Евангелие от Марка, Глава 11, стих 27. Толкования стиха

Первосвященники, книжники и старейшины. Встречающиеся в современной «гиперкритической» (около)научной литературе сомнения относительно возможности для первосвященника действовать совместно с (фарисейскими) книжниками и старейшинами (ср. Н. Macoby, The Myth-Maker: Paul and the Invention of Christianity, San Francisco, 1986, p. 8) исчерпывающе опровергаются свидетельствами источников, прежде всего Иосифа Флавия (Bell. II, 17, 3; Vita 5. 38–39 и др.). Ср. S. Mason, Flavius Josephus und das Neue Testament, Tubingen-Basel, 2000, S. 199–200).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 195++

Много раз религиозные власти Иерусалима приступали ко Господу в храме. Одни группы сменяли другие, чтобы обвинить Его или уловить в сеть, расставленную ими. И теперь, после недавнего полыхания гнева Господня в храме, они подготавливаются к решительным действиям. Их вопрошание Господа в храме уже напоминает тот суд, который они учинят после взятия Его под стражу. Но время этого суда еще не пришло.  

Много раз религиозные власти Иерусалима приступали ко Господу в храме. Одни группы сменяли другие, чтобы обвинить Его или уловить в сеть, расставленную ими. И теперь, после недавнего полыхания гнева Господня в храме, они подготавливаются к решительным действиям. Их вопрошание Господа в храме уже напоминает тот суд, который они учинят после взятия Его под стражу. Но время этого суда еще не пришло. Вопрос первосвященников и книжников кажется законным: «Какою властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал власть делать это?» Совсем не случайно члены Синедриона, высшего духовного судилища, задают Господу этот вопрос. По какому праву вмешивается Он в дела Храма Божия? Вопрос их коварен, ибо они прекрасно знают, что они — единственные, кто уполномочен принимать какие-либо решения в этой области. Они не сомневаются, что являются обладателями власти, данной им от Бога.

Если бы они могли выставить Его перед народом, что Он не имеет законной власти, что Он не помазан, как полагается, на священство, они сказали бы народу, что Его не должно слушать. Более того, если бы Он сказал, что делает это собственной властью, они могли бы арестовать Его как Того, Кто «будучи человеком, делает Себя Богом». А если бы Он сказал, что делает это властью Божией, Его также можно было бы взять под стражу по обвинению в богохульстве, ибо Бог никогда никому не дает власти, чтобы учинять беспорядки во дворах собственного дома. Они пытаются найти последнее оправдание своему упорному неверию и ищут любым способом опорочить Его небесное посланничество. Этот вопрос, который они задают Господу, должны бы задавать себе все священники, все, кто наделен властью, и давать на него ясный ответ. «Какой властью я это делаю?» И кто может проповедовать, если не послан Богом? 

Когда И. Христос, во вторник, пришел в храм и стал учить, Его беседы с народом прерваны были первосвященниками и книжниками. Они приступили к Нему в качестве депутации от Синедриона (подобная же депутация была и к Иоанну Крестителю. Ин. 1:19 и д.) и спрашивал Его: какою властью (богоданною или просто человеческою) Он это (напр., очищение храма от торжников) делает и кто дал Ему эту власть (чрез кого Он получил это полномочие, чрез кого посвящен в эту должность?) На это И. Христос ответил тоже вопросом: Иоанн был ли пророк или самозванец? Так как для всех несомненно было, что Иоанн был богопосланный пророк, то в этом вопросе И. Христа был ясный, хотя и косвенный ответ на то: кто Он? Ибо Иоанн свидетельствовал об Иисусе, как Мессии. Первосвященники и книжники это поняли и потому уклонились от утвердительнаго ответа. Но и отрицательный ответ дать они боялись, потому что отвечать нужно было вслух всего народа, а народ почитал Иоанна за пророка. Поэтому они отвечали: не знаем! Тогда Христос отказал им дат прямой ответ на их вопрос.

Когда Иисус пришел в Иерусалим и вошел в храм, подошло к Нему посольство от синедриона, состоящее из первосвященников, книжников и старейшин народных.

Вопрос фарисеев Иисусу: кто дал ему власть поступать так?

