Евангелие от Луки, Глава 23, стих 48. Толкования стиха

Общество Иисуса, лишившись Его, пришло в самое жалкое положение. Ученики Его еще тогда, как только пришел за Ним отряд воинов в Гефсиманию, Его оставили и разбежались в разные стороны. Во время страданий Иисуса многих вероятно не было совсем и в Иерусалиме. Из двоих, последовавших за Иисусом на место Его суда, один прямо плакал об измене, другой – свидетель последних минут Иисуса вдвойне скорбел с неутешной Его Матерью. Говорить ли о несчастном предателе, который скоро почувствовал раскаяние в своем поступке и наложил на себя руки? Вот наследники двенадцати престолов в царствии своего Иисуса, имеющие судить двенадцати коленам Израиля! Как далека была теперь от них эта мысль! Их занимало теперь одно чувство, чувство лишения Иисуса и с Ним – всего, – чувство тем огорчительнейшее, что невольно соединялось с сильными укоризнами совести. Каждый теперь видел, что он всего лишился в Иисусе. Сокрушались как о камень все мечты их о славном царстве Мессии. Им было уже не до них; они не знали: как выйти из своего затруднительного положения. В них затмилась вера в Иисуса вместе с Его славой и вместе с тем лишились они тех чудесных сил, которые сообщала им эта вера. Ни мужества в духе, ни силы чудотворений в руках, никаких пособий со стороны сильных покровителей, или сокровищ, которыми бы можно было купить себе безопасность, ничего они не имели и не видели пред собой. Все унес с Собой Учитель во гроб. Нечего ожидать им от своих соотечественников, кроме той же судьбы.

Столько времени находясь в близком обращении с своим Божественным Наставником, они воспитали в своем сердце любовь к Нему искреннюю. И как было не любить Его? Как горячо Он Сам любил их! Как был к ним снисходителен! Какие спасительные давал им наставления! Как защищал их от нападений врагов Своих (Мф. 12:2, 3 и дал.)! Как заботился о них даже пред несчастным концом Своим (Лк. 22:36, 31, 32. Ин. 13:18,19; 18:8, 9–11)! У кого найдется столько любви, чтобы воздать Ему за любовь, и не значило ли бы быть бесчувственнее камня, если быть холодным к Нему? Если для кого было вполне отверсто сердце Его, то для учеников Его: им открывались все тайны. Он, Господь их, обходился с ними, как с друзьями! И теперь нет Иисуса.

И пусть бы они еще имели к своей отраде то, что могли бы неукоризненно смотреть на свое поведение в отношении к Иисусу. Пусть бы по крайней мере каждый мог сказать Ему в сердце своем: я был верен Тебе, Божественный Наставник, до последнего часа Твоего, делив с Тобой все; и только какая-то необходимая сила исхитила Тебя из рук наших. Напротив совесть говорила каждому: вы не достойны были того, чтобы Он с вами навсегда оставался. В свежей памяти были огорчения, наносимые Ему в последний вечер Его с ними пребывания: когда Он предсказывал одному из них, что Он в следующую ночь трижды отречется от Него; то все говорили: нет, этого быть не может (Мф. 26:35). И каковы оказались они, когда Иисуса взяли? Готовы были оставить последнюю одежду в руках преследователей Его, только бы избавиться от них (Мк. 14:51). Чем более Он приближал кого из них к Себе в то время для того, чтобы разделить с ним его тяжкие предчувствия, тем менее тот оказывался к сему способным. Он просит их молиться с Собою, – они спят. Он хочет внушить им опасность наступающего времени, – они Его не понимают (Лк. 22). Он говорит им о страданиях, которым чрез несколько часов подвергнется, – они спорят о том, кто из них будет большим в царствии небесном. Наконец, не из среды ли их был предатель, погубивший Его?

Так поглощалось в учениках Иисуса всякое утешительное представление, всякая светлая надежда печальным чувством лишения Своего Наставника – особенно в первые часы после страшных событий на Голгофе (Мк. 16:10). Наступило для них то время, о котором предсказал им Иисус на последней вечери: восплачете и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Ин. 16:20); будете искать Меня – и не можете придти, куда Я иду (Ин. 13:33). Мало по малу они начали собираться, но и в обществе не легче себя чувствовали, как и порознь.

