Евангелие от Марка, Глава 15, стих 7. Толкования стиха

По прозвищу Варавва. Это патронимическое арамейское прозвище, неоднократно засвидетельствованное в талмудических текстах, означает либо «сын отца», либо, что вероятнее, «сын учителя»; второе понимание предлагает, в частности, знакомый с семитскими языками бл. Иероним, а также анонимный схолиаст в кодексе S. Рукописная традиция Мт, известная Оригену (In Matthaem 27, 16), давала чтение Ίησούν τον Βαράββαν, т. е. давала Варавве личное имя, идентичное имени Христа.

Пилат, видя упорство первосвященников, предлагает по крайней мере даровать Иисусу свободу, как обыкновенно дается она в пасху какому-нибудь злодею. Таким образом могло и определение Синедриона остаться в своей силе, и обвиненный – остаться в живых. А чтобы сколько-нибудь удовлетворить их ненависти к Иисусу, Пилат положил бичевать Его. Но народ кричал по наставлению первосвященников: отпусти не Иисуса, а Варавву.

Когда Пилат недоумевал, как ему поступить в этом случае, присылает к нему жена (Прокла во святых у греков, 27 октября, но с этим именем нет у нас). Она только сейчас видела сон, по которому принимает сильное участие в Праведнике. Просит, не именуя Праведника, чтобы Он не был осужден, что видно за Пилатом водилось (Мф. 27:19).

Пилат еще сильнее стал расположен дать свободу Иисусу. Мысль – осудить на смерть какого-нибудь Бога могла тревожить и язычника.

Но сильнее стали наступать и первосвященники. Они начали прямо обвинять Иисуса в возмущениях. Он развращает народ, говорили они, запрещает Кесарю дань давать. Т. е. они начали выводить следствия из первого своего обвинения (Лк. 23:2). Настаивая на это обвинение, они упомянули, что Иисус пришел с таким учением из Галилеи.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 223-224++

Узнав, что Ирод не осудил Иисуса, а только поглумился над Ним, Пилат вышел на Лифостротон и, обращаясь к первосвященникам, начальникам народным и народу, сказал: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти (Лк. 23:14—15). Итак, я должен отпустить Erо. Но если вы все-таки считаете Его виновным в чем-то и подлежащим наказанию, то, если хотите, я накажу Его, но, наказав... отпущу (Лк. 23:16)».

Хорош судья? Признать Обвиняемого невиновным во взводимых на Него преступлениях, и тут же, в угоду злобным обвинителям, подвергнуть Его наказанию?! Он хотел, как говорится, угодить и нашим и вашим, но ошибся в расчете: первосвященники, заметив колебание в нем, стали еще более настойчивыми в своих домогательствах; никакими уступками нельзя было насытить их жажду крови, только смерть Иисуса могла удовлетворить их.

Но Пилат все-таки надеялся устроить дело так, чтобы обе стороны остались им довольны. Собравшаяся толпа народа напомнила ему про установившийся обычай освобождать перед пасхой от присужденного наказания одного из содержащихся под стражей и отпускать его на свободу; и хотя он знал, что народ намерен просить его отпустить Варавву, осужденного за возмущение в городе и убийство, однако думал, что если предложит отпустить вместо Вараввы Иисуса Христа, то народ воспользуется таким удобным случаем для освобождения своего Галилейского Пророка. Поэтому он обратился к народу с вопросом: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? .

Хощете ли (хотите ли), пущу вам Царя Иудейскаго? У еванг. Матфея: кого хотите, чтобы я отпустил вам, Варавву или Иисуса? Варавва, это был известный своими преступлениями, грабежом и убийствами, узник, который в то время содержался в темнице по случаю какого-то убийства в городе, произведённого им во время мятежа (Богосл.) Пилат знал и из допроса еще более увидел невинность И. Христа (ст. 10), поэтому желал отпустить Его. Знал, что первосвященники предали Его из зависти (зависти ради). Первосвященники и старейшины иудейские не только ненавидели И. Христа за то, что Он обличал их пороки, но и завидовали Ему – завидовали тому влиянию, какое Он имел на народ, и той любви и почтению, которые народ оказывал Ему. Эти-то ненависть и зависть и возбудили первосвященников и старейшин иудейских против Него. Пилату не хотелось прямо отказывать Синедриону, осудившему И. Христа, и он прибегает к хитрости. Он знал, что И. Христа ненавидят только книжники и фарисеи, а народ любит Его, и поэтому, предложив вопрос: кого хотите, чтобы я отпустил вам, Варавву или Иисуса? надеялся, что народ изберет Христа; но вышло не так, что увидим ниже (в ст. 11 и друг.). Царя Иудейскаго. Пилат назвал царем И. Христа, стоявшего пред ним на суде в уничиженном виде, по всей вероятности, с той целью, чтобы осмеять нелепость взводимого на Него обвинения в том, что Он домогается присвоить себе царскую власть в Иудее; с другой стороны, – может быть, с расчетом, что народ при таком названии Христа почувствует эту нелепость и будет просить о Его освобождении. У еванг. Матфея (Мф. 27:19) здесь приводится следующий случай. Между тем, как Пилат сидел на судейском месте, послала к нему жена его сказать: не делай ничего праведнику тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него. На судейском месте. Это место находилось пред домом правителя и было открытое и возвышенное. Оно называлось по-гречески „лифостротоном», а по-еврейски „гаввафой». Жена его. У древних писателей она называется Проклой или Клавдией Прокулой и говорится, что она исповедовала еврейскую веру и была женщиной благочестивой. Предание говорит, что впоследствии она приняла христианскую веру (Мих.). Не делай ничего Праведнику тому (И. Христу), т. е. не осуждай Его на смерть, Он праведен-невинен; иначе ответишь за Него пред Богом. Я ныне во сне много пострадала за Него. Что это был за сон, в Евангелии не сказано. Римскими законами было строго запрещено женам судей вмешиваться в их дела по должности, и если жена Пилатова решилась сообщить свой сон мужу, то значит, она была очень убеждена в истине того, что ей было открыто во сне. В сочинении, известном под именем „Письма жены Пилата» к подруге говорится, что во сне она видела, как И. Христос, облеченный божественным величием, судил всех людей, которые трепетали пред Ним, и между душами осужденных Им и низвергнутых в бездну пламени, находились те, которые на суде требовали от ее мужа смерти Христовой. Сон удостоверял жену Пилата не только в том, что Иисус Христос невинен, но и в том, что Он – праведник, а это наименование в устах язычницы означало человека, необыкновенно добродетельного, любимца Божия. „Дивное дело, замечает Блаж. Феофилакт, Судимый Пилатом устрашает его жену!. Сон этот был делом промышления Божия – не для того, чтобы был освобожден И.Христос, а – чтобы спаслась та жена.» „ Почему же не сам Пилат видит сон? вопрошает св. Златоуст и отвечает: или потому, что жена наипаче была достойна сего, или потому, что если бы он видел, то не поверил бы ему, и даже, может быть, не сказал бы о нем. Посему так и устроено, чтобы жена видела сей сон, дабы известным это сделалось для всех. Но и не просто видит она сон, а и страдает много, дабы муж, хотя бы из состраданиия к жене, помедлил совершить убийство».

