Получив позволение, Иосиф, не теряя времени, явился на Голгофу и снял Тело с креста. Вместе с ним пришел на Голгофу и другой тайный последователь Иисуса Христа, Никодим, член верховного иудейского совета, когда-то приходивший к Спасителю ночью для тайной беседы (
Ин. 3:1-21). Теперь он уже не скрывался и, полный любви и сострадания, принес для погребения истинно царские дары — сто литров ароматного состава из смирны и алоя. Надо было торопиться, так как наступала суббота, когда, по закону Моисееву, каждый правоверный израильтянин должен был оставить все свои дела и пребывать в полном покое. Поэтому все церемонии иудейского погребального обряда нельзя было соблюсти; но все, что можно было сделать, принимая в расчет краткость времени, было сделано. Тело Господа было омыто чистой водой, потом осыпано благовониями и обвито четвероугольным широким платом (плащаницею). Голова и лицо были обвиты узким головным полотенцем. То и другое завязано шнурками. Часть ароматов, вероятно, была сожжена, на что есть примеры в истории иудейского погребального ритуала.
Недалеко от места распятия был сад, принадлежавший Иосифу Аримафейскому, и в ограде его, в скале, была высечена, по иудейскому обычаю, пещера для погребения. Гробницу эту Иосиф, по всей вероятности, предназначал для себя и для своего семейства, желая быть погребенным поблизости к святому городу, но в ней никто еще не был положен. Несмотря на священное значение, которое иудеи приписывали своим гробницам и погребальным пещерам, несмотря на мелочную чувствительность, с которою они уклонялись от всякого соприкосновения с умершими, Иосиф ни на миг не. поколебался предоставить своему Божественному Учителю это место упокоения.
«Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко» (
Ин. 19:42).
Ко входу в пещеру привалили громадный камень (голаль) — предосторожность в Иудее необходимая, так как там водилось много шакалов, гиен и других хищных зверей и птиц. Едва исполнили все это, как солнце село за горами Иерусалима. Началась суббота — последняя ветхозаветная суббота. Через сутки должно было воссиять первое Воскресение Нового Завета.
Как мрачен, нерадостен был теперь этот день для учеников и друзей Господа! Скорбь наполняла всю душу, подавляла все прочие мысли, не позволяла прийти в себя, чтобы сколько-нибудь осмыслить, понять все происшедшее в его страшной неожиданности. Будущее было покрыто непроницаемым мраком; прошедшее более смущало, чем утешало. Воспоминание о чудесах Иисусовых, о Его прежнем величии, делало еще страшнее крест и гроб Его. Доселе ученики Его шли неровным, тесным, часто тернистым путем, но шли по следам Учителя, облеченного могуществом Сына Божия обращая на себя всеобщее внимание, разделяя с Ним Его славу, утешая себя величественными надеждами в будущем. И вoт путь этот внезапно приводит их к Голгофе, пресекается крестом Учителя, совершенно оканчивается Его гробом!
Положение печальное, безутешное!
Скорбь учеников Господа была бы еще не так чрезмерна, если бы они менее были уверены в Его достоинстве. Тогда она скоро могла бы превратиться в охлаждение к Тому, Кто так внезапно изменил их надеждам, подвергнув Себя смерти, а их посрамлению. Тогда страдало бы лишь обманутое самолюбие.
Но любовь и уважение к Спасителю нисколько не умалились в их признательных сердцах. Души учеников Его были соединены с Ним вечным небесным союзом. Гроб Его сделался для них святилищем, в котором заключены были все их святые помыслы, все чистые желания, вся вера.
И с этою святою любовью непрестанно смешивалась ужасная мысль: «Он умер! Он не то, чем мы почитали Его! Он не Мессия! Он, Который был и есть для нас все!..» (Сочинения Иннокентия, архиепископа Херсонского).
Казалось, все было кончено, зло торжествовало. Сомкнулись Пречистые уста, вещавшие с такой силой глаголы жизни вечной; безжизненно опустились руки, когда-то с любовию благословлявшие приходивших к Нему и исцелявшие страждущих; перестало биться великое, любящее сердце, вместившее в себе весь мир. На все легла печать смерти. И под этим холодным веянием смерти поблекли надежды учеников видеть своего дорогого Равви в ореоле славы и мессианского величия.
С какою безнадежной грустью признаются они:
«А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля» (
Лк. 4:21).
В тучах скорби, повисших над головами учеников, казалось не было просвета...
Но теперь мы уже знаем: минула Суббота, и лучезарная радость Воскресения осияла скорбные сердца! Воскрес Господь, воскресла погребенная правда! И ни камень, ни печати гроба, ни стража, ни вся сила ада не смогли удержать ее в темной пещере. Свет воскресения, как ослепительная молния, пронизал тучи зла. Господь воскрес и снова явился миру!
Какой великий урок для нас — урок надежды!