Другие лица близкие к Иисусу не могли не разделять с ними скорби в особенности Святая Матерь Иисуса, видевшая Его крестные мучения, должна была стенать душой о болезнях возлюбленного Сына своего. Исполнилось над Нею слово Симеона: оружие прошло душу ее. Каждая капля крови Иисуса падала на сердце Ее и сожигала его. Поношения, бесславие, которым был подвергнут Он причисленный к злодеям, тем были для Нее чувствительнее, что Она еще прежде рождения Его знала Его, как Сына Божия, еще тогда предчувствовала, что будут Ее ублажать за Него все племена. Сострадательный Сын весь Сам погруженный в море болезней, нашел средство удалить Свою Матерь от того, чтобы быть свидетельницей последних Его мучений: но это слишком еще мало облегчало тяготу Ее скорби. Мать двух апостолов Иакова и Иуды и Саломия, мать других двух апостолов Иакова и Иоанна Заведеевых вероятно находились вместе с Пресвятой Девой в иерусалимском местопребывания Иоанна (Ин. 19, τά ϊδια), и конечно вместе плакали. Посторонние зрители страданий Иисусовых возвращались с позорища, бия в перси свои: какое же должны были терпеть мучение сердца женщин, привязанных к Иисусу узами крови, Его любовью, богатыми надеждами? Наконец пламенная, простосердечная, любившая Иисуса, как Господа и Целителя своего, Мария Магдалина, которая находилась при кресте Иисусовом вместе с Его Матерью (Ин. 19) и по удалении Ее более других оказывала участия¹ к Божественному Страдальцу; – сестры Лазаря, возвратившие себе брата своего и к сожалению своему видевшие, что этот случай был первым поводом к решительному суждению Синедриона об Иисусе; Иосиф с Никодимом, доселе скрывавшие свою связь с Иисусом и как будто только для того познакомившиеся с Ним, чтобы отдать последний долг Ему, оставленному всеми, словом все знавшие Иисуса в большей или меньшей мере теперь были заняты теми же чувствами, какими исполнены были апостолы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 228-230++

Относительно повествования ев. Луки о смерти И. Христа нужно заметить, что он в расположении отдельных событий не следует строго порядку времени, а делает и логическое сопоставление. Так, он сначала указывает чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа: потемнение солнца и раздрание завесы, а потом говорит о последних предсмертных словах И. Христа и смерти Его. В то же время он очень краток здесь в своем повествовании. Но, несмотря на это, он делает значительныя пополнения сказаний других евв., именно: он один передает последния слова умирающаго Христа: „Отче! в руце Твои предаю дух Мой»; он один разсказывает, что чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа, поразили не только сотника, но и «весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь». .

Страх напал на всю толпу, находившуюся на Голгофе, сошедшуюся туда, как говорит Евангелист Лука, на сие зрелище. Все стали поспешно расходиться; многие, вероятно, плакали, другие же с отчаяния били себя в грудь. Мысль о том, не Мессия ли распятый Иисус, должна была запасть в душу тех, кто не совсем еще заглушил голос совести. Даже язычники, римский сотник и воины, которые стерегли Иисуса, были настолько потрясены всем, что им довелось видеть и слышать, что из уст их невольно вырвалось восклицание: воистину Он был Сын Божий.

.

В этом самом траурном разделе Лука за некоторыми исключениями следует рассказу евангелиста Марка (Мк. 15:33-41). Исключения состоят в том, что евангелисты по-разному передают последние моменты жизни Иисуса и Его последние слова перед смертью. У Марка «Иисус возопил громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани ? ~ что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34), после чего следует рассказ о том, как некоторые подумали, будто Иисус зовет Илию, давали Ему пить уксус и говорили: «посмотрим, придет ли Илия сиять Его», а у Луки ничего этого нет, но сказано, что «Иисус, возгласив громким голосом, сказан Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух».

Перед предсмертным криком Иисуса «сделалась тьма по всей земле... и померкло солнце» с шестого до девятого часа дня, то есть, по нашему времени, с 12 до 15 часов; «и завеса в храме раздраласъ посредине». Это - космически-религиозные предзнаменования смерти Спасителя. Возможно, рассказ Луки следует пророчеству Иоиля о наступлении Дня Господня, когда появятся знамения его на небе и на земле:

Солнце и луна померкнут,

и звезды потеряют блеск свой.

И возгремит Господь с Сиона,

и даст глас Свой из Иерусалима;

содрогнутся небо и земля (Иоил. 3:15-16; ср. Ам. 8:9).

Но возможно, Лука мыслит о том, что смерть Иисуса распространяет свое следствие на все человечество («по всей земле») и на Израиль («завеса в храме»). В любом случае, День распятия понимается как день Суда Божьего над этим миром.

Надо понимать особое значение, которое в Евангелиях придается тому, что «завеса в храме раздраласъ посредине». Символическая задача храмовой завесы сводилась к тому, чтобы скрывать присутствие Божье в святая святых храма от взора грешных людей. За завесу никто никогда не мог войти, кроме первосвященника, да и он только один раз в году, в день Искупления. И вот теперь эта завеса раздралась, святилище открылось, присутствие Бога отныне не сокрыто от людей, слава Божья излучается с креста! Отныне, взирая на Распятого, мы, люди, можем видеть Бога. И потому мы отныне можем понять и исповедать Иисуса Сыном Божьим.

«Отче! в руки Твои предаю дух Мой», - такова предсмертная молитва Иисуса. Это слова из 30-го Псалма Давида (Пс. 30:6) - молитвы упования на Бога и надежды на спасение. Вспомним, что этот псалом начинается словами мольбы: «На Тебя, Господи, уповаю» и заканчивается словами благодарности: «Ты услышал голос молитвы моей, когдая воззвал к Тебе» (Пс. 30:1, 23). Некогда Иисус, предрекая свою смерть, говорил: «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие» (9:44; ср. 20:19; 22:53; 24:7). И вот теперь, когда Его жизнь отнимается «руками человеческими», Он возвращает ее «в руки Бога Отца».

