Евангелие от Луки, Глава 15, стих 24. Толкования стиха

Так с особенной ясностью Он раскрыл сию мысль в третьей еще притче о блудном сыне, где младший сын представлял в себе мытарей, старший, занятый своей праведностью, – фарисеев.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 162++

234.Отец радуется потому, что сын пропадал и нашелся, был мертв и ожил (Лк. 15:24). Пропадает тот, кто был; ведь не может пропасть тот, кого не было. И нет язычников, а христианин есть, согласно сказанному выше, потому что Бог избрал несуществующее, чтобы упразднить существующее (1 Кор. 1:28) Слова, оставшиеся непереведенными в синодальном переводе. — Примеч.ред. Ср.: exp. Luc. 7:219. . Однако и здесь в одном человеке можно увидеть род человеческий. Был .Адам, и в нем были все мы; погиб Адам, и в нем все погибли См.: 1 Кор. 15:22. . В том человеке, который погиб, человек восстанавливается к жизни, и тот, кто был создан по образу Бога и по подобию, обновляется Божьим терпением и великодушием. Что значит: Бог избрал несуществующее, чтобы упразднить существующее? Это значит, Он избрал народ от язычников, которого не было, чтобы упразднить народ от иудеев.

235.Можно также рассматривать это как сказанное о кающемся, потому что не умирает тот, кто прежде не жил. И потому язычники не умирают, но пребывают мертвыми; кто не уверовал во Христа, тот всегда мертв См.: Ин. 3:36. . И язычники, когда уверуют, оживают по благодати, а павший возвращается к жизни через покаяние.

И вот вдруг он приходит в себя; он опамятовался, образумился; он решился оставить свою порочную жизнь и просит у Бога прощения хотя на самых тяжких условиях. И лишь только затеплился в темной душе грешника луч надежды на милосердие Божие и решимости покаяться, Господь уже идет к нему навстречу, еще более возгревает Своею благодатию это его душевное расположение. А потом, когда грешник уже совсем возвратился к Отцу Своему небесному, Господь снова ущедряет его Своими дарами, духовными и телесными, взамен утраченных им во время порочной жизни, и это его обращение составляет предмет великой радости Бога и Ангелов.

Всему этому нас учит и притча о блудном сыне. Если мы каемся, Бог восстанавливает нас. Самой лучшей одеждой покрывает отец грязь ошибок сына, его дурно пахнущее тело. Перстень в Древнем мире был не просто украшением: сделанная на нем гравировка служила печатью, им запечатывали воск на семейных финансовых документах. Вероятно, раньше у сына было такое кольцо, он отправился с ним на чужбину и продал. Отец надевает ему на палец новый перстень, показывая, что сын полностью восстановлен в прежнем статусе и пользуется отцовским доверием. Рабы, в отличие от сыновей, не носили обуви, и вот отец надевает юноше на ноги сандалии. Высшая точка возвращения – праздничный пир, для которого отец повелевает заколоть тельца.

«Покаяние – праздник для Бога, – говорит преподобный Ефрем Сирин, – потому что и Небо призывает на пир. Ангелы радуются, когда покаяние приглашает их на вечерю. Все небесные чины пиршествуют, побуждаемые покаянием к радости… Если ты, грешник, будешь плакать и сокрушаться о своих грехах и с верой умолять Господа, Он оставит тебе беззакония твои, и изольются на тебя щедроты Его, потому что жаждет и желает Он твоего обращения».

Трапеза примирения – символ Евхаристии, которая венчает процесс возвращения к Богу отпадшего человека, поскольку участие в ней означает, что он вновь стал полноценным членом Церкви Христовой.

Любовь отца была неизменной, но сын вернулся изменившимся и, наверное, был готов до конца жизни сожалеть о совершенных ошибках. Однако своими поступками отец говорит сыну: «Я буду относиться к тебе так, как будто ты никогда не уходил», – и это еще одно поразительное чудо Божественной любви.

В древнем Патерике есть интересный диалог: «Один воин спросил старца: „Принимает ли Бог раскаяние?“ Старец ответил: „Если у тебя порвется плащ, выбросишь ли ты его?“ Воин говорит: „Нет! Я его зашью“. – „Если ты так щадишь свою одежду, то не пощадит ли Бог Свое творение?“»

В рассказе Эрнеста Хемингуэя между отцом и сыном происходит ссора, из‑за которой юноша бежит в Мадрид. После долгих безуспешных поисков отец дает объявление в газету: «Пако, давай встретимся у отеля Монтана во вторник в полдень. Все прощено. Папа». Пако – очень распространенное испанское имя, и когда отец приходит на площадь, он видит толпу молодых людей, которые пришли помириться со своими отцами.

Встал и пошел к отцу своему. А отец, как только увидел приближающегося к нему в рубище сына, тотчас же понял все, сжалился над несчастным, не стал дожидаться, пока он дойдет до него и с почтением попросит прощения, сам побежал навстречу ему, обнял его, пал ему на шею и целовал его, а потом велел одеть его в лучшую одежду и заколоть откормленного теленка: станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться (Лк. 15:23—24).
Грешнику достаточно опомниться, прийти в себя, оглянуться на свое прошлое, осудить себя, в раскаянии, хотя бы и вынужденном, вспомнить о милосердии Божием, сказать — пойду к Отцу моему, и действительно пойти; и Милосердый Господь с радостью примет блудного сына Своего, который был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

