Евангелие от Луки, Глава 22, стих 4. Толкования стиха

  Итак, после этого куска хлеба вошел сата­на (Ин. 13:27)в предателя Господа, чтобы в большей мере об­ладать тем, кто был передан во власть его и в кого он прежде уже проник, чтобы ввести в заблужде­ние. Ибо он уже был в нем, когда тот ходил к иуде­ям и договаривался с ними о цене за предательство Господа, о чем весьма ясно свидетельствует еван­гелист Лука, говоря: вошел же сатана в Иуду, про­званного Искариотом, одного из двенадцйти, и он пошел и говорил с первосвященниками (Лк. 22:3—4). Вот видите, здесь показано, что сатана уже вошел в Иуду. То есть он вошел прежде, когда вложил в сердце его мысль предать Христа, и вот он уже с таким умыслом пришел на вечерю. Теперь же по­сле хлеба он вошел в него не для того, чтобы со­блазнить его как чужого ему, но чтобы завладеть им как своим.

Теперь мы должны обратиться к темным делам тьмы, от коих предостерегал Спаситель Иудеев, – к злым совещаниям Иудеев против Иисуса. Здесь первое внимание надобно обратить на того ученика, который послужил орудием к исполнению злых намерений Иудеев. Какое побуждение имел этот несчастный ученик, когда предавал своего Наставника на жертву Иудеям? Вопрос этот не легко разрешить. Как, в самом деле, ученик, причисленный к лику апостольскому, который мог ежедневно испытать на себе впечатления Божественной силы, действовавшей в Иисусе Христе, был свидетелем дел Его могущества, столько имевший опытов Его любви, мог решиться на такой ужасный шаг, на такое нечестие? Без сомнения, он пристал к обществу учеников, не имея в начале намерения предать Иисуса, но так же с искренним расположением, как и прочие апостолы. Конечно и Господь в нем видел способного быть достойным апостола: иначе Он не допустил бы его в близкое общение с Собой, не обращался бы с ним, как и с прочими апостолами. Этим еще не исключается возможность и того предположения, что были однако же в характере Иуды и дурные черты так же, как и добрые и, без сомнения, Господь столько же видел и эти семена зла, сколько начатки добра: только борьба зла с добром еще не была решена и можно было надеяться, что доброе возьмет верх над злым. Спрашивается: какое же было господствующее в Иуде злое расположение, из которого проистекло предательство? Отыскивая исторические указания для разрешения этого вопроса, естественно прежде всего обратить внимание на сребролюбие; Евангелист Иоанн замечает, что Иуда имел при себе денежный ящик, в котором хранилась небольшая касса учеников Господних и что он не был верен в исполнении своей обязанности, но пользовался суммой тайно к своему обогащению. С этим замечанием хорошо соглашается и то обстоятельство, что, по единогласному свидетельству трех первых Евангелистов, Иуда условился за известную сумму предать своего Учителя Синедриону. На основании такого соображения мы могли бы заключить, что эта алчность корысти возросла в нем до такой степени, что для удовлетворения ее он не устрашился такого злодеяния.

Но с этим предположением трудно согласиться. Если бы в Иуде до такой степени преобладало над всем корыстолюбие, то невероятным представляется, чтобы Господь принял такого в число Своих учеников. Так глубоко проникая в сокровенные чувства каждого и умея употреблять каждого на то, в чем кто более может оказать пользы: как Он допустил такого человека до заведывания кассой? И если Иуда единственно по сребролюбию предал своего Учителя Иудеям, то трудно объяснить, почему он удовлетворился такой малой суммой, как тридцать саклей, или сребренников. Можно думать, что Синедрион, имея в виду захватить, кого желалось, до начала пасхи, не поскупился бы дать и более, если бы Иуда потребовал. Разве допустить предположение, что Синедрион поскупился или потому, что имел в виду другие способы захватить Господа, не соглашаясь дать Иуде более, или рассчитывал на характер действий Самого Господа, что Он не воспользуется для Своего защищения никаким стечением народа. Как бы то ни было, столь малозначительная сумма не могла быть единственным побуждением такого действия Иуды. Да и мала ли, велика ли была сумма, во всяком случае надобно допустить, что человек, который пользовался близостью к своему учителю и по крайней мере считал Его Мессией некоторое время, уже довольно времени должен был находиться в других к Нему внутренних отношениях, чем прежде, или чем прочие ученики. Таким образом может статься, что и не сребролюбие было главным побуждением предательства.