По установившемуся в народе мнению, синедриону принадлежало право производить расследование о пророках и давать отзыв о них. Такое расследование о Галилейском Пророке Иисусе не было еще произведено, и народ ожидал его последствий, так как этот Пророк называл Себя Сыном Божиим, следовательно, Мессией. После взрыва народных чувств в день торжественного въезда Иисуса в Иерусалим все ждали, что Он объявит Себя Царем Израилевым и что начнется давно ожидаемое владычество евреев над всем миром. Но, к общему изумлению, Он этого не сделал, а в тот же день вечером ушел пешком с двенадцатью учениками в Вифанию. Сомнение запало в душу многих. Поэтому задуманное синедрионом испытание Иисуса отвечало отчасти и желанию народа. Были ли это посланные от синедриона, или же весь синедрион, в полном своем составе, — неизвестно; однако, судя по важности поручения, какое должны были исполнить пришедшие теперь к Иисусу, можно полагать, что это был синедрион почти в полном составе, а не посольство от него.

Мы понимаем, что поведение Иисуса Христа в храме было сознательно вызывающим. Не только религиозные руководители, но и простой народ, видевший и слышавший Иисуса, как мы видели, мог быть шокирован. И поэтому вполне логичным было то, что Его к ответу призвали те, кто считался руководителями религиозной жизни Израиля. К Нему подошла группа первосвященников и знатоков Закона, то есть книжников, раввинов и старейшин. Они задали Иисусу вопрос: «По какому праву ты все это делаешь? Кто тебе дал власть делать это?». Они надеялись поставить Иисуса перед дилеммой: если Он скажет, что поступает Своею властью, они смогут арестовать Его как одержимого манией величия, чтобы Он не причинил еще какого-нибудь вреда. Они могли арестовать Его и в том случае, если бы Он сказал, что делает это властью Божией, обвинив Его в богохульстве и сославшись на то, что Бог никогда не дал бы кому-либо власти нарушать покой и учинять беспорядок в дворах Его дома.

 В то самое время, как Иисус Христос беседовал таким образом с учениками о силе веры и поучал их любви к врагам, изуверство собственных врагов Его изобретало новые способы к Его погублению. Первосвященники, сильно встревоженные входом Его в Иерусалим, еще с большим негодованием услышали о Его поступке с торжниками. И в первый раз, когда Он изгнал их из храма (Ин. 2:14-21), фарисеи почли за нужное спросить, на чем основывает Он право поступать таким образом; но не делали особенных судебных притязаний, удовлетворились, по-видимому, таинственным ответом Его, что Он, в доказательство Своего Божественного посольства, может восстановить в три дня храм из развалин (Ин. 2:19). Тогда Богочеловек еще не был признан народом за Мессию (кроме малого числа людей, удостоившихся особенных откровений Божьих о Нем, каковы, напр., Иоанн Креститель, праведный Симеон и проч.), и вообще на Него смотрели только, как на необыкновенного Учителя, Который в пылу благочестивой ревности позволяет Себе чрезвычайности. Но теперь о ревности Его судили совсем иначе: в поступке Его с торжниками видели действие, совершенное в качестве Мессии, явное вторжение в права иудейской иерархии, распоряжавшейся храмом, новое движение к началу того общественного и религиозного переворота, которого все ожидали с появлением великого потомка Давидова.

  В жару раздраженного самолюбия снова предложено несколько средств погубить Иисуса (Лк. 19:47-48; Мк. 11:18), но приверженность народа, Его окружавшего, делала исполнение их совершенно невозможным. Поэтому, в ожидании благоприятного случая употребить силу, решились испытать еще одно средство — отправить к дивному Чудотворцу посольство от лица синедриона для произведения в присутствии всего народа формального допроса касательно Его поступков и намерений. Средство это имело всю возможную благовидность. По общему мнению, синедриону принадлежало полное право — испытывать пророков и судить об их достоинстве (Втор. 17:18; 19, 17; Иез. 64:15-24); тем более он не должен был оставаться праздным зрителем действий человека, выдающего себя за Мессию. Самый народ давно ожидал законного исследования в отношении Иисуса Христа. Мера эта притом казалась самой кроткой и беспристрастной: определение о взятии Иисуса под стражу предполагалось уничтоженным, и Ему представлялась полная свобода доказывать Божественность Своего звания. Между тем, враги Его смело могли надеяться, что затеваемое исследование если не погубит Иисуса, то сильно повредит Его намерениям. Ожидали, без сомнения, что в оправдание Своих поступков Он укажет на права Мессии; а объявление Мессией могло служить достаточным предлогом для обвинения Его перед римским правительством в уголовном преступлении (Мф. 27:63; 27, 11). Чтобы придать посольству больше важности и показать народу, что синедрион сам весьма неравнодушен к появлению Мессии, посланные были избраны из всех сословий, входивших в состав синедриона, то есть отряжено по нескольку из почетнейших священников, старейшин народа и книжников (Мк. 11:27; Лк. 20:1).

