Евангелие от Марка, Глава 14, стих 20. Толкования стиха

Можно предположить, что сюда нужно вставить рассказ Иоанна, которого нет у других, при этом сам Иоанн тоже пропустил подробности, которые есть у Матфея и Марка. Итак, после слов, которые, по Луке, Господь сказал после преподания Чаши: И вот, рука предающего Меня со Мною за столом, — и далее, вступает Иоанн: Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи, кто это?Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана.
 Может показаться, что Иоанн противоречит не только Луке, который сказал, что сатана вошел в сердце Иуды, прежде чем тот заключил договор с иудеями о своем предательстве и получил деньги, но и самому себе, так как чуть выше, прежде чем Иуда вкусил хлеба, сказал: И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его. А как иначе входит дьявол в сердце, если не вкладывая нечестивые желания в помыслы нечестивцев? Следовательно, мы должны здесь понимать, что Иуда оказался в еще большей власти дьявола. Возрастают, напротив, и в добре. Например, апостолы, которые приняли Духа Святого, когда Иисус после Своего воскресения дунул на них и сказал: Примите Духа Святого, еще полнее приняли Его позже, когда Он был ниспослан им свыше в день Пятидесятницы. Итак, после вкушения сатана вошел в Иуду, а Иоанн продолжает свой рассказ: Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику», или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь. Когда он вышел, Иисус сказал: ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог прославился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его.

Но когда Сын Человеческий представил Себе, как один из этих самых учеников, пользовавшийся особенной любовью Его, отречется от Него, и будет орудием врагов Его, то эта мысль смутила и Его дух. Он сказал яснее: один из вас предаст Меня (Ин. 13:21). Такое открытие привело всех в изумление: как из среды их предатель? Кто этот предатель? Господь продолжал: впрочем Сын Человеческий отходит, как писано о Нем. – Но, прибавил Он, горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше бы не родиться тому человеку (Мф. 26:21–24). Ученики пришли в уныние, смотрели друг на друга, все спрашивают: не я ли? Господь молчал. Но когда Петр дал знак Иоанну спросить об этом Господа, Иоанну, который занимал такое место, что мог склониться на грудь Спасителя и тихо говорить с Ним: тогда Господь отвечал ему (также тихо): это тот, кому теперь черед получить от Меня кусок агнца (а не хлеба, как в слав. переводе Евангелия Иоанна), омоченный в блюдо, и подал Иуде. Смущенный тайным разговором Иисуса с Иоанном, Иуда и сам с наглостью спросил: не я ли? Господь отвечал: ты сказал.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 209-210++

В повествовании об открытии в Иуде предателя между евв. находится следующее различие: ев. Лука, который передает эту историю очень кратко, говорит, что после предсказания И. Христа о предателе ученики „начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает»; на это обстоятельство указывает и ев. Иоанн, говоря, что „тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит (22); евв. же. Матфей и Марк, не указывая сего обстоятельства, утверждают, что ученики весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: „не я ли Господи?" на что получили ответ: „опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст меня"; ев. Матфей один прибавляет, что после того и Иуда спросил Господа: „не я ли Равви?" на что и получил утвердительный ответ; наконец, ев. Иоанн, не передавая ничего о вопросах каждаго из учеников Господу, разсказывает, как Иоанн, возлежавший в это время на груди у Иисуса, по знаку Петра, спросил Господа и получил ответ: „тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». Конец этой истории принадлежит одному Иоанну. Очевидно, что евв. передают различныя обстоятельства этого события: ев. Лука, сокращая разсказ, передает лишь предсказание о предателе и предостережение ему со стороны И. Христа, а об учениках — их первоначальное смущение и взаимные переговоры; евв. Матфей и Марк—последовавшие затем вопросы каждаго из них Господу и первое, пока общее я неясное указание на предателя, вместе с предостережением последнему. (Исполнение этого указания, можно думать, последовало одновременно с исполнением указания Иоанну). Иуда, стараясь быть или показать себя развязным я смелым, обращается к Господу с вопросом: „не я ли, Равви? и получает тихий ответ: да, ты. Последняго ответа ученики, вероятно, не разслышали, я слова Господа: „опустивший со мною руку в блюдо", поняли в самом общем смысле, как: „один из двенадцати", или: „рука предающаго Меня со Мною за столом» (Луки 21). Тогда Петр обращается к Иоанну и дает ему знак, чтобы тот спросил Иисуса, кто это? Если это случилось во время той части вечери, когда домохозяин, раздробив хлеб, разделял его присутствующим, то открытие в Иуде предателя, можно предполагать, последовало таким образом: Иисус Христос ответил Иоанну: „тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам; это был момент, когда Он, передавая по порядку части хлеба, должен был подать часть Иуде. Возбужденное состояние Иуды, старание замаскировать это свое душевное состояние заставляют его сделать движение рукою к блюду слишком рано, когда Господь еще только опускал свою руку в блюдо с предназначенным ему куском хлеба.

