Евангелие от Луки, Глава 4, стих 3. Толкования стиха

17. Тогда дьявол сказал Ему: если Ты Сын Божий, скажи этому камню сделаться хлебом. Здесь мы видим три стрелы у дьявола, которыми он обыкновенно тяжко ранит человеческую душу: первая — объедение, вторая — тщеславие, третья — властолюбие (см. Быт. 3:6). Дьявол начал с того, в чем уже одерживал победу. И я первую победу во Христе одержу в том, чем я побежден в Адаме, только если Христос, образ Отца, станет мне примером добродетели. Итак, научимся остерегаться чревоугодия, остерегаться излишества, ибо это стрела дьявола: когда готовится пышное, царское застолье, тогда расставляются сети, потому что пиры нарушают постоянство души. Мы должны избегать сетей не только, когда слышим слова дьявола, но и когда видим его ро-скошь. Ты знаешь оружие дьявола — возьми щит веры и броню воздержания! (ср. Еф. 6:14, 16)

18. Но что означает такое начало речи: Ты Сын Божий ? Наверное, дьявол знал о грядущем пришествии Сына Божьего? Однако он не ожидал, что Тот явится в немощи нашей плоти. В словах его и узнавание, и искушение: он показывает, что верит Богу, и в то же время пытается посмеяться над Человеком.

При искушениях человека диавол всегда пользуется каким-либо благоприятным случаем. Так было теперь и с Иисусом Христом. Когда Он взалкал, в это самое время, говорит св. Матфей, и приступил к нему искуситель. Очевидно, он только и ждал этого случая, чтобы открыто начать искушения. Но как же он это сделал? В каком виде он приступил к И. Христу? На этот вопрос нельзя собственно сказать ничего определенного. Можно только предполагать, что сатана явился Господу в том виде или образе, в каком иногда являются и ангелы на земле, т. е. в образе человека. Если в конце времен, при втором пришествии, Сын человеческий встретит сатану в образе человека греха (2 Фес. 2:3), то, что удивительного, если и при первом пришествии Он встретил его в человеческом образе. Мы не можем, конечно, утверждать этого прямо, но зато мы снова утверждаем, на основании уже текста, что искушение было внешнее, а не внутреннее, что диавол лицом к липу стоял пред Господом и искушал Его, чего мы не находим еще в Библии, ни прежде, ни после.

Диавол приступил к И. Христу, по-видимому, как друг, как доброжелатель, но его доброжелательство с первых же слов обнаруживает в нем самого злого врага, который буквально вместо хлеба подает камень: аще Сын ecu Божий, рцы, да камение сие хлебы будут. Но, прежде всего, что значит эта условная форма речи: аще Сын ecu Божий? Многие думают, Св. Игнатий, стр. 66 по русск. переводу посланий его в Каз. дух. акад., изд. 1855; св. Ириней, Ориген, Златоуст и др. что диавол, не зная божественной природы Христа, хотел убедиться, действительно ли Он – Сын Божий? Если это и справедливо, все-таки он, как замечает блаж. Иероним, не достиг своей цели: ни в одном ответе Господь не дал ему проникнуть в тайну Своего лица. In omnibus tentationibus, говорит блаж. Иероним, hoc agit diabolus, ut intelligat, si Filius sit, sed dominus sic responsionem temperat, ut eum relinquit ambiguum. (Cm. Небе, стр. 104). Но можно кажется, думать, что диавол не о том заботился, чтобы узнать, Сын ли Божий – И. Христос, а о том, не удастся ли ему лишить Его этого достоинства, если Он даже и Сын Божий. Настоящий момент, когда И. Христос был крайне изнурен, обессилен голодом, ему представлялся самым удобным для успеха в искушении. Будучи, по-видимому, уверен, что И. Христос есть действительно Сын Божий, он как бы так Ему говорит: напрасно Ты мучишь Себя голодом. Прилично ли Мессии терпеть в чем-либо недостаток? He должен ли Он, напротив, иметь во всем довольство и обилие, как действительно и мечтали о Мессии чувственные иудеи (Ин. 6:5–15). „Аще Сын еси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут». Ведь по одному Твоему слову все эти лежащие вокруг камни сделаются хлебами. Некоторое наружное сходство между камнями и хлебом (Мф. 7:9) может служить объяснением, почему именно над ними, а не над чем-либо другим, Христос вызываем был показать свое могущество. Делая такое предложение, диавол, очевидно, хотел возбудить в душе И. Христа недовольство своим состоянием, хотел, чтобы Он отказался от Своего униженного состояния, а вместе с тем и от Своего человечества. Вот на какой ложный путь сатана хотел поставить Иисуса Христа своим первым искушением. Но напрасно. Господь отразил это искушение, как и следующие два, словом Божиим.

