Евангелие от Марка, Глава 12, стих 40. Толкования стиха

После всего этого Господь оставил храм с грозным обличением против фарисеев и священников храма, виновников развращения народа – и с угрозами наступающего суда Божия. Оканчивая Свое земное поприще, Он сказывает, что и впредь Он будет действовать между ними чрез Своих посланников; но фарисеи будут преследовать и их, подобно как прежних свидетелей истины, что этим они дополнят меру беззаконий отцев своих, – и тогда откроется суд Божий над нечестием Иерусалима.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 200++

Ср. Лк. 11:39-52, Лк. 13:34-35.
В обличительной речи против фарисеев, как она передается еванг. Матфеем (евангелисты Марк и Лука сохраняют из нея лишь несколько изречений), Иисус Христос говорит сначала в тоне предостережения и наставления ученикам (2—12), а потом в топе угроз фарисеям и книжникам (13—36); в заключение, в том же тоне речь обращается сначала к народу иудейскому (34—36), а потом в топе скорби и сожаления — к Иерусалиму (37—39).
См. толкования на всю главу Мф. 23.

Горе будет вам, книжники и фарисеи, лицемеры, за то, что долгим стоянием на притворной молитве стараетесь казаться особенно набожными, таким мнимым благочестием своим втираетесь в доверие вдов и других бедных людей и бессовестно обираете их, выманивая последнее достояние их в виде пожертвований на дела Божии! Если за подобные дела всякому угрожает осуждение, то какому же наказанию подлежите вы, прикрывающие свои преступления лицемерным благочестием и напускной праведностью?!

Поядающе домы вдовиц. Посредством ложной набожности, напр. продолжительной молитвы, фарисеи достигали того, что становились распорядителями совести и имущества набожных женщин, вдов и вообще бедных людей, и заставляли их делать в свою пользу, даже объявлять себя наследниками имущества, в предосуждение и с обидой истинных наследников (Иннок.). Значит, фарисеи, под предлогом благочестия, обижали не только богатых, но и бедных людей. На показ (непщеванием) долго молящеся. Фарисеи любили молиться на видных местах, – чтобы видели и хвалили их за это другие; она молились по долгу, – но лицемерно, тоже напоказ другим, а не по влечению сердца (Чит. Мф. 6:5).

Продолжение поучений возвращает нас к вопросу книжника. На вопрос книжника Иисус ответил прямой цитатой из закона. Жизнь по закону, как он выражается в двух заповедях любви, есть условие вхождения в Царство Божие. Живут ли по закону блюстители закона? От учения о Мессии как Господе Иисус переходит к обличению книжников (ст. 38–40). Обличение – перед народом. Обличение имеет тот же смысл, что и символические акты и притча о злых виноградарях. Книжники держат себя как духовные вожди народа (ст. 38–39), ищут и охотно принимают с его стороны почитание. И Господь произносит приговор: «Сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение» (ст. 40). В основании осуждения – внутреннее противоречие долгой молитвы и немилосердие к страждущим. В немилосердии к страждущим нарушается заповедь любви к ближнему. Исполняется ли в долгой молитве первая заповедь любви к Богу? Мы видели, что обе неразрывно связаны. Слова Иисуса о книжниках не оставляют сомнения. Их долгая молитва есть молитва «напоказ» – не для Бога. Книжники не исполняют закона любви. Сказанное перед народом Иисус раскрывает ученикам.

Иисус продолжает пророческую традицию обличения (ср., например, Мал. 3:5, где подвергаются резкой критике те, кто «притесняют вдову и сироту и отталкивают пришельца»). Он также защищает права угнетенных, а такими чаще всего были вдовы. Неизвестно, что имеет в виду Иисус, говоря о том, что учителя Закона пожирают имущество (буквально: «дома») вдов. Были высказаны различные предположения: мужья перед смертью часто назначали их опекунами своих вдов, но те вели себя нечестно или же требовали больших комиссионных за юридические услуги, хотя это и было запрещено. Возможно, вдовы разорялись потому, что учителя излишне часто и расточительно пользовались их гостеприимством или присваивали себе имущество тех вдов, которые, подобно Анне (Лк. 2:36-37), посвящали себя служению Храму, или брали с вдов большие деньги за молитвы, которые они якобы возносили за них Богу. Иосиф Флавий утверждал, что женщины были в полном подчинении у фарисеев (Иуд. Древн., XVII, 2, 4). Все это и есть та фарисейская закваска, от которой Господь Иисус предостерегал Своих учеников (8:15).

Но есть также предположение, что рассказ о бедной вдове, отдавшей Храму свои последние деньги (ст. 42), иллюстрирует слова о пожирании имущества вдов, так как именно учителя Закона научили ее отдать все Храму, над которым уже вынесен грозный приговор и от которого вскоре не останется камня на камне¹. Хотя такое толкование поддерживается лишь немногими учеными, оно согласуется с более широким контекстом Евангелия, где неоднократно говорится о приоритете человеческой нужды над чисто религиозными установлениями (см. 7:10-13; 2:23-27; 3:1-5 и др.)