Да и точно ли Иуда предвидел исход дела? Его неестественная смерть, это наложение рук на себя, когда увидел он, что Иисус осужден на смерть, по-видимому, дают право заключать, что Иуда на это не рассчитывал.

Есть предположение, что Иуда предполагал ускорить течение дела: поставив Иисуса в опасное положение, он думал Его вынудить к немедленному объявлению Себя Царем-Мессией или к употреблению Божественной силы для торжества над всеми препятствиями. И от того, когда дело получило совсем иной оборот, Иуда, видя, что Тот, Которому сердце его некогда было предано, осужден, пришел в такое отчаяние. Такой образ действования нельзя не назвать преступным. Цель не освящает противонравственных средств. И можно ли так обращаться с делами Божиими!

Что думать об этом предположении? Если бы Иуда следовал таким воззрениям, хотя и незаконным, то конечно Сам Господь не допустил бы его увлечься такой мечтой до ослепления. Еще: допустив такое предположение, никак нельзя согласиться, чтобы Господь, заметив намерение Иуды удалиться с вечери, сказал ему такие слова, какие приводятся у Евангелиста. Они прямо приняты были бы за одобрения: еже твориши, сотвори скоро.

Кажется надобно допустить, что Иуда, как и другие апостолы, пришел к Господу с земными видами, с чувственными надеждами. Но потом скоро в них разочаровавшись, вообще охладел к делу, которым увлекся в начале. Еще за год до Своей кончины, Господь после известной беседы в синагоге Капернаумской, когда многие оставили Его, заметил ученикам, что и между ними есть диавол, разумея Иуду. Конечно и Петру было сказано: иди за Мною, сатана; ты не мыслишь, яже суть Божия, но человеческая (Мф. 16:2–3). Но сердце Петра легко склонилось к раскаянию. Сердце же Иуды было черство. Отделившись от общества Иисусова, связанный с ним только земными интересами, Иуда давно уже перестал быть учеником Его и только выжидал случая благовидно отстать от Него. Господь терпел его при Себе частью в намерении подействовать на его душу, частью потому, что предвидел Свою судьбу, связанную с его личностью ( ведяше бо искони Иисус, кто есть предаяй его. Ин. 6:64).

Остается рассмотреть события последнего времени служения Господа. С того времени, как воскрешение Лазаря стало обращать на себя внимание народа, намерение Синедриона – погубить Иисуса – утвердилось. Не соглашались только еще в том, как это исполнить: хотели определить это, смотря по обстоятельствам. Еще неизвестно было тогда, придет ли Он в Иерусалим. Между тем, против ожидания Синедриона, Иисус не только явился в Иерусалим публично, в виду врагов, грозящих Ему смертью, но и вошел в него с такой торжественностью, как никогда. Господствующая партия фарисеев уже раскаивалась, что допустила зайти делу так далеко: «смотрите, говорили фарисеи между собой, все ваши совещания не ведут ни к чему, весь народ привязался к Нему, что теперь остается делать (Ин. 12:19)»? И стали думать, как бы взять Иисуса хитростью и умертвить (Мф. 26:4): неизвестно, рукой ли тайного предателя, каких тогда было много: или тогда уже составился план – хитростью захватить Его в свои руки и предать Его позорной смерти под законным предлогом. Но то было уже решено, чтобы исполнить это не в самый праздник, но или после праздника, или до него. Последнее более нравилось и было избрано всеми, когда один из самих учеников Господа Иуда Искариотский предложил им свои услуги (Мф. 26:14–16; Лк. 22:3–6). Условились с ним в цене и он обещался им предать своего Наставника и Господа.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 204-207++