Напомню, что, следуя Господу Иисусу, похожими словами завершил свою земную жизнь первомученик архидиакон Стефан: «Господи Иисусе! приими дух мой» (Деян. 7:59).

Римский сотник, «видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был Праведник». «И весь народ... видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь», то есть раскаиваясь и испрашивая у Бога прощения (ср. Лк. 18:13). Галилейские женщины, которые следовали за Иисусом, и все Его знакомые0 «стояли вдали», что напоминает нам еще об одном Псалме Давида:

Друзья мои и искренние отступили от язвы моей,

и ближние мои стоят вдали (Пс. 37:12).

Некоторые женщины из Галилеи были уже названы ранее. Это «Мария, называемая Магдалиною... Иоанна, женаХузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:2-3). Теперь они, проделавшие весь путь с Иисусом, - свидетельницы Его смерти.

Какие разные реакции, какие разные характеры! - Злобные враги Иисуса, то есть иудейские начальники, глазеющая на зрелище казни, а потом кающаяся толпа, делающие свое дело солдаты, застигнутый врасплох Симон Киринеянин, пораженный римский сотник, сострадающие галилейские женщины, свидетельницы последних часов и минут их Господа. И все это на небольшом пространстве евангельского текста.

Именно так следует перевести «все, знавшие Его»: речь идет не о тех, кто знал Иисуса, а о тех, кого Он знал, то есть о знакомых Ему людях.

Биюще перси своя (бия себя в грудь). Об этом обстоятельстве говорит только еванг. Лука. Когда судили Господа и затем когда Он страдал на кресте, то часть народа, возбужденная своими первосвященниками и начальниками, находилась в ослеплении и как бы опьянении, другие же из народа, не быв возбуждены против Господа, стояли и смотрели (ст. 35) как бы в раздумьи и недоумении. Когда же необыкновенные знамения совершились при смерти Господа, то первые были поражены и смущены, вторые выведены из недоумения, и – первым чувством у сих вторых явились скорбь о произшедшем и страх, и вот потому, как повествует св. Лука, весь народ, сщедшийся на сие зрелище, после того, как видел происходившее, возвращался домой, бия себя в грудь, и как бы так говоря при этом: что это мы сделали?! Зачем мы допустили этому произойти?!..

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 528++

Даже народ, уже совсем отрезвившийся от упоения ярости, начал сознавать в своей преступной совести, что виденное им зрелище было более страшно, чем можно бы ожидать, и, возвратясь в Иерусалим, бия себя в грудь, вопил. И надо было вопить! Это была последняя капля в переполненную чашу беззакония; это было начало конца для города и для народа.

С длинным куском тонкого полотна Σινδών καθαρά. Мф. 27:59. в руках, спешит Иосиф от Пилата к Голгофе. Между тем, последняя за это время совершенно изменила свой вид. Не видно стражи, которая, исполнив приказ Пилата, считала свое дело оконченным. Рассеялась и многочисленная толпа, еще недавно теснившаяся здесь. Чудесные события, сопровождавшие смерть Богочеловека, заставили этих легкомысленных людей инстинктивно почувствовать нечто великое и необычайное и, «бия себя в грудь», разойтись по домам Лк. 23:48.. Умолк и голос вожаков толпы, которым теперь оставалось лишь торжествовать успех своего дела. Тихо на Голгофе. Лишь несколько взоров с мольбою покоятся на Умершем и несколько сердец бьются быстрее обыкновенного, с нетерпением ожидая возвращения Иосифа. Здесь стоят Мария Магдалина, Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, может быть, еще некоторые из преданных Спасителю галилейских женщин Мф. 27:55–56, 61; Мк. 15:40–41, 47.. Здесь же, вероятно, стоят в ожидании и ученик, которого так любил Умерший, и святая Матерь, оставленная Сыном на попечение этого ученика. Здесь же, наконец, и другой тайный ученик Господа, приходивший к Нему для ночной беседы Никодим.

Народная толпа, стекшаяся на Голгофское зрелище, также сильно поражена была тем, что происходило пред глазами ее. Во время нечестивого суда Пилата народ, возбужденный первосвященниками и старейшинами (Мф. 27:20), требовал смерти Господа; когда же Божественный страдалец был распят, то одна часть толпы, увлеченная примером начальников, вместе с ними насмехалась над распятым, а другая стояла и смотрела (Лк. 23:35). Но великие знамения и чудеса, окружившие Голгофское событие, сильно подействовали на людей, еще не утративших последних остатков добра и не ожесточившихся в зле. Они почувствовали своим простым сердцем, что совершилось страшное дело: все – и увлеченные, и равнодушные – прониклись жалостью и раскаянием, так что, по замечанию святого евангелиста, вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся.