Евангелие от Луки, Глава 6, стих 4. Толкования стиха

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 105-106++

32. Примечательно также, что здесь Господь показываем в законе прообраз будущего и уличает ревнителей закона в незнании закона, приводя в пример Давида, который, когда взалкал сам и бывшие с ним, вошел в дом Божий, взял хлебы предложения... и ел, и дал бывшим с ним (Лк. 6:3—4). Великий и воистину пророческий пример! Он, прежде всего, открывает, что мы должны следовать не временному в законе, но прочному и полезному, и далее объясняет, что Давид, бежавший с товарищами от лица царя Саула, в законе прообразует Христа, с апостолами скрывающегося от князя мира сего.

33. Почему знаменитый защитник и поборник закона ел и дал бывшим с ним хлебы, которых не должно было есть никому, кроме одних священников (Лк. 6.4)? Не для того ли, чтобы показать, что священнический хлеб станет пищей народам? Или что все мы должны подражать священнической жизни? Или что все сыны Церкви являются священнослужителями? Поистине мы получаем помазание на святое священство, предлагая себя самих Богу в жертву духовную (ср. 1 Пет. 2:5).

34. Итак, учение Христа превосходит закон и не отменяет закон, но его восполняет (ср. Лк. 6:6), потому что оно не отменяет и субботы. Если суббота установлена ради человека, а польза человека требовала, чтобы голодный человек, давно отлученный от плодов земли, избежал лишений древнего голода, здесь закон не отменяется, а исполняется. Разве можно ставить в вину Господину то, что не вменяется в вину слуге?

35. Разве непонятен образ, который проходит через всю историю? Давид вошел в дом священника Авимелеха, и даже страх смерти не удержал праведного священнослужителя от гостеприимства страннику и изгнаннику (см. 1 Цар. 21). Так велика добродетель гостеприимства, что мы должны даже чужие опасности охотно принимать на себя.

36. В этом повествовании присутствует не только нравственный смысл, но и таинственное пророческое указание: даже зная о грозящей смерти, боголюбивые священнослужители должны оказать истинному Давиду приют в своей душе. Эта история не только учит нас, что в доме любого священника Христос обретет радушный прием, но и прообразует, что Он одержит победу над нечистыми духами (ср. Еф. 6:12) и захватит их добычу и оружие. Поистине всякий принимающий Христа побеждает невидимого Голиафа и совлекает с него оружие.

37. Неужели непонятно следующее? В доме Авимелеха Давид попросил пять хлебов, но взял один: этим он ясно прообразовал, что пищей верным будет служить не Пятикнижие, но Тело Христово и Христос примет тело, чтобы никто из верных не испытывал голода. Прообразовал будущее и Доик (см. 1 Цар. 21:7), страж мулов: кто как не пастух бесплодного стада мог бы послужить прообразом Иуды?

38. За оказанное Давиду гостеприимство Саул преследовал весь дом Авимелеха, кроме Авиафара, который был в то время первосвященником (см. 1 Цар. 22:18-22); этим пророчески показано, что никто не может навредить единому истинному Первосвященнику, Христу (ср. Евр. 5:10).

За упреком в нарушении поста следуют упреки в нарушении более важного постановления Закона - о субботе. Прочитанная небольшая история - первый пример, который показывает, что вражда к Иисусу нарастала. Нарушить субботу - большой проступок.

Здесь неплохо сделать небольшой экскурс в историю вопроса об отношении к Закону фарисеев и Иисуса Христа. После своего возвращения из Вавилонского плена иудеи некоторое время еще питали надежды на восстановление величия своего царства (в общем-то, величия мнимого, скорее легендарного, чем реального). Но после того, как Иудея вошла в состав Римской империи, они поняли, что их надежды на политическое величие беспочвенны. Тогда созрело религиозное убеждение, что истинное величие в очах Божьих иудеи могут обрести верностью Закону Божьему, соблюдением заповедей.

В основе Закона, как все мы знаем, лежат Десять заповедей. Но в конкретных жизненных ситуациях положения этих заповедей требовали толкования, расшифровки. Так постепенно складывается кодекс «устной Торы», правила поведения при любых обстоятельствах жизни.

Например, в четвертой из Десяти заповедей сказано:

Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай в них всякие; дела твои, я день седьмой суббота Господу, Гогу твоему: не делай в оный никакого дела пи ты, ни сии твой, пи дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих (Исх. 20:8-11).