Тогда, — говорит опять ев. Матфей (14), разсказавши о вечери в доме Симона прокаженнаго (см. § 97), — один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и предложил им свои услуги предать Иисуса. Очень вероятно, что это собрание Синедриона, желавшаго взять Иисуса хитростию (Мф. 4, Марк. 1), совершилось по поводу прихода к первосвященникам Иуды. Могло быть и так, что Иуда, который, очевидно, еще прежде был в частных сношениях по вопросу о предании Иисуса с отдельными членами Синедриона, знал о времени собрания последняго и, когда состоялось это собрание, явился с предложением своих услуг. Члены Синедриона, конечно, очень рады были его услугам (Мк. Лк.). Однакоже они предлагают ему за труд лишь цену раба (Исх. 21:32), тридцать сребренников, выражая этим свое полное презрение к Иисусу.

Предательство Иуды

Пока они так рассуждали, тайно пробирался к ним один из Апостолов, Иуда Искариот, которого сатана соблазнил возможностью заработать некоторую сумму денег, оказав синедриону крайне необходимую для него услугу. Это был тот самый хранитель денежного ящика, казначей малого стада Христова, которого Евангелист Иоанн называет вором. Назвавшись одним из двенадцати Апостолов, Иуда предложил свои услуги указать синедриону, когда и где можно взять Иисуса, и обещал он устроить это так секретно, что народ ничего не будет знать, следовательно, не будет и никаких поводов к народным волнениям. Но что же вы дадите мне за такую услугу? — спросил Иуда. Они обрадовались и предложили ему тридцать сребренников

Евангелист Лука опускает важный в Евангелии от Марка эпизод помазания Иисуса Христа в Вифании (Мк. 14:3-9). Дело в том, что у Луки очень похожая история помазания уже была рассказана в 7-й главе (Лк. 7:36-50), и он, скорее всего, не желал повторяться. Так что теперь он сразу переходит к рассказу о предательстве Иуды (Мк. 14:10-11). «Первосвященники и книжники искали, как бы погубить Иисуса». Эти лидеры иудейского народа были Его злейшими врагами. Размышляя, как бы им хитростью схватить и убить Иисуса, они внезапно получили помощь с неожиданной для них стороны. Им помог Иуда, прозванный Искариотом, один из двенадцати апостолов. Иуда отвечает их настойчивым злым желаниям: «он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им». Евангелист Лука знает, что за религиозными властями ветхого Израиля и за предателем Иудой стояла еще более зловещая сила - сатана, который «вошел в Иуду». Так исполнилось предсказание, ранее высказанное в Евангелии от Луки после описания сцены искушений Иисуса Христа в пустыне: «окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени » (Лк. 4:13). Вскоре Иисус скажет тем, кого Иуда приведет арестовать его: «теперь ваше время и власть тьмы» (Лк. 22:53). Та же тема сатанинского вселения в Иуду звучит и в Евангелии от Иоанна: «во время вечери... диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его», «и после сего куска вошел в него сатана» (Ин. 13:2, 27).