Писано есть, сказал Он, не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Мф. 4, 4).

Слова эти, равно как и два другие места, приведенные Господом, взяты не только из Ветхого Завета, но прямо из повествования о сорокалетнем искушении Израиля в пустыни, как о нем повествуется в книге Второзакония. И это сделано, конечно, не случайно и не без основания, а потому, что Израиль служил прообразом Сына человеческого. Подвергаясь искушениям в пустыни, Израиль, как известно, по слабости своей не исполнил того, что должен был исполнить, не исполнил воли Божией; но Иисус Христос – этот истинный Израиль, этот истинный раб Божий (Ис. 42:1) – не только исполнил всю волю Божию, но и засвидетельствовал, что человек живет вечным словом Божиим, в котором одном и заключается вся его жизнь.

Первоначально эти слова сказаны были Моисеем о манне: „Он (Бог) питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор. 8:3). Так читается это место пo переводу Семидесяти. В еврейском же тексте недостает существенного выражения: словом, в котором вся суть изречения. Семьдесят в своем переводе добавили его, как существенно необходимое, хотя оно и само собою подразумевается. Вот почему Господь приводит это место по переводу Семидесяти, a не по еврейскому тексту. Но на что же именно Моисей хотел указать Израилю в приведенном Господом изречении? На то, что Бог может сохранить жизнь человека и без хлеба, как Он хранил жизнь израильтян в пустыни, посылая им с неба манну. А так как манна явилась по слову Божию, то, в сущности, не манна питала людей, а животворящее слово Божие, действовавшее в манне и чрез посредство манны. Следовательно, в слове Божием истинная жизнь человека, а не в чем-либо ином. Прилагая к Себе эти слова Моисея, сказанные Израилю, Господь ясно показал искусителю, что Он не отделяет Себя от Своих братий по плоти, что в Своей земной жизни, несмотря на Свое уничиженное состояние, Он всегда, до самой смерти, будет послушен Своему небесному Отцу (Евр. 5:8).

Так отражено было первое нападение искусителя. Но диавол, зная хорошо, что человек, мужественно выдержавший первое искушение, легко падает при втором, тотчас же возвращается к И. Христу и снова искушает Его.

Аще (если) Сын еси Божий, т. е. Мессия, Котораго Сам Бог наименовал при крещении Сыном Своим. Слышав этот голос, свидетельствовавший, что Иисус Христос есть Сын Божий, а с другой стороны, видя Его алчущим, диавол не может убедиться вполне, чтобы Он был Сын Божий: как может алкать Сын Божий? и потому приступает к Нему со словами: Если Ты Сын Божий и пр. (Злат, и Афан. Вел.). Каменевы (камню) сему, у еванг. Матфея, камням сим, – внроятно, тем, которые находились на месте искушения. Сущность сего искушения такова, что, если Ты Мессия, то зачем же Тебе алкать – как бы так говорит искуситель Христу, – когда достаточно только Твоего одного слова для того, чтобы превратить камни в хлебы и затем насытиться ими? (Феоф.). Тут диавол имел намерение соблазнить Иисуса Христа нетерпеливостию, невоздержанием и нарушением поста – похотию плоти (1 Ин. 2:16). С другой стороны, искуситель склонял Господа для насыщения тела прибегнуть к средству чудодейственному – к претворению камней в хлебы, тогда как чудодейственные силы Бог употребляет только в особенных случаях и для особенных духовных целей (Пав. Кишин.).