Но, кроме Иисуса, был еще один заключенный, вероятно, из числа повстанцев, ведших партизанскую войну с римлянами, а такие люди были очень популярны в народе. В те времена было множество восстаний и мятежей, и римляне безжалостно карали людей, поднявших против них оружие. Повстанца звали Бар-Абба (арам. сын отца), это, вероятно, не имя, а прозвище. Матфей сообщает, что его тоже звали Иешуа (Иисусом), некоторые рукописи Евангелия от Марка также дают такое чтение. Если это так, то есть особый трагизм в том, что перед человеческим судом предстали два Иисуса: один – «сын отца», другой же – Сын Небесного Отца, но люди выбрали себе не Спасителя, а убийцу.

Солнце поднялось уже высоко, и яркие лучи его, начиная сильно припекать, в то־же время придавали особый блеск светлой белой одежде Божественнаго Узника. Поставленный в необходимость опять решать неприятное ему дело и желая спасти как-нибудь невиннаго, по его убеждению, человека, а также и поддержать достоинство своего перваго оправдательнаго приговора, Пилат попытался теперь обратиться к чувству благородства—не этих, конечно, сановников и гордых книжников и фарисеев, опять стоявших пред Преторией во главе с первосвященниками,—а простого народа. По установившемуся обычаю, по всей вероятности введенному самими римлянами в видах польстить самолюбию подчиненнаго народа, чтобы тем заставить его скорее примириться с горечью своего политического рабства Обычай этот, во всяком случае, не национальный иудейский. См. Маккавейский. Археология, стр. 144. , римский правитель по случаю пасхи освобождал какого-нибудь узника, по желанию и выбору народа. Зная, что все обвнвение против Иисуса есть дело первосвященников и старейшин, и что простой народ еще недавно обнаруживал восторженную привязанность ко Христу (при последнем въезде Его в Иерусалим), он надумал предложить для праздничнаго освобождения на выбор двоих узников, именно, Иисуса Назаретскаго и закоснелаго разбойника и убийцу—Варавву, который, по одному преданию, назывался также Иисусом, в надежде, что народ предпочтет в своем выборе Того, Кого он еще на днях с восторгом приветствовал как сына своего знаменитаго царя Давида, этой своей национальной гордости и славы.

Зависти ради - см. ст. 1-2

Мнение Ирода еще более утвердило Пилата в убеждении в невиновности Христа. Но когда он заявил об этом Синедриону, последний снова начал требовать смерти Христа. Слабовольный Пилат не нашел в себе решимости прямо отказать

Синедриону в его незаконном требовании. Он стал искать выхода, который удовлетворил бы несколько и Синедрион, и спас бы жизнь Христу. Пилат хотел воспользоваться обычаем отпускать перед праздником Пасхи одного из узников, по выбору народа. В это время содержался под стражей очень видный государственный преступник – Варавва, обвиненный за многие убийства и возмущение народа против римского владычества на смертную казнь. Когда Пилат предложил отпустить Иисуса, члены Синедриона, а под их влиянием и собравшийся к этому времени народ, стали кричать: Не Его, но Варавву (Ин. 18:40).

Поскольку и Ирод Антипа не нашел в Обвиняемом ничего, достойного смерти, Пилат хотел отпустить Его, но первосвященники продолжали настаивать на казни Иисуса. Тогда Пилат обратился к простому народу, думая там найти поддержку. Напомнив об обычае отпускать одного узника из темницы ради праздника Пасхи (ближайшая цель освобождения – участие в пасхальной вечере), прокуратор сказал: «Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?» (Мф. 27:17). Варавва же был посажен в темницу за произведенное им в городе возмущение и убийство. Но Пилат ошибся в расчетах. Толпа, вдохновляемая начальниками, требовала отпустить разбойника Варавву, а Иисуса распять: «Распни, распни Его!» (Лк. 23:21). «Какое же зло сделал Он?» (Мф. 27:23) – удивленно спрашивал Пилат у разъяренного народа. Правитель решил, что телесным наказанием можно избежать смертного приговора, поэтому, отчасти идя навстречу Синедриону и неистовству толпы, он отдал Христа воинам для бичевания.