Потом напоказ долго молятся – эти слова могут быть поняты так: «и для этого долго молятся», то есть своим показным благочестием хотят вызвать к себе доверие.

Кроме того, существует и другое понимание ст. 40 – в нем видят самостоятельное речение, не связанное с предыдущим (ст. 38-39): «а тех, кто пожирает имущество вдов.., их ждет самый суровый приговор!»

Отец Александр Мень говорит: «Читая сегодня грозные речи Иисуса, направленные против фарисеев и книжников, многие христиане усыпляют свою совесть, думая, что они относятся лишь к верхушке иудейского общества I века. Но тогда за этими речами остался бы только исторический, преходящий смысл. Между тем каждое их слово полностью приложимо к недостойным представителям любой религии и церкви, к их самодовольству, ханжеству, консерватизму, обрядоверию. Законники и клерикалы всех мастей легко превращались в гонителей. Вспомним хотя бы участь Афанасия Великого и Златоуста, Саванаролы и Гуса, митрополита Филиппа и многих других, кто прошел свой крестный путь по воле “лжебратий”. Извращение веры, гордыня, дух культового формализма, расчеты «задобрить» Бога исполнением внешних уставов живучи, как и все человеческие грехи. Древних фарисеев больше нет, но отнюдь не умерло само “фарисейство”»².

После всего происшедшего стало для всех очевидным, что между правящими и руководящими классами иудейского народа и Христом не могло быть ничего общего. И так как фарисеи и книжники с этого времени порешили во что бы то ни стало погубить Христа, то невозможно было долее относиться к ним с снисходительным терпением, как это было доселе. Нужно было окончательно обличить их пред народом, и это Спаситель сделал в своем последнем великом обличении.

Окруженный по обычаю толпою народа, среди которого были и книжники, и фарисеи, Спаситель прямо обратился к последним, и из уст Его прогремели слова обличения, которые не могли пробудить разве только мертвую совесть. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры!» начал Он свою обличительную речь, и затем как бы громовые раскаты раздавались над ними грозные и неотразимые обличения, как они, будучи хранителями Моисеева закона, своею жизнью представляют пример самого наглого его нарушения; налагают на других бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами не хотят и перстом двинуть их; любят внешние почести и делают все на показ, между тем как жизнь их исполнена порока и хищничества; стараются о приобретении прозелитов веры, но делают их вдвое худшими против прежнего; моют и чистят внешние сосуды, между тем как сами внутри себя полны всякой скверны и неправды; вожди слепые, они оцеживают комара и поглощают верблюда; лицемерие их делало их совершенно подобными гробам, которые тщательно украшались снаружи, а внутри содержали разлагающуюся массу. «Так и вы по на-ружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония». Горе им за притворное покаяние, с которым они осуждали своих отцов за избиение пророков и в тоже время носили в себе самих этот кровожадный дух своих предков, и даже переполнили и превзошли меру их преступлений еще более ужасным злодейством. На это поколение должна была пасть вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, которого они убили между храмом и жертвенником. Гроза возмездия уже сгущалась над ними и готова была разразиться всеми ужасами над их преступными головами. Но тут этот голос, гремевший праведным гневом, вдруг тронут был самою нежною, любящею жалостью к злополучному городу: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен грядый во имя Господне», т. е. будете взывать, как взывала толпа при входе в Иерусалим, но будет уже поздно. И это пророчество во всей ужасной точности исполнилось при осаде и взятии Иерусалима, когда действительно «дом иудейский остался пусть|||», сделался грудой развалин и гниющих трупов.

Окончив беседу с фарисеями и заградив им уста, сердцеведец ясно зрел, что враги Его страждут неисцельным недугом. Ему были ведомы тайные мысли и намерения лицемерных завистников, а посему, приближаясь к концу земной жизни, он произнес речь, в которой обличил пороки книжников и фарисеев, прикрываемые наружным благочестием. То грозное: горе, которое уже слышали от него эти слепотствующие вожди народа (Лк. 11:42–44, 47–51; 13, 34, 35), он повторил теперь с новою силою, не рассчитывая более на раскаяние ожесточенных, но желая «предохранить народ, дабы и он не впал в такие пороки, как они» (свт. Иоанн Златоуст). Зная, как лицемерие заразительно действует на простые души, Спаситель посредством знакомых народу выразительных образов выяснил истинный дух и направление тех, которые выдавали себя за примерных исполнителей и непогрешимых толкователей закона. В словах, исполненных праведного негодования, самосущая и ипостасная истина произнесла свой суд над самым наглым и святотатственным проявлением притворства и лицемерия, какое когда-либо совершалось между людьми, и навеки запечатлела позором не только древних книжников и фарисеев, но и всех подражателей их.

Когда весь народ слушал Господа, он сказал ученикам своим: внемлите себе от книжник, хотящих ходити в одеждах длинных и любящих целования на торжищах, и председания на сонмищах, и преждевозлежания на вечерях, иже снедают домы вдовиц и лицемерно надолзе молятся: сии приимут лишшее осуждение.

Толкования см. под Мф. 23.