Сатана сказал: Если ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом (Лк 4:3). Он подходит к Нему, как к простому человеку и одному из святых, но все же подозревая, что Он может быть Христом. Как же сатана хотел узнать это? Он заключил, что результатом и делом подобающей Богу силы есть способность переменить природу на то, чем она не была. Ибо только Бог творит и устраивает такие вещи. «Поэтому, если это произойдет, — говорит он, — то, несомненно, Он Тот, Который придет сокрушить мое господство, как ожидают. Если же Он не обратит камни в хлебы, то я имею дело с человеком, отброшу страх и свободен от опасности». Итак, Христос,  зная уловки этого зверя, и не обратил камни, и не сказал, что не может или не хочет этого делать, но прогоняет его, скорее, как надоедливого и докучающего, говоря:

Не хлебом одним будет жить человек (Лк 4:4); то есть, если Бог даст человеку силу, он может не есть и жить подобно Моисею и Илие, которые жили словом Божиим, не вкушая хлеба сорок дней. Стало быть, если возможно жить без хлеба, для чего Мне делать камень хлебом? Поэтому Он не говорит ни: «Я не могу», чтобы не отрицать Свою силу, ни: «Я могу», чтобы диавол не распознал, что Он есть Бог, поскольку только Ему подвластны такие вещи, и отошел от Него. И посмотри, прошу тебя, как природа человека во Христе отвергает обвинения в невоздержании Адама. В Адаме мы были побеждены вкушением, а во Христе победили воздержанием.

– Вероятно, здесь евангелист рассказывает о внутреннем опыте Иисуса, а не о реальном явлении Ему дьявола в каком-то телесном облике.

Сын Бога – см. Лк. 1:35. В. 3:22 Бог называет Иисуса Своим Сыном. Если Ты – Сын Бога – вероятно, здесь греческое слово «эй» («если») употреблено не в условном, а в причинном значении «раз, так как». Согласно Феодору Мопсуетскому, дьявол, хотя и слышал голос с неба, не поверил и своими вопросами пытался выяснить, действительно ли Он Сын Божий. По мнению же современных экзегетов, сыновство Иисуса им не оспаривается. Скажи этому камню, пусть станет хлебом – дьявол указывает Иисусу на камень, форма которого напоминала плоскую восточную лепешку. Раз Иисус Сын Бога и, следовательно, обладает могущественными способностями, зачем Ему страдать от голода? Облеченный Святым Духом, Иисус, вне всякого сомнения, мог бы чудесным образом насытить себя. Дьявол пытается склонить Иисуса использовать данное Ему Отцом могущество в собственных целях, тем самым отвратив Его от исполнения целей Божьих. Вместо сыновнего послушания Он избрал бы независимую от Бога автономную власть.

