Евангелие от Луки, Глава 15, стих 30. Толкования стиха

Так с особенной ясностью Он раскрыл сию мысль в третьей еще притче о блудном сыне, где младший сын представлял в себе мытарей, старший, занятый своей праведностью, – фарисеев.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 162++

236. Далее Евангелие велит нам быть снисходительными к тем, чьи грехи после покаяния были прощены, чтобы из-за зависти к прощению другого мы сами не лишились прощения от Бога. Кто ты, что прекословишь Богу, если Он ослабляет вину, кому пожелает, если и сам ты прощаешь, кого захочешь? Он желает, чтобы мы просили Его и молили. Если бы все были праведниками, где явиться Божьей милости? Кто ты, чтобы ревновать к Богу?

237. Поэтому порицают старшего брата, говоря, что он пришел с поля, то есть от занятий земными делами, не ведающий Духа Божьего, и даже возроптал, что для него не закалывали даже козленка. Но Агнец был принесен в жертву не из ненависти к миру, но ради прощения мира. Завистливый требует козленка, невинный желает, чтобы за него был принесен в жертву Агнец. Этот брат назван старшим, потому что от ненависти всякий быстро старится. Он стоит вне дома, потому что ему не дает войти злоба завистливого сердца. Оттого он не может слышать звуки поющих и танцующих — не театральные, конечно, пляски, возбуждающие похоть, и не громкое звучание играющих вместе дудок: он не может слышать единодушие согласно поющего народа, выражающего пением и пляской тихую радость о спасенном грешнике.

238. Покажите мне кого-нибудь из тех, которые кажутся себе праведниками, однако не видят бревна в своем глазу и не могут вынуть щепку у другого См.: Лк. 6:41. . Как негодуют они, если даруется прощение кому-нибудь, кто признался в своем грехе и долго со слезами вымаливал снисхождение! Не могут их уши вынести гармонию духовного пения народа! Гармония — это когда в Церкви стройно звучит псалом в нераздельном согласии разных поколений и разнообразных добродетелей, словно разных струн. Звучит псалом, слышится ответ, произносится «аминь». Вот гармония, которую знал и Павел, и потому сказал: Буду петь духом, буду петь и умом (1 Кор. 14:15). Вот что мы хотели истолковать в прочитанной притче.

239. Однако мы не будем противиться, если кто сочтет, что этих двух братьев нужно рассматривать как два народа: младший брат — народ от язычников, словно бы Израиль, которому старший брат завидует из-за того, что он был отличен милостью отцовского благословения. Так поступали иудеи, когда роптали на то, что Христос ест с язычникамиСм.: Лк. 5:30. , и поэтому требовали заклать козла, жертву с дурным запахом. Иудей требует козленка, христианин — агнца, и потому для иудеев отпускают Варавву См.: Лк. 23:18. , а для нас приносят в жертву Агнца. Оттого у них зловоние преступлений, у нас — оставление грехов, приятное в надежде, сладостное при получении. Кто требует козла, ожидает антихриста, потому что Христос — жертва благоуханная См.: Еф. 5:2. .

240. Жалоба из-за козленка, возможно, показывает, что иудеи утратили обряд древнего жертвоприношения или же что ничья кровь не помогла им так, как кровь Христа помогла Церкви, ибо кровь пророков не могла их искупить. Старший брат бесстыден и подобен фарисею, который оправдывал себя в горделивой молитве См.: Лк. 18:11. , считая, что никогда не преступал заповеди Божьей и соблюдал закон по букве. Он злобно обвинил брата в том, что тот растратил отцовское имение с блудницами, хотя должен был понять, что именно ради таких сказано: Блудницы и мытари вперед вас идут в Царство Небесное (Мф. 21:31).

241. Старший сын стоит вне дома, его не изгоняют, но не входит он, потому что не знает воли Божьей о призвании язычников и становится из сына рабом — ибо раб не знает, что делает господин (Ин. 15:15). А как только узнает, проникается ненавистью и мучится от блага, даваемого Церковью, и стоит снаружи. Извне слышит Израиль согласное пение хоров и гневается, оттого что здесь раздается благодарная песня поющих и звучит согласное ликование народа.