  Едва только Господь вошел в храм и начал учить народ, посланные от синедриона подошли к Нему с допросом. Необыкновенная цель, с которой явились они теперь, делала их, без сомнения, предметом всеобщего величайшего внимания. В лице их как бы предстал перед своим Мессией не только синедрион, а и весь народ иудейский. Для самих учеников Иисусовых посольство это должно было иметь особенную важность. Как граждане иудейские они обязаны были соблюдать верность и повиновение верховному правительству народному. Последовав за Иисусом, они пренебрегли властью синедриона в той уверенности, что более должно слушать Мессию, нежели синедрион, — Бога, нежели человеков. Но народ еще не решил вопроса о достоинстве Иисуса, который они почитали для себя совершенно решенным; поэтому они могли казаться многим как бы неверными сынами отечества, поспешившими поставить свое мнение выше его приговора. Теперь это отечество, казалось, само хочет раз и навсегда произнести свое суждение о Иисусе. И кто же более должен был дорожить этим суждением, как не те, которые позволили себе предварительно произнести его и таким образом взяли на себя ответственность перед общественным мнением? Что ученики Иисусовы были неравнодушны к мнению своего отечества, это видно из примера апостола Павла, который самым ужасным наказанием для себя почитал явиться перед своими соотечественниками лжецом в отношении свидетельства Мессии (1 Кор. 15:15).

  «Синедрион, — так начал старейший из посланных, — желает по долгу своему знать: какой властью (Божеской или человеческой) Ты это делаешь; принимаешь от народа именование Сыном Давидовым, входишь с торжеством в Иерусалим, изгоняешь из храма торжников и проч.? И кто Тебе дал власть эту? (от Бога ли Ты получил ее прямо, или уполномочен кем-либо, имеющим непосредственное общение с Богом?)»

  Такая точность и детальность вопроса показывали, что предлагавшие его были из числа книжников.

Ответ Господа на вопрос первосвященников и книжников о том, какой властью Он изгнал торгующих из храма и какой силой делает вообще все то, что Он делает, – проповедует, творит чудеса – изложен у еванг. Марка совершенно тождественно, что у св. Матфея (Мф. 21:23–27).

Коею областию (какою властью) сия твориши и пр. Этот вопрос был предложен И. Христу архиереями и старейшинами на другой день после Его торжественного входа в Иерусалим, когда Господь выгнал из храма торгующих и покупающих и исцелил в храме многих больных, и затем когда снова пришел в храм и учил тут народ. Такие действия И. Христа еще более возбудили врагов Его против Него, и они спрашивают: на каком именно основании Он так действует? (ст. 12 и 15). И. Христос не был священником, имевшим власть распоряжаться в храме, а между тем, заметив там беспорядок, восстал против него и уничтожил его. А что И. Христос был Сыном Божиим – царем, первосвященником и пророком, посланным от Бога Мессией, этому первосвященники и старейшины иудейские не верили; вот почему и дали Ему вопрос: какою властию и пр. С другой стороны, давая такой вопрос, они хотели искусить И. Христа, – уловить Его в слове, т.. если Он скажет, что распоряжается в храме и творит чудеса властью от Бога, как Сын Божий, то публично, при народе, обвинить Его в Богохульстве – в присвоении божеского достоинства и власти; а если скажет: Своей собственной властью, то оклеветать Его пред римским правительством, как возмутителя и человека, самовольно действующего (Феоф.). Все это было обдумано врагами Господа хитро и в тоже время благовидно. Что же ответил Господь на предложенный Ему вопрос? Он не ответил прямо на вопрос своих врагов, давая им тем разуметь, что они предлагают Ему вопрос с коварством и что если бы, действительно, нелицемерно они хотели знать о Его власти, то давно бы уже могли знать; но с Своей стороны предложил самим вопрошавшим подобный же, затруднительный вопрос относительно своего Предтечи Иоанна.