Искушение чудом и хлебом

Марк и Лука сказали, что сорок дней Он был искушаем (Лк 4:2, Мк 1:13), так что очевидно, что в те дни диавол издали искушал Его: сном, беспечностью, робостью и тому подобным. Когда он узнал, что Иисус взалкал, он подошел близко и явно нападает. И посмотри, что он делает. Он услышал и от Иоанна, и из сошедшего с неба гласа, что Иисус есть Сын Божий, но, не зная, что Сын Божий вочеловечился — ибо неизреченное вочеловечение было скрыто от него, — решил, что Иисус, будучи человеком, благоугодил Богу своими добродетелями, и потому позавидовал такой Его почести, как и ветхому Адаму, и поспешил подобно тому и Иисуса лишить этой чести. Поэтому, подойдя близко, он приводит первое искушение чревоугодием, которым низвергнул и первого Адама. И поскольку в этой обширной пустыне нигде не было ничего съедобного, он знал, что голоду подходит хлеб, но сам не предлагает его, потому что Христос не собирался принимать его от врага, а велит Ему сделать указанные камни хлебами. И чтобы Христос не заметил злоумышления, посмотри на ухищрение и преизбыток лукавства: он не сказал просто: «сделай камни хлебами», но приказал: Если Ты Сын Божий, чтобы показать, что просит об этом в доказательство того, что Он есть Сын Божий. Ибо он думал, что Христос придет в волнение от этого слова, словно от упрека в том, будто Он не Сын Божий, и, не разумея хитрости, переменит камни в хлебы, как имеющий от Бога силу, и, наконец, увидев их, от сильного голода уступит желудку. Но он не скрылся от Уловляющего мудрых в лукавстве их (1 Кор 3:19; Иов 5:13). Иисус же сказал в ответ: Написано: не хлебом единым будет жить человек (Лк 4:4, Втор 8:3), и далее, поняв его хитрость. То, что просил от Него диавол, Он не сделал знамением Своего Божества, поскольку знамения обычно бывают ради пользы взирающих. А диавол не собирался извлекать из этого никакой пользы. Ибо и позже, увидев все, что сотворил Христос, он ни в чем не переменился. Христос же возражает против сокрытого от Него умысла диавольского и словами из книги Второзакония заграждает ему уста, словно бы говоря: «Почему ты заставляешь Меня делать хлебы из камней? Конечно, из-за одержаще- го Меня голода, чтобы я прельстился увиденным. Но не хлебом единым будет жить человек. Но есть и другой вид пищи. Ибо всякое слово, исходящее из уст Божиих (Мф 4:4) к алчущему, наподобие пищи, поддерживает жизнь его и достаточно для него». Так долготерпеливо Иисус отразил обольщение чревоугодием.

Отвечая на вопрос: каким образом искуситель мог приступить к Иисусу Христу? – святые Отцы утверждают, что тайна искупления до известного времени была сокрыта от исконного врага нашего. «Князю века сего неизвестны были девство Марии, Ее Рождение и смерть Господня» (свт. Игнатий Богоносец); «по высоте Божества Христос был бы неприступен противнику, если бы через алкание не снизошел до человеческой немощи» (свт. Василий Великий), и «диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признал, но против человека, которого древле мог ввести в обман и через обманутого на всех людей распространил действие злобы своей; Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу через побежденного некогда» (свт. Афанасий Александрийский), так что «змий, почитающий себя мудрым, приступив к Адаму, сверх чаяния встретил Бога и о крепость Его сокрушил свою злобу, как шумное море сокрушается о твердый утес» (свт. Григорий Богослов).

Все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1 Ин. 2:16): таковы плоды греха Адамова в падшем человеческом роде. И теперь диавол хитро и лукаво направляет свое искушение к этим трем главнейшим влечениям растленной грехом человеческой природы. Что проще и естественнее, как удовлетворение мучительного чувства голода? И вот искуситель, «не зная ясно неизреченного таинства воплощения» (свт. Иоанн Златоуст), говорит Христу: аще Сын вси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут. Так наш враг, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «не забывает своего искусства: ибо чем он изринул из рая первого человека, чем тысячи других людей подверг бесчисленным бедствиям, тем и здесь начинает свое обольщение, т. е. невоздержанием». Иисус Христос отверг искусительную мысль словами, заимствованными из книги Второзакония: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Втор. 8:3). Бог питал израильтян в пустыне манною, чтобы они поняли отсюда, что всемогущество Божие может сохранить жизнь человека и другими способами, кроме обыкновенного хлеба. Прилагая к Себе это изречение, Иисус Христос выражает совершенную преданность воле Отца Небесного, Который в премудрости Своей всегда найдет наилучшие и вполне приличные средства к удовлетворению потребностей человека. «Бог подает все числом и мерою и сообразно с потребностью, – замечает преподобный Исидор Пелусиот, – а здесь и просимое было излишне, и чудотворение вообще неблаговременно». Отражая противника, Господь внушает нам ту истину, что у человека кроме низших требований чувственной природы есть еще высшие требования духа, – что эта духовная сторона человеческой природы должна господствовать над стороною чувственною, – что, наконец, не всегда дозволено и прилично и то, что естественно.