Евангелие от Марка, Глава 4, стих 22. Толкования стиха

Ведь если что утаено, то лишь затем, чтобы обнаружиться, и если что сокрыто, то лишь для того, чтобы выйти наружу. Отечественный кумранолог Амусин усматривал в этих словах момент острой полемики с тенденцией ессеев к замыканию в своем общинном кругу (см. И. Д. Амусин, Кумранская община, М, 1983, с. 220–221).

Вот тайны царствия, сообщенные народу в притчах и без объяснения; оно дано только в кругу учеников и только на две первые. Когда ученики просили у Господа разрешения сей притчи (о семени), то Он, дав им объяснение, присовокупил прямые наставления о их Апостольском служении также в притчах, но уже знакомых (Мк. 4:21– 25,– светильник; Лк. 8:16–18). Плод слова в них должен раскрыться в собственной их проповеди, и здесь мера ревности каждого будет мерой сообщения каждому самого слова.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 125++

«Нет ничего тайного, — говорит Христос, — что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу». Правда и истина обладают свойством обнаруживать себя. До поры до времени можно пытаться их скрывать, но рано или поздно все откроется. И нельзя никогда ничего утаить от Бога. Речь не идет только о наших грехах. Царство Божие, слово Господне, тайна Воплощения Христова сокрыты от мира. Но мы должны жить так, чтобы истинный свет все более открывался ему.

Знайте, что нет ничего сокровенного, нет ничего тайного, что не открылось бы рано или поздно; и если вы, говоря что-либо, будете, подобно фарисеям, рассчитывать на непонятливость слушающих вас, на их темноту, будете скрывать от них свои мысли или будете говорить тайно, чтобы другие не узнали, то знайте, что все сокровенно и таинственно сказанное вами будет раскрыто потом при свете истины. Да если вы сумеете скрыть свои помышления от людей, то от Бога как скроете их? К чему же тогда послужит лицемерие, которым фарисеи силятся прикрыть свою лживость? Не бойтесь говорить правду открыто, всенародно!

Еда светилник приходит (для того ли приносится свеча), да под спудом положат или под одром (чтобы поставить ее под сосуд или под кровать) и пр. Эти и дальнейшие слова Христовы, по еванг. Матфею, сказаны Им при других случаях, а не вместе с притчей о сеятеле (Мф. 5:15; Мф. 10:26). Можно думать, что Господь повторял некоторые из Своих изречений при разных случаях, чтобы ученики и слушатели Его лучше могли усвоить их. Сказанные изречения Христовы имеют следующий смысл: тайны веры, или Царствия Божия, сообщаемые Христом, напр. в притчах или прямо, не будут оставаться тайнами навсегда, вечно, но должны со временем открыться, чтобы они светили всем, подобно свече. Апостолы, приняв эти тайны от Христа, сами будут распространять их по всей вселенной. В этих же словах Господь указывает Апостолам и причину, почему Он учит народ в притчах – потому, что народ еще не способен принять и понять принесённые и возвещаемые Им истины; со временем же, когда народ сделается способнее к сему, эти истины будут предлагаться Им, или Апостолами прямо, без покрова притчи. (См. выше в объясн. 11 и 12 ст.).

Мы уже видели, что в притче о сеятеле ударение лежит не на погибающих, а на тех, которые наследуют спасение. Выше было указано и на то, что стихи 21–22 продолжают толкование притчи о сеятеле. Цель разделения есть явление света. Назначение светильника – проливать свет (ст. 21). Это назначение – неизменно. Ст. 22 по-русски переведен неправильно. Его следовало бы перевести так: «Нет ничего тайного, что было бы облечено тайной, иначе как с целью обнародования, и ничего не было сокрыто иначе как для того, чтобы стать явным». Тайны имеют значение временное. Они служат выявлению истины. Общая форма ст. 22 позволяет подвести под это положение и сокровенную премудрость притч. Но этот вывод, до известной степени устраняющий трудность, связанную со ст. 11–12, делаем мы. В Евангелии он не указан. В Евангелии – ударение на явлении света. Свет будет светить. Заключение ст. 23 оттеняет ударение.

«Нет ничего тайного» и пр. (см. прим. к Мф. 10:26): тайна сообщаемая не имеет назначения оставаться тайной навсегда, вечно; она со временем должна открыться, и если когда сообщается как тайна, то лишь до времени по известным обстоятельствам или потребностям, с изменением или прекращением которых ей нет более причин оставаться тайной, и она может и должна открыться. Смысл обоих стихов, если разоблачить их от образного выражения, в связи речи таков: проповедь Моя о тайнах Царствия Божия в притчах назначена не для того, чтобы закрыть истину, но чтобы открыть ее, чтобы она светила всем подобно свече. И вы не думайте, что то, что Я открываю теперь вам наедине, тайно, так и должно оставаться тайной для мира. Нет, Я открываю вам истину, вношу в мир свет, — вы должны принять и понять эту истину и раскрывать ее миру, распространять по всей вселенной свет веры и ведения. Теперь говорю в притчах народу потому, что он еще не способен без покрова принять и понять принесенные и возвещаемые Мной истины; со временем, когда он будет способнее к сему, вы раскроете ему прямо, без покрова эти истины, эти тайны Царства Божия.