Итак, страсти Иисуса Христа осмысляются в Евангелии как борьба сатаны против Бога. Как свое орудие сатана использует отступника, одного из числа двенадцати апостолов. Точно так, как Бог ищет людей для проведения в жизнь Его воли, так же и диавол ищет их. Человек может стать орудием добра или зла, орудием Бога или диавола, стать слугой света или тьмы. Когда говорится, что сатана вошел в Иуду, это нельзя понимать, будто такое вселение сатаны могло произойти без участия воли самого Иуды. Диавол не смог бы овладеть Иудой, если бы тот не впустил его. Дверь в сердце человека открывается только изнутри. Иуда открыл свое сердце для сатаны и впустил в себя тьму. Он обратился к первосвященникам и начальникам (имеются в виду начальники храмовой полиции), советуясь с ними, каким конкретно путем он мог бы выдать им Иисуса. Те обрадовались инициативе Иуды, который запросил денег за свою услугу. Они согласились, и теперь Иуда «искал удобного времени», чтобы совершить предательство, и сделать это тайком, не провоцируя народ на возмущение. Поскольку Иуда входил в круг ближайших учеников Иисуса, знал Его привычки, знал места на Елеонской горе, где Иисус проводил свое время, постольку он мог организовать арест Иисуса Христа в Гефсимании Гефсимания (евр. гот ишаним; арам, гат ишмна - «масличный пресс») - местность у подножия западного склона Елеонской горы, в долине Кедрон, восточнее Старого города Иерусалима. Там находился небольшой Гефсиманский сад, почитаемый как место моления Иисуса Христа в ночь Его ареста. Здесь до сих пор растут восемь очень древних олив, возраст которых, по неко торым данным, превышает 2000 лет.. Но, прежде

чем рассказать об этом аресте, Лука передает повествование о Тайной вечере, поскольку именно Тайная вечеря, слова, сказанные на ней Иисусом, и Его действия интерпретировали смысл предстоящих Ему страстей и крестного пути.

В кратком сообщении Евангелия о сговоре Иуды с врагами Иисуса Христа остается обратить внимание на некоторые, впрочем, не столь уж существенные детали.

Мы читаем: Иуда хотел «предать» своего Учителя первосвященникам и начальникам. Так оно на самом деле и было. Но мысль, заложенная в оригинальный текст Евангелия, глубже. Предательство - оно и так всем понятно, оно на поверхности. Но в подлиннике употреблено не слово «предать», а слово «передать, выдать». На первый взгляд, разницы никакой нет. «Предать», «передать»... Но обращает на себя внимание следующее наблюдение: слово «передать» постоянно употребляется в Новом Завете в связи с мыслью о промысле Божьем. Например, в нашем же Евангелии от Луки, когда Иисус говорит о себе и своей судьбе: «все предано Мне Отцем Моим» (Лк. 10:22); «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие» (Лк. 9:44). В Евангелии от Марка так говорится о судьбе Иоанна Крестителя: «После же того, как предан был Иоанн...» (Мк. 1:14; ср. 9:31; 10:33-34) У апостола Павла глагол «передавать-пре- давать» подчеркнуто связан с мыслью о Божественном изволении (Рим. 1:24, 26, 28). Иначе говоря, в земной судьбе Иисуса Христа действует воля Божья. Вот на что намекает глагол «передать». Без соизволения Божьего никакое предательство Иуды не могло бы достичь своей цели.

Но что толкнуло Иуду на этот гнусный поступок? Евангелия, особенно Евангелия от Матфея и Иоанна, ясно говорят: к предательству его толкнула алчность (Ин. 12:6; Мф. 26:15). Сребролюбие сделало его сердце открытым для вхождения в него сатаны. Среди разных предположений о причине враждебности Иуды по отношению к Иисусу назывались зависть и ревность. Даже в Евангелиях легко увидеть, что среди апостолов существовали разногласия и противоречия. Другие ученики, по-видимому, смогли совладать с собой и преодолеть это, а в сердце Иуды мог укорениться неподдающийся контролю дух ревности и зависти к Учителю. Часто предполагалось также, что Иуда был фанатичным националистом, видевшим в Иисусе человека, который может осуществить мечты зилотов о национальной независимости и славе Израиля. Теперь же, когда он увидел, что Иисус вполне сознательно шел навстречу своей смерти на кресте, его охватило разочарование и ненависть. Не станем перечислять всех гипотез относительно поступка Иуды. Этим гипотезам несть числа. Будем обуздывать свою фантазию и внимать лишь тем кратким словам, которые мы читаем в Евангелии.