Как часто в жизни частной и общественной бывают положения, которые кажутся безнадежными. Особенно часто приходится переживать их христианину, порвавшему связь с мирскими стремлениями и привычками и вступившему на тесный, но прямой путь ко Христу. Весь мир вооружается против него.
«Если бы вы были от мира, – предупреждает Господь Своих последователей, —
то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас... В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (
Ин. 15:19-20,
Ин. 16:33). Вас преследует несправедливость высших, насмешка и презрение товарищей, злоба и зависть низших. Змеиный поток клеветы отравляет ваш покой. Вас называют юродивым, ханжой, святошей, лицемером. Кругом себя вы не встречаете ни дружеской поддержки, ни слов участия. В окутавшем вас мраке не видно ни одной светлой точки; кажется, нет исхода! И это может длиться годами!
Но не унывайте: вспомните урок святого Гроба. Правду можно заглушить, можно погрести, но только на время. Рано или поздно она воскреснет — это великая, живая сила! И ничто в мире не может победить ее. Нет ничего сильнее Божией правды. Она не блещет эффектами, не нуждается в декорациях, не трубит пред собою, как тщеславная ложь: это сила тихая, спокойная, но совершенно непреодолимая.
Полосы беспросветного мрака бывают и в общественной жизни. Порой ложь и зло сгущаются до такой степени, что в этой ядовитой атмосфере становится трудно дышать. Блекнет надежда, и дух невольного уныния надвигается, как кошмар, как тяжелая туча. Но вспомните урок святого Гроба. Вряд ли кому когда-либо придется переживать столь тяжелое настроение беспросветного уныния, как ученикам Спасителя в томительные часы после Его погребения; но воссиявший из гроба свет рассеял мрак уныния, и глубокая скорбь сменилась радостью Воскресения.
Это постоянное чудо торжества правды наполняет всю историю христианства.
В момент смерти Господа трудно было, по человеческим соображениям, думать, что Его дело будет продолжаться и не умрет вместе с Ним. Он оставил после Себя одиннадцать апостолов, которым поручил эту миссию:
«идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (
Мк. 16:15). Но кто они были? Каким влиянием они могли пользоваться? Были ли они люди знатные, которые могли бы опираться на авторитет своего благородного происхождения, всегда имеющий вес в глазах людей? Нет, они принадлежали к самому низкому классу, классу рыбаков, поддерживавших свое убогое существование мелкой ловлей в водах Геннисаретского озера; происходили из Галилеи, считавшейся самой грубой и невежественной страной. Были ли они образованные, ученые раввины, законники, чтобы могли увлекать людей силой красноречия и логикой убеждений? Нет: самый вдохновенный и глубокомысленный из них, Иоанн, в момент своего призвания, по свидетельству Иоанна Златоуста, был безграмотным. Были ли они богаты, чтобы блеском роскоши импонировать простонародью, всегда падкому до внешних эффектов? Нет: у них были старые, рваные сети, нуждавшиеся в починке, да и те они бросили, когда пошли за Христом. Были ли они сильные, храбрые воины, чтобы распространять учение Христа силою меча, как много позднее это делали магометане, распространяя ислам? Нет: у них было два ножа, да и те Господь велел спрятать в ножны в самый критический момент.
Не забудем, кроме того, что они были напуганы фанатизмом иудейской толпы, потрясены смертью Спасителя, утратили все надежды на лучшее будущее.
И их было только одиннадцать, после избрания Матфея — двенадцать.
А против них стоял весь громадный языческий и иудейский мир с его вековой культурой, с его образованностью и ученостью, с его колоссальной военной и экономической мощью, с его сильной властью политической организованности. И этот мир они должны были победить.
Можно ли было на это надеяться?
И однако эти робкие люди, бежавшие от страха перед толпой архиерейских служителей, «
пошли и — верные завету Спасителя — проповедывали везде, при Господнем содействии» (
Мк. 16:20). При каких условиях им приходилось проповедовать, — это лучше всего разъясняет апостол Павел во 2-ом послании к Коринфянам, говоря о своих миссионерских подвигах: «Я... был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (
2 Кор. 11:23-27). И несмотря на все препятствия, уже при жизни апостолов почти во всех известных тогда странах было положено прочное основание Христовой Церкви.
А затем на борьбу с христианством поднялся весь языческий мир. Это была яростная, отчаянная борьба, борьба на жизнь и смерть. В распоряжении тогдашнего жестокого государства было множество ужасных орудий для борьбы с непокорными. Суд и преследование, допросы и пытки, огонь и раскаленное железо, побои и увечья, лишение имущества, сырые и мрачные темницы, ссылка на рудники, эту каторгу древнего мира, даже самая смертная казнь — все это одной огненной рекой устремилось на Христиан по мановению власти государственной. Мало того. Жестокость мучителей изобретала особые страшные казни для христиан. Их обливали смолой и зажигали как факелы. Целыми толпами выводили их на зрелища, и дикие голодные звери терзали беззащитных на потеху праздной, жестокой и кровожадной толпы. Все было испробовано.