«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего (слова: ничего, нет в греческом тексте) не бывает (ἐγένετο – не выдержаны ни временная, ни видовая формы) потаенного, что не вышло бы наружу». Странное не только тождемыслие, но и тождесловие! Ведь ничто не мешало, при таком понимании заключающейся в этом стихе мысли, вторую половину его передать теми же самыми словами, как и первую. Почему союзы: ἀλλ᾿ ἵνα, переведены словами, совершенно не соответствующими им: что не (что не вышло бы наружу)? Предлагаем такое чтение этого стиха: «потому что нет ничего тайного, что не сделалось бы явным (или: нет такой тайны, которая бы не обнаружилась); и это (т. е. значение притчи о сеятеле; слово: это, когда бывает подлежащим, часто опускается греческими авторами, в особенности со второго века до P. X.) стало не тайным, но таким, чтобы выйти наружу» (или: и это не осталось тайною, но стало таким, что ему предстоит выйти наружу); так как Своим ученикам Господь объяснил уже значение притчи.

ничего тайного. Иисус предсказывает, что хотя в продолжение Его земного служения многие истины остаются сокрытыми для людей, настанет день (а именно, день Его воскресения), начиная с которого все тайны будут раскрываться (Мф. 10:26, 27; Лк. 12:2, 3).

Далее Господь Иисус Христос внушал своим ученикам, что, заимствуя свет разумения от него, они и сами обязаны служить для других примером и впоследствии не таить того, что теперь слышат наедине: еда светильник вжигают, да под спудом положат его или под одром? не да ли на свещнице положен будет? – Никтоже убо светильника вжег, покрывает его сосудом или под одр полагает, но на свещник возлагает, да входящии видят свет. Несть бо тайно, еже не явлено будет, ниже утаено, еже не познается и в явление приидет. Блюдитеся убо, како слышите: в нюже меру мерите, возмерится вам и приложится вам слышащим; иже бо аще имать, дастся ему, и иже аще не имать, и еже мнится имея, возмется от него, – «знание дается и приумножается тому, кто имеет старание, а кто не имеет старания и надлежащего смысла, у того взято будет и то, что он думал иметь» (блж. Феофилакт).

В заключение беседы Господь, не желая ничего оставить непонятным для учеников, спросил их: разумеете ли сия вся? и на утвердительный ответ: ей, Господи! – высказал им опять в краткой притче, что они должны пользоваться в своем служении приобретенным знанием о Царстве Божием, уподобляясь домовитому хозяину, у которого, при случае, все идет в дело – и старое, и новое: всяк книжник, научився царствию небесному, подобен есть человеку домовиту, иже износит от сокровища своего новая и ветхая. научаясь тайнам Царства Божия, апостолы делались книжниками в новом, лучшем смысле, в сравнении с книжниками иудейскими, и могли раскрывать народу учение Христово, «износя, по выражению блаженного Феофилакта, и от ветхого, и от нового закона»: старым подтверждая новое и новым и дополняя и объясняя старое, они должны были все направлять к одной цели – распространению и утверждению на земле благодатного Царства Христова.  

Притча о Царстве из Евангелия от Марка о невидимо растущем семени показывает, что никто не видит, как благодать Божия действует в душе человека, духовная жизнь христианина и всей Церкви сокрыта от мира, но, в конце концов, она обнаруживает себя отчасти даже в этой жизни, поэтому христиане становятся «светом миру» и уже «не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:14–16). Слава христианской Церкви будет обнаружена и в конце веков, при всеобщем воскресении, об этом пишет ап. Павел: «Жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе» (Кол. 3:3–4).

Что значит «Да воссияют дела ваши»? Почему Господь называет нас «светом мира»? Отчего Он сравнил нас с «городом на вершине горы»? (Ср. Мф. 5:14-16) Не для того ли, чтобы сияли мы в темноте и возвышались среди упавших? Если светильник свой поставишь ты под сосуд (Ср. Мф. 5:15; Лк. 8:16, Лк. 11:33), то, когда окажешься в темноте, на тебя неизбежно наткнутся многие. Вот что делает нас светильниками миру – наши добрые дела. Добро же, истинное и полное, не любит темноты (Ср. Ин. 3:21). Оно любит быть на виду, оно ликует, когда его называют. Скромности христианина недостаточно просто быть: ей следует быть истинной и она должна быть заметна.