Но спрашивается: что значит «не делай никакого дела»} Что есть «дело», и что не есть «дело»} И вот начинаются толкования. Сначала заповедь уточняют, развивая понятие «дела» в 39 пунктах. Потом каждый из этих пунктов подробно расшифровывается и детализируется. Например, к «делу» относится ношение тяжестей. Но каких тяжестей? Уточняется: тяжесть - это «пища, по весу равная высушенному плоду инжира, глотку молока, чарке вина; количество благовонного масла, достаточное для того, чтобы помазать один небольшой член человеческого тела; вода, достаточная для изготовления глазной мази; кусок бумаги, достаточный для маленькой записи на таможне; чернила, которыми можно написать два письма; тростинка, из которой можно сделать палочку для письма...» и так далее, и так далее. Так, если портной носил в субботу в своей одежде иголку, это считалось нарушением Закона и грехом. Или: лечить человека в субботу считалось работой. Правила гласили, что лечить можно лишь в том случае, если в опасности находилась жизнь человека; кроме того, можно было предпринять лишь шаги, предотвращавшие дальнейшее ухудшение состояния здоровья, но ни в коем случае не улучшавшие его. На рану можно было наложить простую повязку, но без каких-либо лекарств. Больное ухо можно было заткнуть тампоном, но опять-таки без всякого лекарства. Постепенно добродетель и праведность стали отождествлять с исполнением всех этих бесчисленных правил. Они были, как говорил Иисус Христос, «бремена тяжелые и неудобоносимые» (Мф. 23:4). Попробуй-ка все это запомни и исполни! А не исполнить - значит согрешить.

Фарисеи стремились быть благочестивыми (в их понимании) и старались соблюдать все нормы и уставы устной Торы, традиции их отцов. Для них это было очень важно, ибо они искренне считали соблюдение правил вопросом жизни и смерти: нарушать их считалось смертным грехом. Таково было представление о благочестии - религия Закона.

Иисус принес совершенно новое, невиданное и неслыханное ранее отношение к Богу и новое понимание воли Божьей. Он видел в Боге любящего Отца, а не калькулятора, который скрупулезно подсчитывает человеческие нарушения правил, которые люди сами же для себя и выдумали. С точки зрения Иисуса нужда человека (голод, болезнь, всякая нужда) стояла неизмеримо выше всех этих правил и уставов вместе взятых. Естественно, для книжников и фарисеев Он был нарушителем Закона и очень опасным человеком. Вот почему они ненавидели и в конце концов распяли Его. Удивительно: именно те люди, которые серьезнее всех относились к религии, те люди, которые в народе считались самыми благочестивыми, образцами богобоязненности, в конце концов и привели Спасителя к распятию.

Вот обо всех этих проблемах соблюдения Закона и о начале серьезного конфликта между Иисусом и законниками и повествует наш рассказ о срывании учениками Иисуса колосьев в субботу. В этом рассказе евангелист Лука снова следует Марку, но своему обыкновению редактируя последнего. Фарисеи усмотрели в поведении учеников Христа нарушение закона о субботе. И поскольку Иисус не только был свидетелем такого «неблагочестивого» поведения своих учеников, но и терпел их «неблагочестие», Он как Учитель должен был нести за них ответственность.

Вообще говоря, срывание колосьев руками на чужом поле само по себе было разрешено самим Законом. Вот постановление об этом из Книги Второзакония: «Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего» (Втор. 23:25). Но ученики делали это в субботу. А в этот день запрещалось жать, молотить, веять и готовить пищу. Ученики - страшно сказать! - нарушили все эти четыре заповеди. Срывая колосья, они собирали жатву, растирая их руками и сдувая с ладоней шелуху, они молотили и веяли, а раз они ели это зерно, они готовили пищу, и все это в субботу! Нам все это может представиться каким-то абсурдом, нелепостью. Мы улыбаемся. Но ведь мы живем совсем, совсем в другое время. А тогда, 2000 лет назад, в глазах благочестивых иудеев, каковыми были фарисеи, это было страшным грехом, ибо нарушались, как они полагали, положения Закона Божьего, а это, как сказано выше, в их глазах было делом жизни и смерти.