В притчах о заблудшей овце и о потерянной драхме говорится о милосердии Божием к людям, случайно выбившимся из колеи и ставшим на скользкий путь греха. Такие люди еще не погибли, не потеряны для Царства Божия: их еще можно вернуть назад. И вот, Господь идет к ним, посылая им какое-либо испытание, которое заставляет их вовремя одуматься, раскаяться и вернуться на прямой путь, а когда они возвращаются в стадо Христово, то не наказывает их за то, что отстали от него, а с радостью принимает их. В притче же о блудном сыне говорится о милосердии Божием к грешнику, сознательно предавшемуся греховной, распутной жизни, жаждавшему насладиться этой жизнью; но когда на краю гибели этот грешник вспомнил о Боге и в раскаянии пошел к Отцу своему, то и такого блудного сына Бог с радостью принял и простил. Любовь к сыну, хотя бы и к блудному, заставляет Отца радоваться, что пропавший нашелся, что мертвый ожил, а эти два чувства — любовь и радость — не допускают даже возможности какого-либо наказания, возмездия; они ведут только к безусловному прощению, полному забвению всего прошлого...

Мертв бе (был), и оживе (ожил). Грешник, удалившийся от Бога, то же, что мертвый, так как жизнь для человеческого духа возможна только в единении с Богом – Источником этой жизни, в удалении же от Него нет жизни (Рим. 6:13. 1 Тим. 5:6). Поэтому обращение грешника к жизни в Боге и представляется, как воскресение его из мертвых.

Сын его был мертв, ведь, поступив так с отцом, он считался умершим. Конечно, речь здесь идет о духовной, а не о физической смерти. Но, раскаявшись и вернувшись к отцу, он нашелся и ожил.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 360++

И вот он, голодный, грязный и оборванный, «встал и пошел к отцу своему». Вот уже окрестности родной страны но каждый знакомый холм и источник служили для него страшным укором; и тем более он должен был страшиться и стыдиться знакомых людей, которые могли увидеть его теперь в этом бедственном и жалком положении! Что же скажут отец и брат? Но отцовское сердце уже почувствовало приближение злополучнаго юноши. «И когда он был еще далеко, увидел его отец его, и сжалился; и побежав, пал ему на шею, и целовал его. Сын же сказал ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже не достоин называться сыном твоим». Он хотел добавить уже заранее приготовленную, просьбу: «прими меня в число наемников твоих»; но отец не дал договорить ему этого. Он тотчас же приказал принести лучшую одежду, одеть его, обуть и украсить перстнем; затем велел убить откормленнаго теленка для семейнаго пира и веселился с своими домашними о сыне, который для него «был мертв и ожил; пропадал и нашелся».

В себе же пришед рече: колико наемников отца моего избывают хлебы, аз же гладом гиблю? Востав иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой, сотвори мя яко единаго от наемник твоих. И востав иде ко отцу своему. в дальнейшем течении притчи не всякая черта, взятая в отдельности, имеет высшее таинственное значение, но все частные черты в совокупности, в связном и оживленном рассказе, человекообразно представляют милосердие отца небесного к кающемуся грешнику, не только возвращающее грешной душе то, что она утратила через грех, но и усугубляющее ее новыми дарами благодати. Еще же ему далече сущу, узре его отец его и мил ему бысть, и тек нападе на выю его, и облобыза его. Рече же ему сын: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоит нарещися сын твой. Рече же отец к рабом своим: изнесите одежду первую, и облецыте его, и дадите перстень на руку его, и сапоги на нозе. И приведше телец упитанный заколите и ядше веселимся, яко сын мой сей мертв бе и оживе, и изгибл бе и обретеся, и начаша веселитися.

Ответом на эти недоумения и злость фарисеев стали три притчи, которые принято называть притчами о покаянии: о заблудшей овце, о потерянной драхме и о блудном сыне (Лк. 15:3–32) Покаянный смысл притчи о блудном сыне подтверждает богослужебное использование: неделя о блудном сыне – одна из подготовительных недель к Великому посту.. У всех трех притчей есть общая, связанная с покаянием черта: они показывают, что покаяние грешника всегда желаемо и вызывает великую радость на небе «Почему же радость [на небесах бывает больше о грешниках, приносящих покаяние, чем о праведниках, которые не согрешили? Потому, что радость обыкновенно бывает после печали. Итак, поскольку печаль бывает у тех, которые согрешили, то пусть будет и радость им, когда они раскаиваются… Но как радость, так и печаль суть чувствования души; как же могут печалиться и радоваться на небесах? А именно, «печалью на небесах» называется то, что грешники осуждены за грехи, дабы и мы поражались скорбью. Ибо если наши грехи печалят Ангелов, то насколько более нам самим надлежит раскаиваться в них?» (Ефрем Сирин, прп. Толкование на Четвероевангелие. 14. С. 205).]; все три притчи говорят о том, что Богу дорог каждый человек и Он стремится спасти погибающие души: как пастух – пропавшую овцу, поэтому он идет в горы и подвергает себя опасности ради нее; как бедная женщина – потерянную драхму, поэтому она не успокаивается, пока не выметет весь дом и не найдет потерянную драхму; как отец – оскорбившего его сына, на возвращение которого отец тем не менее надеется и ждет его, поэтому сам выходит навстречу сыну, показав желанность его возвращения («когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» – Лк. 15:20), и, простив сыну грех, возвращает ему сыновнее достоинство, велев одеть нарядно и устроить пир, чтобы со всеми разделить свою радость. Эта притча показывает, что на уход человечества от Бога (грехопадением прародителей и личными грехами) Бог ответил любовью, открывшей для всех людей возможность прощения и спасения: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее… Ибо нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих» (Мф. 18:11, 14).