Мысли Апостолов были так заняты поразившей их вестью, что они не расслышали или не поняли ответа Иисуса на вопрос Иуды; между тем им хотелось узнать имя предателя; и вот, Петр смотрит на Иоанна, возлежавшего рядом с Иисусом, и знаками просит его спросить Иисуса, кто предаст Его? Иоанн, припав к груди Иисуса, тихо спросил: Господи! кто это? (Ин. 13:25). Иисус так же тихо ответил ему: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам (Ин. 13:26).

Евангелист Матфей повествует, что на вопросы Апостолов — не я ли, Господи? — Иисус ответил: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня.

Не допуская противоречия в повествованиях Евангелистов, мы должны признать, что Иисус сначала сказал как бы всем, что предаст Его тот, кто одновременно с Ним опустит руку в блюдо; но, вероятно, смущенные Апостолы настолько были заняты поразившей их вестью, что даже не проследили, кто из них одновременно с Иисусом протянул руку к блюду. Поэтому на вопрос Иоанна Иисус дал другое указание.

На пасхальном вечере, кроме испеченного агнца, пресных хлебов и горьких трав, подавали еще на особом блюде густой соус из фиников, смокв и других плодов. Вилок и ножей тогда не употребляли, а брали кушанье просто руками, и пресный хлеб ели, обмакивая куски его в блюдо со сладким соусом.

Ответив Иоанну, Иисус обмакнул кусок хлеба в блюдо и подал его Иуде. Иуда взял и начал есть, причем, по замечанию Иоанна, следившего в это время за ним, в лице его произошла резкая перемена: прежнее, хоть и притворное, спокойствие исчезло и заменилось дерзким, сатанински-злобным взглядом: после сего куска вошел в него сатана. Видя, что ничем уже не спасти сына погибели, Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее (Ин. 13:27).

Очень понятно это смущение и даже печаль апостолов поэтому каждый из них, кроме предателя, спешил освободиться от подозрения, спрашивая Господа: не я ли, Господи? Сказали: „кроме предателя», потому что, как видно из повествования еван. Матфея, Иуда не спрашивал вместе с апостолами, думая, что Христос не узнает его, а, спросил уже после, когда Господь некоторым образом указал его (Мф. 26:25). Омочивый (обмочивший) со Мною солило (в блюдо). Это было блюдо с разными плодами, приготовленными в виде соуса; так как на востоке не употребляли вилок и ложек, а брали кушанье просто рукой (Мих.). Сын убо (впрочем) Человеческий, т.. Он Христос (Мк. 2:10), идет, т.. на смерть, якоже (как) есть писано о Нем, т.. как предназначено Богом в предвечном совете об искуплении падшего рода человеческого и предсказано заранее в ветхозаветных книгах (Пс. 21:9. Ис. 53:4–9. Дан. 9:26–27 и др.). Горе же человеку тому, имже (которым) Сын Человеческий предастся и пр. Величайшее преступление – предать на смерть своего Учителя и Господа, величайшее будет и наказание за это. – Здесь невольно является вопрос: „виновен ли действительно Иуда в том, что И. Христос страдал? По-видимому, он исполнил то, что было написано и что было необходимо, по премудрым планам Самого Бога. Св. Златоуст так отвечает на этот вопросы „Иуда предал Христа не мыслью искупления, а по злобе. Если ты не будешь смотреть на дело, то и дьявола освободишь от вины. И тот, и другой достойны бесчисленных мучений, хотя и спаслась вселенная. Ибо не предательство Иуды сделало нам спасение, но мудрость Христа и величайшее Его промышление, обращающее злодеяние других в нашу пользу. Потому Иисус и называет его несчастнейшим человеком». „Иуда виновен, рассуждает один из духовных писателей (архимандр. Августин): 1) тем, что, живя три года с половиной с Господом, не проникся любовью и благоговением к Нему, а, напротив, еще почему-то воспитал в себе чувство неприязни и недоброхотства к Нему; 2) тем, что прельстился 30-ю сребрениками, и из-за них коварно выдал ни в чем неповинного Господа врагам; и 3) тем, что, сознавая гнусность своего поступка, не залился слезами покаяния, подобно, напр., ап. Петру, а покончил с собой самоубийством. Это все доказывает, что Иуда имел душу низкую.»