Фарисеи обвинили учеников, а Иисус в ответ им сослался на Писание, на Первую книгу Царств, где рассказано о том, как Давид и его люди преступили заповедь, изложенную в Книге Левит (Лев. 24:5-9), которая запрещает кому бы то ни было кроме священников есть 12 хлебов предложения, находившихся на золотом столе в храме перед Господом: «они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте, ибо это великая святыня для них из жертв Господних: это постановление вечное» (Лев. 24:9). И вот это «постановление вечное» нарушил Давид со своими людьми. Будучи голодными, они съели хлебы предложения. Вот как об этом рассказано в Писании:

И пришел Давид... к Ахимелеху священнику... И сказал Давид Ахимелеху священнику:...людей я оставил на известном месте; итак, что есть у тебя под рукою, дай мне, хлебов пять, или что найдется. И отвечал священник Давиду, говоря: нет у меня под рукою простого хлеба, а есть хлеб священный... И дал ему священник священного хлеба; ибо не было у него хлеба, кроме: хлебов предложения, которые взяты были от лица Господа (1 Цар. 21:1-6).

То есть нужда Давида и его спутников оказалась важнее даже священного постановления. Но фарисеи забыли требования милосердия, потому что они были слишком погружены в свои правила, уточняющие Закон. И вот Иисус задает им вопрос: «Разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошел в дом Божий, взял хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним?» Если же так осмелился поступить Давид, то насколько больше прав имеет преступать субботние предписания Иисус, наделенный полномочиями Божьими?

Евангелист Марк вкладывает в уста Иисуса слова, которые говорили и сами ученые раввины: «Суббота для. человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Лука опускает это мудрое раввинское изречение и оставляет лишь слова Христа, которые указывают на божественную власть Мессии: «Сын Человеческий есть господин субботы». Иисус больше, чем Давид. Он как Господь свободен. Он стоит над субботней заповедью и вообще над всей Торой, над Законом.

Заповеди Закона и их толкования для фарисеев были дубинками, которыми они готовы были бить тех, кто отступает от их, фарисейского, представления о богоугодном поведении. Они хорошо знали букву Священного Писания, но были очень далеки от постижения его смысла. Но то, что с исторической точки зрения можно понять в отношении фарисеев, живших, воспитанных и учившихся до Христа, то трудно понять в отношении христиан. Ведь всем известно, что и сейчас многие фарисействующие христиане почитают Писание и Предание как нормативный Закон, а не как живое Слово Божье, исполненное божественного Духа свободы, а не принуждения. И это при том, что, как писал апостол Павел, верующие и крещеные христиане «умерли для Закона» Моисея (Рим. 7:4), чтобы жить по иному «закону», «закону Духа, жизни во Христе Иисусе» (Рим. 8:1-2). Сам свободный Христос сделал свободными и нас, верующих в Него!

Хотя Давид поступил вопреки постановлению закона, он справедливо и подобающим образом вызывает у нас всякое восхищение, ибо поистине был святой и пророк. Итак, если Моисеев закон ясно утверждает: Судите преступление праведно·, и не будь лицеприятен в суде (Лев 19:15), как, говорит Иисус, вы осудили Моих учеников и все еще восхищаетесь, что блаженный Давид был святым и пророком, хотя он не сохранил заповедь Моисееву? Итак, через эти хлебы нам ясно указывается на хлеб с неба, который будет предлагаться на святых трапезах церквей. И многочисленные сосуды трапезы, с помощью которых совершается таинственная служба, вероятно, суть ясный прообраз божественных сокровищ. А духовно они означают двенадцать апостолов, о которых будет сказано далее, когда наше слово дойдет до самих учеников.

Ответ Иисуса может показаться неожиданным. Он не вступает в полемику о толковании соответствующего отрывка из Второзакония, не доказывает, что во Втор. 23:25 под жатвой понимается срезание колосьев серпом, а не срывание отдельных колосков рукой, и не объясняет, что их расширительное толкование неоправданно. Иисус ссылается на совсем другое место Писания, в котором рассказывается, как великий царь Давид, величайший герой Священной истории, образец святости, тоже сделал нечто запретное, но Писание его за это не осуждает. Давид ел жертвенный «священный хлеб». Это были двенадцать хлебцев, которые священники каждую субботу клали «перед лицом Бога», а в следующую субботу сменяли их новыми, старые же съедали сами (Лев. 24:5-9; Исх. 25:30; Евр. 9:2). Давид и его спутники были голодны, и первосвященник разрешил им съесть этот хлеб.