Поведение старшаго приточнаго брата, его ропот на отца, что этот так ущедряет младшаго своего сына, расточителя отцовскаго имения и блудника, а к нему, строгому исполнителю всех приказаний отчих, никогда ни в чем не выразил особенной нежности,— это есть поведение фарисеев, роптавших на Иисуса за Его любвеобильное снисхождение к мытарям и грешникам. -

Никуда не уходивший

Было бы прекрасно и трогательно закончить притчу картиной радостного семейного праздника, однако появляется еще один персонаж – старший сын. Христос, очевидно, вводит его в историю, обращаясь к фарисеям. Как ни странно, старший сын – тоже блудный, хотя он никогда не покидал отчий дом. Более того, его внутреннее духовное состояние намного хуже, чем у младшего брата. Все его поведение показывает, что у него никогда не было нормальных, искренних отношений ни с отцом, ни с братом. Обращаясь к отцу, он называет вернувшегося не «брат», а «твой сын». На знаменитой картине Рембрандта «Возвращение блудного сына» старший сын всей своей фигурой демонстрирует неприятие: он изображен выше всех, даже выше отца, и смотрит на него сверху вниз с недовольством и злобой. Он – яркое воплощение многочисленной категории верующих, которые не совершают тяжелых грехов, не уходят из отчего дома, не живут распутно «в далекой стране», но когда Бог празднует возвращение грешника, они остаются за дверями дома, не желая разделить с Ним радость.

Мы замечаем внутреннюю озлобленность старшего сына, когда отец приглашает его присоединиться к празднеству, а он взрывается гневом, изливает накопившиеся жалобы на жизнь и грубо оскорбляет младшего брата. Очень часто нечто подобное происходит и в наших храмах: вот человек, скорее всего, под гнетом тяжелых житейских обстоятельств впервые пришел в церковь, а его встречает не любовь и радость об обращении грешника, но злоба, грубость, невнимание, ведь многие прихожане ревниво рассматривают храм как свою территорию, где именно они блюдут и диктуют законы поведения. Сегодня эта притча, перенесенная в наши храмы, наверное, закончилась бы более драматично и жестоко: старший сын (свечница или бабушка) просто выгнал бы из отчего дома младшего брата (чаще – сестру) за то, что она без платка или в брюках, не знакома с «правилами поведения» и пыталась поставить свечку на «занятый» подсвечник и т. д. После чего младший сын или дочь может уйти навсегда. Конечно, Небесный Отец любит и старшего сына, но такие люди в своем религиозном самоупоении и эгоизме не присоединяются к торжеству и радости совместной веры. Они могут годами ходить в храм и при этом не быть с Богом. Они редко бывают счастливы, постоянно жалуются на то, что им не нравится в церковной жизни или окружающем мире, который они в глубине души (не признаваясь себе в этом) высокомерно презирают. Наверное, это самое страшное состояние – ведь если у младшего сына есть хотя бы осознание своего греха и возможность покаяния, то у старшего и этого нет, он же не уходил от отца.

Еще одна характерная черта старшего сына: используя личные местоимения «я», «меня», он подчеркивает свои достоинства на фоне слабости брата. Обвиняя его, говорит, что тот «расточил имение с блудницами». Однако в притче об этом не сказано. Возможно, именно так поступил бы старший брат, будь у него возможность. Он послушен отцу и в то же время внутренне гордится своей добродетелью. Эта зацикленность на собственном «я» – самое сильное искушение духовной жизни, именно поэтому святые отцы единодушно называют себялюбие, эгоизм корнем всех грехов. Старший брат настолько полон заботой о своем «я», что не видит чудо покаяния и воскресения своего брата. Он слеп ко всему, кроме собственных чувств.

Святитель Тихон Задонский призывает нас: «Видишь согрешения ближнего своего или слышишь о них – пусть это послужит тебе не к осуждению брата твоего – есть у некоторых такой злой обычай, – но к познанию немощи твоей, не к осмеянию согрешившего, но к сожалению и исправлению твоему. От него обрати взгляд на себя: не был ли ты сам в таком же или подобном грехе или теперь не находишься ли? Если и нет, то можешь еще тяжелее согрешить. Общая немощь и греховность наши внутри нас: враги наши – страсти наши. Все мы всякому бедствию и падению подлежим и все падаем; и падем, если благодать Божья не поддержит нас. И от такого случая сам себя рассмотри, и после падения брата сам поступай осторожнее с помощью Божьей».

Старший брат полагает, что он имеет больше прав на упитанного тельца или по крайней мере козленка. Он чувствует себя оскорбленным, считая, что брат этого не заслужил. Старший работал в поле, исполнял все те правила, которые нарушал на чужбине его брат, поэтому, с его точки зрения, поведение отца было неправильным, несправедливым, обидным. Перед нами – классический пример зависти, которая, наряду с гордостью и гневом, очень опасна, так как эти грехи легче скрыть, в том числе от самого себя, и намного сложнее искоренить.

Святитель Тихон Задонский пишет: «Корень и начало зависти есть гордость. Гордый, поскольку хочет вознестись выше прочих, не может терпеть, чтобы кто‑нибудь был ему равен, а особенно выше его, был в благополучии, потому и негодует о возвышении его. Смиренный завидовать не может, ибо видит и признает свое недостоинство, прочих же считает более достойными, поэтому и о дарованиях их негодования не имеет. Страсть эта есть в тех, которые мнят о себе, что они есть нечто в мире, и, так высоко о себе мечтая, прочих считают за ничто».

Старший же сын его, возвратясь с поля и узнав причину отцовского веселья, обиделся, рассердился и не пошел к отцу и брату, а когда отец вышел позвать его, то он с упреком сказал: я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка (Лк. 15:29—30). Негодование старшего сына было так велико, что он не захотел назвать виновника веселья братом своим, а презрительно сказал: этот сын твой. Чувство любви к брату, даже к падшему и потому нуждающемуся в поддержке, было чуждо ему; любил он только себя и готов был судьбу своего брата принести в жертву своему себялюбию; такого сына, который расточил свое состояние с блудницами, надо было, по его мнению, прогнать, а не принимать с распростертыми объятиями; пусть гибнет! Сам же виноват! Нечего жалеть его!

Так нередко рассуждаем и так поступаем и мы, грешные, когда согрешивший против нас брат в раскаянии просит у нас прощения. Мы считаем как бы особым долгом своим сначала поставить ему на вид все его грехи, нередко даже преувеличить значение их, поглумиться над ним, растравить все его сердечные раны и лишь по окончании такой нравственной пытки простить его. Поступая так, мы оправдываем себя тем, что проделываем все это для пользы согрешившего брата, что этим доводим его до раскаяния, сознания своего греха. Но так ли это? Ведь тот, кто просит прощения, кто говорит — я согрешил против неба и пред тобою, — тот уже сознал свой грех, покаялся и, следовательно, не нуждается в доведении его до раскаяния.

Не так поступает Милосердый Бог.

Изъядый имение твое с любодейцами: откуда он узнал это? Ах, как часто бывает, что люди, будучи сами худы, думают худое и о других! Будучи сами расположены к тому, чтобы делать то или другое грязное дело, переносят грязь и на других! Кто не узнает в этом гордом брате иудейских фарисеев и книжников, – представителей самонадеянности, нередко блистательной по наружной жизни, но отвратительной по сердечным расположениям (Архиеп. Фил.)? Не дал мне и козленка, заколол откормленного теленка. Это означает меньший и больший пир.

– Этот твой сын – он отказывается признавать вернувшегося своим братом, презрительно именуя его «этот» (см. коммент. на. 15:2).

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 361++

Но вот пришел старший сын, который, приблизившись к дому, крайне удивился, заслышав в нем пение и ликование. Узнав в чем дело, он не только не обрадовался возвращению своего младшаго, без вести пропадавшаго брата, но крайне осердился и не хотел войти в дом, чтобы принять участие в веселье, упрекая вместе с тем своего отца за то, что он с такою щедростью отнесся к своему распутному сыну, который теперь возвратился лишь потому, что ему печем было жить больше, и в то же время никогда не давал даже и козленка ему, старшему брату, который в поте лица работал на него. На этот безсердечный укор своего старшаго сына любящий отец восторженно воскликнул: «Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. А о том надо было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Спаситель не сообщил, как поступил этот безсердечный брат; слушавшие Его фарисеи должны были решить этот вопрос собственным поведением по отношению к отчаявшимся грешникам и вместе должны были понять всю нравоучительную силу притчи, которая с такою неотразимою силою изобличала их собственное безсердечие.