Итак, названа движущая сила зловещего плана убийства Мессии - сатана. Названы те, кто взяли на себя ответственность за страдания и смерть Иисуса Христа, заговорщики - первосвященники и книжники. Назван их инструмент - Иуда Искариот. Но можно ли считать Иисуса беспомощной жертвой заговора? Нет! ЕГисус знает об уготованных Ему страданиях, и важно понять, что Он отнесся к своим страстям не просто как безвольная пассивная жертва. Угроза близкой смерти отнюдь не парализовала Его волю. Зная о своей близкой смерти, Он действовал! Ему надо было успеть сделать очень важную вещь - оставить завещание! Именно об этом - последующие рассказы, связанные с последней трапезой Иисуса Христа с Его учениками, рассказы о Тайной вечере.

Архиереом (первосвященникам), так как они были первыми чинами высшего еврейского судилища – Синедриона (см. ст. 2). У еванг. Матфея говорится так: что вы дадите мне? Я вам предам Его, сказал Иуда первосвященникам. Чем объясняется предательство Господа Иудою? Толкователи Евангелия объясняют это так: Иуда пришел к Господу с земными видами, – с надеждою на открытие Им славного земного царства. Зараженный страстию к деньгам, он рассчитывал, с открытием сего царства и занятия в нем высокого места, удовлетворить своей страсти. Но когда увидел, что Господь не ищет земного царства, а, напротив, говорит о кресте и страданиях, то решил оставить Его. Но и тут корыстолюбивый Иуда возъимел намерение приобрести деньги. Он знал, что первосвященники и книжники ненавидят Господа и хотят погубить Его, и вот решил предать им своего Учителя, и за это получить деньги. «Столь великое зло – сребролюбие! восклицает при сем св. Златоуст. Оно сделало апостола Христова Иуду и святотатцем, и предателем. Слушайте, и берегитесь страсти сребролюбия. Эта страсть самая ужасная из всех страстей. Отселе убийства, отселе войны и драки, отселе всякое зло. Она сильнее демона приводит в неистовство души, которыми овладевает, заставляет забыть ближнего и законы природы, отнимает даже ум.» Вот как один из духовных писателей изображает душевное состояние Иуды, когда он задумал предать Господа: «Ослепленный страстию сребролюбия, он намеренно с ожесточением гнал от себя прочь всякую мысль, которая могла бы остановить его на погибельном пути. Если Иисус есть истинный Мессия, то разве Он не может спасти Себя чудом? А если нет, если Он не Мессия, то не Сам ли Он не раз говорил, что Ему должно умереть? Значит, это неизбежно, почему же мне не извлечь из сего какой-либо пользы? Почти четыре года я провел среди этих бедных галилеян, около сего странного Учителя Бессребренника, и все это время потеряно мною напрасно: нет никакой надежды на исполнение моей заветной мечты»... (Тр. Лист).

Возрадовашася (обрадовались враги Господа), – потому что, хотя уже и решили умертвить Его, но не знали, как это сделать, чтобы не произвесть народного возмущения (ст. 2). «Нельзя себе представить ту истинно-адскую радость, какою исполнились сердца врагов Господа при появлении среди них предателя! говорит один из толкователей Евангелия. Теперь при посредстве Иуды предателя они вполне могли надеяться погубить Его.» И совещаша (согласились) ему сребренники дати (дать денег). По сказанию евангелиста Матфея, тридцать сребренников (Мф. 26:15). Сребренник, иначе сикль, – еврейская монета, на наши деньги, по одним, около 1 р. 50 коп. (30 сребр. 45 р.), а по другим, 86 к. (25 р. 80 к.); это была цена, которую Моисей повелел взыскать за раба, когда он будет убит кем-либо ненамеренно (Исх. 21:32.) Так враги Господа вместе с Иудою оценили жизнь Его! С другой стороны, замечает Иннокентий, архиеписк. Херсонский, предателю стыдно было с упорством настаивать на большей плате, так как он хотел дать измене своей в глазах первосвященников вид законного, совершенного из любви к отечеству, поступка. Можно думать, что первосвященники назначили такую цену Господа, чтобы показать презрение к Нему, и в рассчетах на жадность и сребролюбие Иуды. Несколько экземпляров монеты еврейского сребренника или сикля сохранилось до нашего времени, и встречается в некоторых хранилищах древностей. (Мурет.) Об Иуде прибавил св. Лука, что в него вошел сатана. Истинно покорными рабами сатаны сделались как Иуда, так и первосвященники, замыслившие погубить Христа! И действительно только сатана мог так возбудить их против Господа. – Является вопрос: мог ли диавол возбуждать Иуду и прочих врагов Господа, когда смертию Его должно было быть разрушено царство диавола? Не значит ли это искать ему своей погибели? На это так отвечает Иннокентий Херсонский: «должно помнить, что тайна искупления рода человеческого смертию Сына Божия была неведома для духа тьмы, и премудрость Божия соделала то, что диавол в сем случае сам устроил себе гибель. Ему хотелось только положить конец нестерпимому для него действию проповеди и чудес И. Христа; но в сем случае вышло совершенно противное: смертию Сына Божия навсегда ниспровергнута его держава греха и смерти».

Грех Иуды

Ради малого серебра он потерял небо, погубил венец нетления, похвалу, достойную вожделенного апостольства, то, что он был причтён к двенадцати, что сказал им негде Христос: Вы - свет мира (Мф 5:14). Он не стремился стать светом мира; он забыл Христа, говорившего: Вы, последовавшие за Мною (Мф 19:28) в испытаниях Моих (Лк 22:28), когда сядет Сын Человеческий па престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых (Мф 19:28); он не желал царствовать со Христом. Какое вино заблуждения помрачило ум этого сребролюбца? Он предал на смерть Того, Кто выше смерти. Ты не знал, что Лазарь восстал на четвёртый день из могилы и что воскрес по Его мановению сын вдовы, как и дочь начальника синагоги? Ты не слышал, что говорил Он иудеям о Своём теле: Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин 2:19)? Ты забыл Его слова: Я - воскресение и жизнь (Ин 11:25)? Так кто же довёл его до такого умопомешательства?

Это объяснил евангелист, говоря, что вошёл в него сатана (Лк 22:3), получив в качестве пути и двери к нему страсть к богатству. И поскольку весьма великое приобретение - благочестие с самым необходимым и, как говорит Священное Писание, мы ничего не внесли в мир, а также и вынести не можем, постольку  желающие обогащаться впадают во многие неполезные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу (1 Тим 6:6-7, 9). А явное тому доказательство — этот предатель из числа учеников, ведь он погиб за малые и презренные сребреники.

+++Кирилл Александрийский, Комментарии на Евангелие от Луки 140+

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 470++

В палату злого совета введен был рыжий, по преданию, иудей, который в своих лукаво сверкающих глазах обнаруживал преступное беспокойство и алчность. Это был Иуда Искариот, единственный в апостольском лике иудей в собственном смысле этого слова, человек из Кариота, городка в области Иудее. Он представляет собою единственную в св. Писании лич-ность, обреченную Самим Господом на погибель. И к этому он пришел по своей преступной любви к миру. Он был самый яркий представитель тех ложных учеников, которые присоединялись к Христу в ожидании земного царства. Но когда Спаситель неоднократно объявлял о предстоящих Ему страданиях и смерти, то он увидел, что ожидания его не оправдались; вместо царского престола ему предстояли всевозможные лишения и гонения . Тогда он решился просто предать своего Учителя Его врагам, надеясь, что хоть этим он заработает насколько и вознаградит себя за обманутое ожидание. Алчность была его второю природой. Он уже давно стал удовлетворять ее из общинной кассы апостолов, вверенной ими его попечению, и страсть эта овладела им теперь уже настолько, что он в выражении ее не сдерживался пред учениками, которые явно видели, что он «вор». Когда он на вечери в доме Симона (Лазаря) получил за свое лукавое замечание о благородном подвиге Марии укор от Спасителя, то это окончательно озлобило его, сатана вошел в него, и он решился сделаться предателем. И вот теперь в глухую ночь он прокрался в Иерусалим и предстал пред синедрионом.