Но прошло едва три столетия, и язычество рухнуло безвозвратно со всею своею политической и военной мощью, со своею философией и культурой. А христианство торжествовало полную и блестящую победу эдиктом Константина Великого. Разве это не чудо христианской веры и надежды?
Даже самые последние времена перед вторым пришествием Спасителя, когда ад мобилизует все силы зла для борьбы с Церковью, когда вера оскудеет настолько, что Сын Человеческий, пришед, едва ли найдет ее на земле, когда «
по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь, когда ...друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга» (
Мф. 24:12, 10), — даже эти ужасные времена повсеместного мрака и злобы окончатся торжеством правды, ибо последний, самый яростный враг Церкви Христовой на земле, Антихрист, «которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих» (
2 Фес. 2:9-10), будет побежден. И его
«Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (
2 Фес. 2:8).
«А диавол, прельщавший народы, будет ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будет мучиться день и ночь во веки веков» (
Откр. 20:10).
Если так, если правда непобедима, то может ли истинный христианин унывать в самых тяжелых обстоятельствах жизни?
В настоящее время Православная Церковь переживает тяжелый кризис. Воздвигнутое на нее упорное гонение, систематическое и лукавое, смущает и тревожит даже наиболее стойких и искренних христиан. Большинство народа готово с головой погрузиться в болото материалистического невежества и распутства. Мутные волны всеобщего неверия, кажется, вот-вот захлестнут и потушат одинокие огоньки светлой веры, еще мерцающие кое-где. Невольно у многих сжимается сердце, и холод унылого сомнения закрадывается в душу. Но вспомните Гроб Господень — этот живой, говорящий, торжествующий, победоносный Гроб, — и не смутная надежда, а спокойная, совершенно непреодолимая уверенность наполнит ваше сердце и укрепит волнующуюся мысль. Церковь не может погибнуть ибо Господь создал ее,
«и врата ада не одолеют ее» (
Мф. 16:18). Пусть Господь ведет нас чрез провалы и бездны неверия, чрез очистительный огонь преследования. Такова Его святая воля, Его премудрый Промысл, «глубиною мудрости человеколюбие вся строяй и полезное всем подавали». Так надо. Причины и тайные цели неведомых путей Его нам бесполезно и не должно исследовать. Нам достаточно знать, что Господь с нами
«во все дни до скончания века. Аминь» (
Мф. 28:20). Пусть Господь ведет нас через море злобы и разнузданного нечестия, где погибло все святое, все лучшее, что есть в душе и что только дает право на великое и священное звание «человек», пусть! Мы знаем, что эти волны, стоящие «сюду и сюду» и готовые поглотить нас, опасны только для самого «колесницегонителя Фараона». Это — закон нравственной жизни, закон истории. Посеянное зло, в конечном итоге, обрушивается на голову тех, кто его возрастил и воспитал. Пусть даже лично нам не суждено увидеть этот радостный момент торжества правды и Господу угодно будет призвать нас из этой жизни раньше, чем он наступит. Что за беда! Мы знаем, что этот момент неизбежен, и, если мы не увидим его здесь, на земле, то увидим его оттуда... И тогда, взглянув назад, на пройденную житейскую пучину, присоединимся к ликующему хору:
«Поим Господеви: славно бо прославися!» Если даже грозные общественные бедствия, готовые поколебать и церковь и веру Христову, не должны смущать истинного христианина и приводить его в уныние, то наши личные, частные жизненные неудачи уже совсем не заслуживают внимания. Это такие мелочи, о которых и говорить не стоит. Притом все это так изменчиво, непостоянно: сегодня — радость, завтра — горе, сегодня – удача, завтра — провал, сегодня — наверху славы, завтра — под гнетом позора и несчастья. Все течет, все меняется. Стоит только немного переждать, и обстоятельства переменятся. Снова улыбнется жизнь, забудется горе, изгладятся самые воспоминания о прошлых несчастьях.
«Когда в скорбях кто, — говорит преподобный Макарий Египетский, — или в треволнении страстей, не должен терять надежду; потому что отчаянием еще более вводится в душу грех и одебелевает в ней. А когда имеет кто непрестанную надежду на Бога, — зло как бы истончевается: и воденеет в нем».
Заключим стихами одного маленького, неизвестного поэта:
Ты плачешь, ты страждешь, сестра моя милая!
О, верь мне: не вечны страданья!
Одна за другою развеются.тучи унылые...
Будь вся ты — молитва, будь вся — ожидание;
Сумей лишь отдаться Христу в послушание,
Сумей лишь поверить... и стихнут рыдания,
И станет все ясно и тихо...
О друг мой, сестра моя милая.
