израили и знамение пререкаемо (Лк. 2:34). трудно было иудеям расстаться с мечтательным ожиданием славного царства Мессии, но еще труднее было ближайшим свидетелям младенчества, отрочества и юности Господа – жителям назарета – признать Божество Его. выразив свое неверие еще в то время, когда слышали первую проповедь Его, назаретяне не оставили своего упорства и после того, как Иисус Христос возвестил Евангелие во всей галилее и иудее и подтвердил Божественное Cвoe посланничество многими поразительными чудесами.

Пришедши опять в назарет с учениками, он в субботу начал учить в синагоге. но проповедь Его была встречена с изумлением, и назаретяне спрашивали друга друга: откуда Сему сия? И что премудрость данная Ему и силы таковы рукама Его бывают? Не сей ли есть тектон? – Не Сей ли есть тектонов сын? Не мати ли Его нарицается Мариам, и братия Его, Иаков, и Иосий, и Симон, и Иуда, и сестры Его не вся ли в нас суть? Откуду убо Сему сия? и соблазнялись о нем не только жители города, но и неверующие (Ин. 7:5) сродники Его, так что Господь повторил назаретянам упрек, сделанный уже прежде (Лк. 4:24): несть пророк без чести, токмо во отечествии своем, – и в сродстве и в дому своем. При таком неверии своих соотечественников Иисус Христос, как выражается святой евангелист, не можаше ту ни единыя силы сотворити, токмо мало недужных, возложь руце, исцели (Мк. 6:5), или, как говорит святитель Иоанн Златоуст, – «и сотворил чудеса, и удержался от чудес, сотворил, чтобы исполнить свое дело, удержался, чтобы не подвергнуть их большему осуждению». Удивляясь неверию назаретян, Господь оставил свою отчизну и пошел в другие города и селения галилеи. Как Пастырь добрый (Ин. 10:14), Иисус Христос, по выражению святого отца, «не дожидался того, чтобы приходили к нему страждущие, а сам поспешал к ним, принося им два величайшие блага: Евангелие царствия и исцеление от всех болезней». он проходил по разным городам и селениям галилейским, проповедовал в синагогах и исцелял всякие немощи и болезни. толпы народа возбуждали в нем сожаление: лишенные духовного руководства, они представлялись Ему изнуренными и рассеянными овцами, не имеющими пастыря. те учители, которые восседали на Моисеевом седалище (Мф. 23:2) и считали себя единственными обладателями знания (Лк. 11:52), на самом деле были слепыми вождями (Мф. 23:24). и как много в народе было ищущих благодатного царства Mecсии, надеявшихся найти в нем удовлетворение и успокоение! осматриваясь вокруг, Богочеловек как бы зрел обширнейшее поле, покрытое спелой жатвой и ждущее жнецов. Жатва yбо многа, делателей же мало, – говорил он ученикам, – молитеся Господину жатвы, яко дa изведет делители на жатву Свою, хотя и не прямо, давал разуметь, что он и есть сей господин. Если он послал их жать, то, конечно, не чужое, но то, что он сеял через пророков и через все Домостроительство ветхого Завета, приготовляя избранный народ к принятию благодати Евангелия.