«И говорил с первосвященниками». – И сговорился с первосвященниками.

В святом лике апостолов, ближайших спутников Иисуса Христа и свидетелей учения и чудес Его, давно скрывался предатель, и хотя Господь неоднократно давал понять ему, что злые намерения его, неведомые людям, ведомы тому, перед кем открыты сердца людей, но эти внушения не действовали на ученика косневшего во зле (Ин. 6:70, 71; 13, 11, 18, 21, 26). Между порочными наклонностями Иуды искариотского сребролюбие было господствующей страстью, которую он выказал на вечере в доме Лазаря, лицемерно прикрыв заботою о нищих (12, 6). По замечанию святого евангелиста Луки, сатана овладел мрачной душой предателя (22, 3) и подвиг погибельнаго сына (Ин. 17:12) на страшное дело измены Учителю. И какая противоположность добра и зла, света и тьмы! «В то время, – воспевает святая Церковь, – когда грешница приносила миро, ученик совещался с пребеззаконными; та радовалась, изливая миро многоценное, а этот спешил продать Бесценного, та владыку познавала, а этот от владыки отделялся; та освобождалась, а этот порабощался врагу».

Предатель, оставив святое Вифанское общество, к которому уже не принадлежал душою, удалился туда, куда увлекал его исконный враг Бога и людей, в ту темную область, где давно созревал богоубийственный замысел. Что ми хощете дати, – сказал Иуда первосвященникам и начальникам, – и аз вам предам Его? такое предложение разом избавляло членов синедриона от всех затруднений, какие представлялись на пути к задуманной цели. Ближайший ученик Иисуса Христа, знавший местопребывание и занятия своего Учителя, мог указать им, когда удобнее было бы взять ненавистного им Пророка Галилейского без всякого шума, тайно от народа. а схватив Его и немедленно предав в руки римского правителя, они снимали с себя всякую ответственность в случае, если бы народ, сведав о совершившемся, пришел в волнение. Святые евангелисты Марк и Лука прямо говорят, что первосвященники и начальники обрадовались, выслушав предложение Иуды, – обрадовались рассчитывая, что погибель назарянина теперь будет устроена именно так, как им хотелось, – верно и безопасно. С полною охотою они согласились вознаградить предателя деньгами и только, быть может, обманули ожидания Иуды относительно самого количества, предложив ему тридцать сребренников Здесь разумеется серебряный сикль, который оценивался во времена Иисуса Христа около 90 коп., так что 30 сиклей могли составлять около 30 рублей. (странник, 1863).. Это была обыкновенная цена раба, которую, по закону Моисееву (Исх. 21:32), господин получал в случае утраты его. Назначая такую цену, быть может, из презрения к Ценимому или же ввиду скупости и алчности предателя, удовлетворявшегося малым, думали ли враги Христовы, что они исполняют древнее пророчество? «они, – предсказывал пророк Захария, – поставиша мзду Мою тридесять сребреник, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И приях тридесять сребреник и вложих их в храм Господень в горнило, – для горшечника» (Зах. 11:12, 13). Условившись в цене, первосвященники и предатель не могли определить с точностью ни времени, ни способа предания. Иуда обещал только воспользоваться первым удобным случаем, чтобы предать Учителя во власть их тайно, не при народе, не возбуждая каких-либо подозрений, неудовольствия и замешательств со стороны усердных почитателей Его. Неблагодарный ученик, ослепленный страстью сребролюбия, не предугадывал, к каким последствиям приведет измена его, и никак не думал, что предает на пролитие неповинную кровь Учителя (Мф. 27:4), за которую заплатит своею жизнью и подвергнется величайшему и нескончаемому горю (26, 24). Но решительный шаг был сделан, неправедная мзда получена, предатель неудержимо стремился в самую глубину зла, увлекаемый духом тьмы и своим злым произволением, и с этого времени искал удобного случая предать Господа.