Смысл очищения храма Иисус раскрывает начальникам (ст. 27–33). Он отвечает вопросом на вопрос и спрашивает их о том, как они понимают крещение Иоанново: с небес оно было или от человеков. Получением прямого ответа на свой вопрос Он обусловливает и Свой прямой ответ на их вопрос. Начальники прямого ответа не дают в сознании, что ответ как положительный, так и отрицательный представлял бы для них одинаковые неудобства. Отказ начальников естественно влечет и отказ Иисуса. Если ученикам Иисус говорит о вере как условии прощения, а значит, общения между Богом и людьми, то отказ фарисеев по тактическим соображениям обнаруживает их беспринципность, т.е. как раз отсутствие веры, условия общения. В ответ на их отказ отказ Иисуса запечатлевает осуждение, в котором был смысл символических актов. Но мало того, что отказ Иисуса имеет значение запечатления символического акта, вызвавшего вопрос начальников. В поставленном Им вопросе символический акт получает свое углубление. Почему на вопрос о власти Иисус ссылается на Иоанна Крестителя? Было бы странно понимать Его ответ в том смысле, чтобы Он источник Своей власти возводил к Иоанну. Для такого понимания Евангелие не дает никакого основания. Но ответ Иисуса во всяком случае предполагает связь между Его служением и служением Иоанна. Оба служения имеют один источник. Если Иоанново крещение с неба, то с неба и власть Иисуса. Связь между служением Иоанна Крестителя и Христа Спасителя была уже ясно подчеркнута в рассказе о конце Предтечи (гл. 6). Но Иоанн Креститель – для всех бесспорно – стоял на почве Ветхого Завета. К нему в пустыню выходили все (Мк. 1:5).

Восставая против Иисуса и, в то же время, явно отрекаясь от Иоанна, иудейские начальники косвенно отрекались и от Ветхого Завета. Мы видели, что изгнание торгующих из храма имело смысл очищения. И представление Иисуса о Иерусалимском храме как о доме молитвы для всех народов опиралось на слово из Ветхого Завета.

Марк сообщает, что на следующее утро после очищения Храма Иисус прохаживался по двору Храма. Двор язычников был тем местом, где авторитетные еврейские учителя наставляли своих учеников, сидя или прогуливаясь под колоннами портика. К Иисусу подходит целая депутация представителей власти. Это члены Синедриона, состоявшего из старших священников, старейшин и учителей Закона, то есть из фарисеев и саддукеев (см. коммент. на Мк. 14:55-56). То, что явились представители всех трех групп, свидетельствует о серьезности проблемы.

Между тем, торжественный вход Господа Иисуса Христа в Иерусалим и изгнание из храма торжников привели врагов Его в крайнее замешательство. Ослепленные неверием члены верховного иудейского судилища – синедриона, которому принадлежало право решать вопросы веры, незадолго перед сим положили убить Спасителя и дали приказание, чтобы всякий, знающий, где он находится, объявил о местопребывании Его (Ин. 11:53, 57). и вот, осужденный ими опять всенародно является в качестве Мессии, принимает чествование народа и усвояет себе господственную власть в доме Божием. Употребить против него силу, задержать и предать суду представлялось преждевременным и далее небезопасным из-за толпы народа, теснившегося вокруг Божественного Учителя.  

Когда Спаситель впервые появился в храме после изгнания оттуда торгующих, первосвященники и старейшины, желая явить собственную власть как распорядителей в храме и унизить Христа, спросили Его прилюдно: «Какой властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть?» (Мф. 21:23). Господь не отказывается отвечать, но ставит условие: Он ответит, если они вначале скажут Ему, «крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков?»(Мф. 21:25). Собственно, это и есть ответ на их вопрос: Иоанн Предтеча был пророком и свидетельствовал о Христе как о Сыне Божием, и старейшины все это знали. Признав небесное происхождение служения Предтечи, они должны были бы признать и Божественное достоинство, и власть Христа. Но, видя опасность как в признании, так и в непризнании ими на публике небесного служения Крестителя, они решили слукавить: «И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Сказал им и Он: и Я вам не скажу, какою властью это делаю» (Мф. 21:27). Евангелие отмечает, что они лгут, потому что боятся народа: «О рабское человекоугодничество низких людей! Бога презирают, а боятся людей и в угоду им делают все» Евфимий Зигабен. Толкование на Евангелие от Матфея, 21: 26. [Электр. ресурс:(14.11.11).]. Это человекоугодие дойдет до логического предела, когда руководители еврейского народа торжественно откажутся от Бога и признают своим царем язычника-кесаря: «Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19:15).