Но лишь на первый взгляд кажется, что Иисус не ответил на вопрос фарисеев, на самом же деле ответ дан. Есть ли сходство между ситуацией, в которой оказался Давид, и ситуацией учеников? Да, и Давид, и ученики были голодны. Человеческая нужда выше ритуальных предписаний. Бог – не мелочный тиран, а любящий Отец, который тоже не даст детям Своим камень вместо хлеба. И если для Давида и его спутников Закон мог быть отменен уже в старом веке, то тем более справедливо это для Иисуса и Его учеников теперь, когда уже забрезжила заря Нового Века.

Ученики, с точки зрения фарисеев, нарушили субботу, но ведь Бог создал субботу для блага человека, для того, чтобы и он, и его скот, и его земля могли отдохнуть. А фарисеи пытаются поставить все с ног на голову, делая человека как бы придатком к субботе.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 150++

Но Спаситель, с истинно Божественною прозорливостью усмотрев коварство совопросников-лицемеров, немедленно защитил Своих учеников и, опять объявив Себя господином субботы, указал в оправдание их примеры из Библейской истории, которые выясняли истинный смысл субботы. «Разве вы не читали», обратился Христос к фарисеям и ученым книжникам, изобличая этим самым их в неведении св. Писания, знанием котораго они похвалялись пред народом, «что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошел в дом Божий (в субботний день) и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам?» (Мк. 2:25-26, 1 Цар. 21:1-6 См. Библ. История В. З. т. 2, с. 134. ). Если Давид, их великий царь, их любимец, их святой, так открыто и вопиюще нарушал букву закона и однакоже не подлежал порицанию единственно вследствие нужды, то зачем же порицать учеников за невинный поступок с целию утоления своего голода?

взял хлебы предложения. См. 1 Цар. 21:3-6; а также ком. к Мк. 2:26.

Защищая Себя и учеников от нарекания, Иисус Христос указал Своим совопросникам на пример Давида, священный для каждого израильтянина, на закон о священнодействиях, обязательный и для субботнего дня, на предпочтительное значение дел милосердия перед обрядностью и, наконец, вообще на цель субботы. Несте ли николиже чли, что сотвори Давид, егда требование име, и взалкал сам, и иже с ним? Како вниде в дом Божий, при Авиафаре архиереи, – хлебы предложения взем, и яде, и даде и сущим с ним, ихже не достояше ясти, токмо единым иереем? В святилище скинии, на особом столе, священники по закону Моисееву (Лев. 24:5–9) полагали двенадцать чистых пшеничных хлебов, которые назывались хлебами предложения пред Господом (Исх. 40:23) и каждую субботу были заменяемы новыми. Давид, преследуемый Саулом и томимый голодом, пришел в Номву, где в то время стояла скиния, и с согласия первосвященника Ахимелеха взял эти священные хлебы для утоления голода (1 Цар. 21:1–6). Хотя Давид и не нарушил субботы, но, побуждаемый необходимостью, преступил закон и обычное право, и однакоже не подвергся осуждению за такой поступок.

«Господь, – по выражению святителя Иоанна Златоуста, – защитил учеников Своих от порицаний фарисейских особенно тем, что представил в пример большего, нежели они, пророка, который то же сделал». Если евангелист Марк вместо первосвященника Ахимелеха называет сына его Авиафара (1 Цар. 23:6), – это обстоятельство достаточно объясняется тем, что сын, как законный преемник звания отца своего, мог еще при жизни его в устах народа носить имя первосвященника. Относительно же субботы – песте чли в законе, продолжал Иисус Христос, яко в субботы священницы в церкви субботы сквернят и неповинни суть? Глаголю же вам, яко церкви боле есть зде. В субботу законом было воспрещено возжигать огонь в жилищах (Исх. 35:3), но тем же законом повелено в этот день, кроме ежедневных жертв, приносить еще двух агнцев (Чис. 28:9). При этом священники должны были закалать жертвенных животных, снимать с них кожу, разрезать и сожигать на огне, – сколько дел, повидимому, не согласных с покоем субботним, и однакоже не вменяемых в вину, потому что они совершались в скинии и храме, по повелению Самого Бога. «По тем же самым причинам Он оправдывает священников, по которым освобождает от обвинения Своих учеников; ибо когда неповинны священники, то не паче ли ученики? Они не священники? – Но они и священников больше, ибо здесь находится Сам Господь святилища» (свт. Иоанн Златоуст).