О Пасхе не говорится больше ничего. Указание на блюдо (τρύβλιον, ст. 20) и заключительный псалом (ὑμνήσαντες, ст. 26) показывает, что она была совершена. Но вывод делаем мы. В Евангелии он не подчеркнут. Недаром, как мы видели, многие исследователи отрицают сам факт вкушения Иисусом и учениками ветхозаветной пасхи. Речь идет о другом. Господь приходит с Двенадцатью (ст. 17). Во время трапезы Он предупреждает о предательстве (ст. 18–21) и совершает учреждение Евхаристии (ст. 22–25). По окончании все идут на гору Елеонскую (ст. 26). Вместо ожидаемого вкушения иудейской пасхи, в повествовании о последней трапезе Иисуса с учениками, евангелист говорит о выявлении предательства и об учреждении Евхаристии. Какая связь между началом и концом?

Иудейская Пасха была трапеза единения и любви в пределах Израиля. Во время пасхальной трапезы Иисус говорит о присутствии за трапезой предателя. Это – один из Двенадцати, подробность, подчеркиваемая только Марком (ст. 20). Он ест с Иисусом, он вместе с Иисусом обмакивает в блюдо. Путь Иисуса предустановлен. Ст. 21 ссылкой на Писание возвращает нас к раннейшим предсказаниям страстей. Глагол ὑπάγει (Сын Человеческий идет) толкователи относят прямо к смерти. Но предустановленность не уменьшает ужаса предательства: «Лучше было бы человеку тому не родиться» (ст. 21). Присутствие предателя на трапезе единения и любви лишает трапезу ее существенного признака. Мы видели, что пасхальная трапеза, по всем данным, была совершена, – но несомненно и то, что пасхальная трапеза Иисуса и учеников с участием предателя была концом иудейской Пасхи.

Но Иисус не ответил на их вопрос, Он не разрешил их сомнений и не указал на предателя. Он лишь повторил Свои слова, добавив, что предает человек, макающий хлеб в одно блюдо со Мной. Это было блюдо с харосетом, в который обмакивались горькие травы. Мерзость предательства становилась еще очевиднее.

Но этот ясный ответ опять не замечен был апостолами, и Петр, с своею обычною нетерпеливостью, желал точнее знать, кто именно предатель, и побуждал Иоанна, склонившегося головою к самой груди Спасителя, спросить Его, кто же именно предаст Его. И на это Христос отвечал: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И затем действительно, «обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Это открытие связало ужасом язык Иоанна, и он никому не передал об этом. Так как присутствие Иуды на вечери после всего этого сделалось невозможным, то Христос, делая последнее обращение к его совести, сказал ему: «что делаешь, делай скорее». И Иуда как обожженный этим замечанием поспешно вышел из-за стола и, скрывшись в темноте ночи, отправился делать свое гнусное дело, а многие из простодушных учеников и тогда все еще не догадывались, в чем состояло это дело; некоторые даже думали, что Учитель послал его за покупками к празднику или для раздачи милостыни нищим.